Стихи и рассказы - Детям о Владимире Ильиче Ленине

Ленин рассказал о победе Красной Армии над белогвардейцами, поздравил крестьян с этой победой.

Стали крестьяне рассказывать ему о своих делах.

Ленин слушал с интересом. Когда рассказчик замолкал, Владимир Ильич его подбадривал:

— Ну, а дальше?

У Ленина была замечательная память: он сразу запомнил, как кого зовут, и потом называл стариков крестьян по имени-отчеству: Алексей Андреевич, Василиса Павловна. Очень это старикам нравилось.

Разговор получился такой интересный и для Ленина и для крестьян, что никто и не заметил — день-то уже кончается. Беспокоился только один человек — фотограф. Он приехал снять Владимира Ильича вместе с крестьянами и теперь всё думал с тревогой: скоро вечер, снимок, пожалуй, не выйдет — свету мало. Наконец он решился:

— Владимир Ильич, крестьяне хотели бы сняться с вами.

— А… ну хорошо, — ответил Ленин. А сам продолжал вести разговор.

Прошло ещё минут десять. За окном стало темнеть. Фотограф сказал с отчаянием:

— Через несколько минут будет уже поздно снимать!

Владимир Ильич поглядел на него. Сниматься не хотелось, но Ленин уважал чужой труд: фотограф приехал из города, потратил время. И Ленин сказал:

— Ну, идите во двор, готовьтесь. Мы с Надеждой Константиновной сейчас выйдем.

Фотограф побежал с аппаратом на улицу, стал устанавливать его. Горе ему было с ребятами: налетели со всех сторон, норовят усесться перед самым аппаратом.

Вышли из избы и Владимир Ильич с Надеждой Константиновной. Фотограф усадил их в середине, а кругом стал рассаживать крестьян. Но и тут вмешались ребята: вертелись под ногами, жались поближе к Владимиру Ильичу. Фотограф рассердился: надо, чтобы все сидели тихо, а то снимок будет испорчен.

Владимир Ильич тоже начал уговаривать ребят — показал им на аппарат:

— Вы вон в ту чёрненькую дырочку глядите.

Стали ребята глядеть в дырочку аппарата. Фотограф накинул на голову длинный чёрный платок и замер так. Ленин ему сказал:

— Вы мне ребят не заморозьте. Кругом засмеялись:

— Ничего, они у нас здоровые, выдержат.

Ребята опять зашевелились: разговор про них зашёл. Тут фотограф не вытерпел и закричал:

— Смирно!

Ленин улыбнулся и так, улыбающийся, вышел на фотографии…

Потом открылся митинг. Посреди площади стоял высокий столб, на нём висел новый электрический фонарь; его ещё ни разу не зажигали. Столб был обвит еловыми ветками и красными лентами. Под фонарём стоял столик.

А кругом собрались крестьяне не только из деревни Кашино, но и из других сёл и деревень. Многие пришли сюда издалека.

Ленин подошёл к столику и начал речь:

— Ваша деревня Кашино пускает электрическую станцию. Замечательное дело! Но это только начало. Наша задача в том, чтобы вся наша республика была залита электрическим светом…

Когда Ленин кончил речь, струнный оркестр сыграл «Интернационал». И в ту же минуту в сарае, где стояла динамо-машина, монтёр пустил ток.

На площади вспыхнул электрический фонарь, в избах разом загорелись огоньки.

Раньше кашинские крестьяне жгли у себя маленькие лампочки-коптилки; они горели еле-еле, тускло, зеленоватым светом. А теперь кто-то сказал, глядя на яркий электрический свет:

— Вот и загорелась у нас лампочка Ильича… Стал Ленин прощаться с крестьянами. Попрощался, пошёл к машине. Было совсем темно, холодный ноябрьский ветер дул в лицо.

Когда отъехали уже далеко, Владимир Ильич оглянулся. Позади, среди тёмных полей, ярко светились окна кашинских изб.

А. Твардовский

ЛЕНИН И ПЕЧНИК

В Горках знал его любой,Старики на сходку звали,Дети — попросту, гурьбой,Чуть завидят, обступали.

Был он болен.ВыходилНа прогулку ежедневно.С кем ни встретится, любилПоздороваться душевно.

За версту — как шёл пешком —Мог его узнать бы каждый.Только случай с печникомВышел вот какой однажды.

Видит издали печник,Видит: кто-то незнакомыйПо лугу по заливномуБез дороги — напрямик.

А печник и рад отчасти,—По-хозяйски руку в бок,—Ведь при царской, прежней властиПофорсить он разве мог?

Грядка лука в огороде.Сажень улицы в селе,—Никаких иных угодийНе имел он на земле…

— Эй ты, кто там ходит лугом!Кто велел топтать покос?!Да сплеча на всю округуИ поехал, и понёс.

Разошёлся.А прохожийУлыбнулся; кепку снял.— Хорошо ругаться можешь,—Только это и сказал.

Постоял ещё немного,Дескать, что ж, прости, отец,Мол, пойду другой дорогой…Тут бы делу и конец.

Но печник — душа живая,—Знай меня, не лыком шит!Припугнуть ещё желая:— Как фамилия? — кричит.

Тот вздохнул, пожал плечами,Лысый, ростом невелик.— Ленин, — просто отвечает.— Ленин?! — Тут и сел старик.

День за днём проходит лето,Осень с хлебом на порог,И никак про случай этотПозабыть печник не мог.

А по свежей по порошеВдруг к избушке печникаНа коне в возке хорошем —Два военных седока.

Заметалась беспокойноУ окошка вся семья.Входят гости:— Вы такой-то? —Свесил руки:— Вот он я…— Собирайтесь! —Взял он шубу,Не найдёт, где рукава.А жена ему:— За грубость,За свои идёшь слова…Сразу слёзы непременно,К мужней шубе — головой.— Попрошу, — сказал военный,—Ваш инструмент взять с собой.

Скрылась хата за пригорком.Мчатся санки прямиком.Поворот, усадьба Горки,Сад, подворье, белый дом.

В доме пусто, нелюдимо,Ни котёнка не видать.Тянет стужей, пахнет дымом,—Ну, овин — ни дать ни взять.

Только сел печник в гостиной,Только на пол свой мешок —Вдруг шаги, и дом пустынныйОжил весь, и на порог —Он. В пальтишке.

Дышит паром.Печника тотчас узнал.— Проходи, знакомец старый,—Поздоровавшись, сказал.

И вдобавок ни словечка,Словно всё, что было, — прочь.— Вот совсем не греет печка.И дымит. Нельзя ль помочь?

Крякнул мастер осторожно,Краской густо залился.— То есть как же так нельзя?То есть вот как даже можно!..

Сразу шубу с плеч — рывком,Достаёт инструмент. — Ну-ка…—Печь голландскую кругом,Точно доктор, всю обстукал.

В чём причина, в чём беда,Догадался — и за дело.Закипела тут вода,Глина свежая поспела.

Всё нашлось — песок, кирпич,И спорится труд, как надо.Тут печник, а там — Ильич,За стеною пишет рядом.

И привычная легкаПечнику работа.Отличиться великаУ него охота.

«Только будь, Ильич, здоров,Сладим любо-мило,Чтоб, каких ни сунуть дров,Грела, не дымила.

Чтоб в тепле писать тебеВсе твои бумаги,Чтобы ветер пел в трубеОт весёлой тяги.

Тяга слабая сейчас —Дело поправимо,Дело это — плюнуть раз,Друг ты наш любимый…»

Так он думает, кладётКирпичи по струнке ровно.Мастерит легко, любовно,Словно песенку поёт…

Печь исправлена. Под вечерВ ней защёлкали дрова.Тут и вышел Ленин к печиИ сказал свои слова.

Он сказал, — тех слов дорожеНе слыхал ещё печник:— Хорошо работать можешь,Очень хорошо, старик.

И у мастера от пылиЗачесались вдруг глаза.Ну, а руки в глине были —Значит, вытереть нельзя.

В горле где-то всё запнулось,Что хотел сказать в ответ,А когда слеза смигнулась,Посмотрел — его уж нет…

Успокоившись немного,Разогревшись за столом,Приступил старик с тревогойК разговору об ином.

Мол, за добрым угощеньемУмолчать я не могу,Мол, прошу, Ильич, прощеньяЗа ошибку на лугу.

Сознаю свою ошибку…Только Ленин перебил.— Вон ты что, — сказал с улыбкой,—Я про то давно забыл…

По морозцу мастер вышел,Оглянулся не спеша:Дым столбом стоит над крышей,—То-то тяга хороша.

Счастлив, доверху доволен,Как идёт — не чует сам.Старым садом, белым полемНа деревню зачесал…

Не спала жена, встречает:— Где ты, как? — душа горит…— Да у Ленина за чаемЗасиделся, — говорит…

С. Алексеев