Наблюдатели - Говард Лавкрафт

Уолтерс нашел фотографию — совсем плохонькую, воспроизведенную, видимо, с еще более плохой ферротипии,[5] — Сайруса Уэйтли, удивительно похожего на кого-то, кого Уолтерс видел совсем недавно, что было, конечно же, полным абсурдом. Описание жизни Сайруса оказалось на редкость кратким. Дом, расположенный недалеко от Данвича, он купил у некоего Дадли Роупса Гловера, наследника сэра Эдварда Орма, который построил его в 1703 году, после чего в течение двадцати лет, предшествовавших его исчезновению, путешествовал по Европе. Гловер также почти не жил в усадьбе, предпочитая проводить время в Европе. И более о доме ни слова.

Что касается Сайруса Уэйтли, то информация о нем была скудной: путешествовал; был дважды женат; от каждой жены имел сына; один из сыновей стал его наследником; второй покинул дом еще юношей, и больше его никто не видел. О занятиях Сайруса Уэйтли было известно только то, что он был «землевладельцем» и, возможно, спекулировал земельными участками. Эберат Уэйтли, сын Сайруса, ставший его наследником, в записях практически не упоминался.

Однако в папке с документами, касающимися семейства Уэйтли, оказались записи иного рода. Они, наоборот, изобиловали множеством мелких подробностей. Первые записи относились ко времени появления семейства в Данвиче. В Северный Массачусетс Уэйтли перебрались в 1699 году из Аркхема, здесь и проживали до 1920 года, когда опубликовали историю округа. В разветвленном генеалогическом древе семейства были указаны и Эберат, и его пропавший брат Чарльз. Приводились биографии родственников, в основном в виде коротких некрологов, взятых из газеты «Рипабликен», издающейся в Спрингфилде, или аркхемской «Эдвертайзер». Но были и другие документы, которые Уолтерс читал гораздо внимательнее, чем официальные некрологи, поскольку собрал их некто, обладающий более живым воображением, нежели обычный клерк.

Все они так или иначе касались местных преданий о семействе Уэйтли. Например, приводился отчет о пламенной проповеди, прочитанной его преподобием Джептой Хоугом, который в 1787 году приехал из Аркхема, дабы стать настоятелем методистской церкви Данвича.

«Нам известно, что здесь проживает некое семейство, члены которого совокупляются с дьяволом и рождают монстров как путем колдовства, так и с помощью греховной плоти. Еще сорок лет назад мой предшественник, преподобный Эбайджа Хоудли, представитель конгрегационалистской церкви, произнес с кафедры в этой самой деревне следующие слова: «Приходится признать, что богохульные заявления об адских игрищах демонов стали слишком хорошо всем известны, чтобы не обращать на них внимания; эти проклятые голоса, что доносятся из-под земли, слышали уже многие почтенные люди. Я сам не далее как две недели назад стал свидетелем проявления дьявольских сил, случившегося на холме за моим домом. Я слышал хрипы и вопли, стоны, визг и шипение, каких не могут издавать рожденные на земле твари; нет, эти звуки могли доноситься из бездн, отыскать которые можно лишь с помощью черной магии и самого дьявола». Да, я тоже слышал эти звуки, эти адские вопли, мерзкую какофонию, которой не место на земле. Берегитесь! Вы знаете, о ком я говорю!»

И так далее в том же духе; проповедь была очень длинной, и Уолтерс, при всей его заинтересованности, дальше читать не стал. К тексту проповеди прилагалось сообщение о том, что большинство прихожан Данвича постановило прекратить деятельность местной методистской церкви ввиду, во-первых, «неблагоразумия» преподобного Джепты Хоуга и, во-вторых, его непонятного исчезновения, ибо с преподобным Хоугом случилось то же самое, что за сорок лет до того случилось с его коллегой Хоудли, который внезапно исчез через месяц после своей проповеди, посвященной борьбе с силами зла.

В папке находился толстый конверт, в котором Уолтерс обнаружил вырезки из газет, с большей или меньшей долей юмора описывающие «Странные происшествия в Данвиче», как гласил один из заголовков. Статьи были взяты в основном из аркхемской «Эдвертайзер» и, откровенно говоря, являлись обыкновенными байками, в которых рассказывалось о «монстрах», возникавших ниоткуда прямо на глазах накачавшихся контрабандным виски пьянчуг из Данвича. Уолтерсу эти россказни показались весьма забавными, однако нельзя было отрицать, что в Данвиче действительно произошли удивительные события, обратившие на себя внимание кого-то из сотрудников Мискатоникского университета уже после того, как по этому поводу вдоволь повеселилась «Эдвертайзер». Выяснилось, что с событиями в Данвиче каким-то образом связана смерть Уилбура Уэйтли, случившаяся накануне, но вовсе не в Данвиче, а в стенах Мискатоникского университета в Аркхеме. Несколько статеек из «Транскрипта», издаваемого в Эйлсбери, носили не менее веселый характер, но за всей этой веселостью скрывалось одно: летом 1928 года в Данвиче происходили странные события, достигшие кульминации в сентябре того же года.

«Без малого семь лет назад», — подумал Уолтерс. В связи с событиями в Данвиче упоминалось также имя некоего доктора Генри Армитеджа, библиотекаря Мискатоникского университета. Уолтерс принял это к сведению, решив навести справки о докторе Армитедже и по возможности побеседовать с ним, если придется забираться в самые глубины истории семейства Уэйтли. Разумеется, ничего конкретного газеты не сообщали; в них говорилось лишь о гибели домашнего скота и исчезновении нескольких человек, правда, имена их разнились и искажались от отчета к отчету. Кроме того, исчезнувшие не принадлежали к семейству Уэйтли, хотя один из них, по фамилии Бишоп, был их родственником, но близким или дальним — определить было уже невозможно. Вообще родословная Уэйтли включала огромное количество кровно связанных с ними семей — Бишопов, Хоугов, Маршей и других; вполне возможно, что и преподобный Хоуг, который так неосмотрительно обрушил обвинения на одно из семейств Данвича (Уолтерс не сомневался, что проповедь была направлена именно против Уэйтли), и сам являлся их дальним родственником.

Уолтерс внимательно рассмотрел генеалогическое древо Уэйтли. Среди множества разнообразных Хоугов преподобного Джепты Хоуга не оказалось. Кроме того, выяснилось, что в семействе практиковались близкородственные браки — очень часто мужем и женой становились двоюродные братья и сестры; так, Элизабет Бишоп вышла замуж за Эбнера Уэйтли, Лавиния Уэйтли — за Рэлсо Марша, Блесс Бишоп — за Эдварда Марша и так далее; иначе говоря, происходило постепенное вырождение всего семейства или, по крайней мере, той его ветви, представителей которой жители Данвича прозвали «образованными».

Уолтерс задумался. Получалось так, что он узнал немногим больше, чем ему рассказал поверенный Бойл, а именно: Данвич — это медвежий угол, семейство Уэйтли давно пришло в упадок, в Данвиче происходили какие-то странные события, о которых потом было много слухов, большей частью преувеличенных или осмеянных теми, кто считал себя выше предрассудков. И все же Уолтерса не покидала одна мысль: во всех этих россказнях, байках и насмешливых статейках было нечто общее, словно они были вариацией на одну и ту же тему; ему даже не хотелось читать дальше, поскольку и так было ясно, что люди стали свидетелями чего-то жуткого и удивительного, чего не могли объяснить и о чем боялись рассказывать; да и сам Уолтерс, вчитываясь в записи, терялся в догадках — все это было выше его понимания. Пытаясь уверить себя, что у него просто нет больше времени на это чтение, он прекрасно понимал и другое — ему почему-то совсем не хочется детально изучать историю семейства Уэйтли.

Закрыв папку, он отнес ее библиотекарю.

— Надеюсь, вы нашли то, что искали, мистер Уолтерс, — сказал тот.

— Да, нашел. Благодарю. Возможно, эта папка мне еще понадобится.

— Берите, когда хотите, сэр, — ответил Пол и, слегка замявшись, спросил: — Вы, наверное, родственник Уэйтли?

— Я кое-что получил от них в наследство, — сказал Уолтерс. — Однако не думаю, что я их родственник.

— Ради бога, простите, — поспешно сказал библиотекарь. — Я только подумал… я знал некоторых из них. Вы немного на них похожи, хотя, с другой стороны, в мире, наверное, очень много похожих людей, не состоящих между собой в родстве.

— Вы безусловно правы, — вежливо согласился Уолтерс.

И все же слова библиотекаря его неприятно задели. Тобиас Уэйтли и не подумал скрывать, что считает его своим родственником; так прямо его и назвал — «кузен», да еще презрительно хмыкнул. Мистер Пол тоже заметил сходство и тоже высказался по этому поводу, правда весьма почтительно. Видя смущение и растерянность библиотекаря, Уолтерс поспешно добавил:

— А может быть, я и в самом деле их родственник, только очень дальний. Семейство Уэйтли весьма разветвленное, но я так и не выяснил, с какой стати моему покойному отцу была завещана эта собственность.