Истина - Ксения Пашкова

– У меня сегодня не день рождения, хотя ты мне и на него никогда ничего не дарил.

И в это мгновенье я понял, почему отец почти все время молчал. Он не мог говорить со мной, не напоминая мне о том, какую боль я им причинил.

– Пап, все изменилось. Я изменился, правда. Поверь мне, теперь все будет по-другому.

Отец кивнул и указал рукой мне на стул, приказывая сесть. В этот момент в комнату зашла мама.

– Я поставила цветы в вазу. Спасибо, сынок.

– Надеюсь, – сказал отец, – это не его новый метод задабривания нас перед надвигающейся бурей.

Мама посмотрела на меня и слегка улыбнулась. Я промолчал, потому что уже устал говорить о том, что я изменился. Пожалуй, пусть они это лучше сами заметят, чем я буду бесконечно твердить им об этом. Мама села рядом с отцом, и они зачем-то взялись за руки.

– Спасибо, что пришел на этот ужин, хоть и с опозданием. Нам очень важно, что ты в такой момент рядом с нами, – начала мама.

Не могу сказать, что я понимал, о чем они говорят, но в голове прокручивал только самые плохие мысли. Неужели они оба тяжело больны, и я потеряю их сейчас, когда захотел все наладить?

И тут заговорил отец. Он говорил громко и твердо, словно сообщал не какую-то важную новость, а отдавал приказ.

– Мы с Кэролайн ждем ребенка. И мы надеемся на то, что ты не осудишь нас за такой, возможно, безрассудный шаг. А так же я бы хотел, чтобы, когда ребенок родится, ты всячески помогал своей матери в уходе за ним.

У меня едва не отвисла челюсть.

– Что? Вам ведь уже почти пятый десяток, нельзя так делать. Вы знаете, что у вас может родиться даун или ребенок с какой-нибудь другой болезнью?

Мама улыбнулась.

– Уже три месяца, Джек. Это будет мальчик, и у него нет никаких патологий, по крайней мере, тех, которые может показать узи на данном сроке.

Я резко встал из-за стола.

– Три месяца? А когда вы решили его завести, интересно! В тот момент, когда я сидел на наркоте? Или когда я сидел трое суток за решеткой? В какой из этих моментов вы решили, что хотите другого ребенка, нового и не такого проблемного, как я? Черт! Как вы могли!

Я вылетел из кухни и заперся в своей комнате. Я не плакал, только думал, как расценивать эту новость. Я посчитал это предательством и в мгновенье снова возненавидел их каждой частичкой своего тела. Я лежал на своей кровати и смотрел в потолок, обдумывая услышанное. Мама пару раз стучалась в мою дверь, но я сказал, что хочу побыть один. Хотя, возможно, я сказал это не так вежливо…

– Проваливай отсюда, я не хочу вас видеть, ненавижу вас, я хочу просто побыть один. Убирайся от моей двери! – крикнул я, а потом кинул в дверь книгу по биологии.

Чувство обиды и злости пожирало меня изнутри. А потом я, не знаю зачем, вспомнил Джессику. Я закрыл глаза и представил ее лицо, ее улыбку, ее глаза, ее волосы. Я пролежал так, думая о ней, минут двадцать, а потом заснул.

Мне снился странный сон про маленького мальчика, который ходил в каждый дом и спрашивал, нет ли у них его брата. Когда он дошел до последнего дома, и понял, что его брата нигде нет, он упал на колени и громко зарыдал. Он плакал так сильно, что я проснулся и едва не закричал от ужаса. Этот крик, словно все еще звенел в моих ушах. Я взял одеяло и укутался в него с головой, но заснуть я больше так и не смог. Когда я встал с кровати, за окном уже было темно, а в доме было тихо. Возможно, родители уже спали, а может быть, они поджидали меня, чтобы высказать все, что они думают. Ведь я ушел с кухни, так и не дав им ничего объяснить. Может быть, у них есть какое-то объяснение для меня, а может быть, это была случайность? Честно признаться, намного приятнее узнавать, что у тебя будет брат, когда ты без понятия откуда появляются дети.

Когда я вышел из комнаты, то понял, что в спальне родителей работает телевизор. Я подошел к двери и заглянул в комнату. Отец лежал на боку и слегка посапывал, а мама лежала рядом и смотрела телевизор, разглаживая живот своей правой рукой. Рядом с ней на тумбе стояли цветы, которые я подарил. Мое сердце вдруг дрогнуло. Мне стало невыносимо больно, оттого, что я накричал на нее. Я открыл дверь, и она сразу же увидела меня. Мы смотрели друг другу в глаза несколько минут, а потом она сдалась, опустила голову и тихонько заплакала. Я подошел к ней и крепко обнял её. Не знаю, что я хотел показать этим жестом. Что мне жаль? Или, что я ее люблю, несмотря ни на что. А может быть, все сразу? Возможно, в эти объятия я вложил всю ту боль, которую испытываю, когда вижу ее страдания, а заодно и всю мою любовь к ней.

Не знаю, бывают ли у других такие же сложные отношения с родителями, но у нас все было очень скверно. Нам не удавалось прожить ни дня без скандала, даже если мы сильно старались.

Мы просидели с мамой в обнимку целый час. Я держал ее за руку, а она держала свой живот, а по ее щекам катились слезы. Внутри у меня все сжималось, каждый раз, когда она что-то говорила. Я ловил каждое ее слово и молча, кивал в ответ.

– Мы решили, что хотим еще одного ребенка… – мама хмыкнула носом – когда ты был в полицейском участке. Мы не собирались заменять тебя им. Просто мы устали от такой жизни. Понимаешь, когда ты пытаешься жить, ты цепляешься за что-то хорошее в своей жизни, а у нас с отцом ничего такого не было. Когда мы думали о тебе, это лишь причиняло нам боль… Много боли и страданий… Мы просто захотели, чтобы рядом с нами появился кто-то, кто мог заставить нас улыбаться каждый день, кто-то, кто бы мог поднимать нам свое настроение одной лишь своей улыбкой. Мы сходили к врачам, чтобы проверить свое здоровье и убедиться, что мы все еще можем иметь детей. Нас предупреждали, что это опасно, и что это очень серьезный шаг. Но мы пошли на это, чтобы еще хоть раз почувствовать себя счастливыми. Ты даже не представляешь, что это такое, когда ты держишь в руках этот маленький сверток, от которого пахнет детской присыпкой и молоком. Каково это, наблюдать, как твой ребенок делает свои первые шаги, как он учится говорить. Видеть, как он смеется и радуется жизни. Мы не хотели оскорбить твои чувства, Джек. Но я не хочу, чтобы ты винил нас с отцом. Нам по-настоящему тяжело было признаться тебе в этом, потому что, несмотря на то, что мы знаем свои истинные намерения, мы знаем, как это выглядит, и мы знали заранее, как ты отреагируешь. Я мысленно готовила себя к тому моменту, когда ты закричишь на нас и уйдешь в свою комнату. Но ты даже не представляешь, как это, когда не знаешь, что будет после. В моей голове крутилась куча мыслей по поводу того, каким ты выйдешь из своей комнаты. Станешь ли говорить с нами. Мне так страшно, что ты можешь однажды выйти из дома, и больше никогда не вернуться. Мне так страшно от той мысли, что ты можешь снова взяться за наркотики и выпивку, мне становится дурно от той мысли, что ты можешь навредить себе. Ты даже понятия не имеешь, через что прохожу я, когда просто говорю с тобой, я продумываю каждое слово, которое хочу тебе сказать, потому что я не знаю, как ты отреагируешь. Я живу в постоянном страхе за тебя и наши отношения. Эта неизвестность держит меня в страхе. Я никогда не знала, что мне будет так тяжело. Меня к этому жизнь не готовила.

Мама начала рыдать, и я снова обнял ее, крепко прижимая к себе. В этот момент проснулся отец. Он посмотрел на нас, не понимая, что происходит. А потом он просто пододвинулся к нам и обнял нас с мамой.

Никогда еще мы не были так близки. Я чувствовал их дыхание и, только в этот момент осознавал, насколько оно было родным для меня. Я вслушивался в каждый их вдох и выдох. Ловил каждое мгновенье и не желал их отпускать.

Джессика

Когда я зашла домой, я все еще чувствовала, как мои губы горят. Было ли это от этого нелепого поцелуя в щечку или просто от ветра, я не знала. На этот раз дома была мама. Когда я открыла дверь, она крикнула мне с кухни, чтобы я мыла руки и шла за стол. Что ни говори, но, когда кто-то ждет нас дома, мы становимся счастливее. Меня таким вниманием не баловали, и я уже привыкла к самостоятельной жизни и редким встречам с родителями. Порой они приходили, когда я уже спала. Так было не всегда. Раньше мама не работала и всегда была дома. А потом у нас возникли финансовые трудности. Отец больше не мог содержать нас один. У него было много проблем на работе, но даже, когда все нормализовалось, мама не бросила работу. Кажется, она была ей в удовольствие и она не желала ее бросать.

Когда я зашла на кухню, на столе уже стояла тарелка со спагетти и шницелем.

– Ты меня балуешь, – сказала я, усаживаясь за стол.

Мама улыбнулась и села напротив меня.

– Ты же знаешь, как я скучаю по этому?

Я кивнула.

– Ты сегодня рано. Успела на автобус?

Я почувствовала, как мои щеки начинают краснеть от одного воспоминания о том, как я добиралась домой. Раньше мне никогда не приходилось думать о таких разговорах с родителями. И только сейчас я поняла, что я не могу рассказать маме о парне, который привез меня домой. И это не только потому, что он привез меня на мотоцикле, и я знаю его всего лишь два дня. Я боялась о таком говорить. Все привыкли видеть меня маленькой девочкой, которая еще не сталкивалась с любовными проблемами.