Император Павел I - Геннадий Оболенский

Детство Павла прошло в заботах одинокой и любвеобильной бабки, без материнской ласки и тепла. Мать оставалась для него малознакомой женщиной и со временем все более и более отдалялась. Когда наследнику исполнилось шесть лет, ему отвели крыло Летнего дворца, где он жил со своим двором вместе с воспитателями. Обер-гофмейстером при нем был назначен Никита Иванович Панин — один из знаменитейших государственных мужей своего времени.

В роду Паниных, выходцев из Италии, были военачальники, стольники, думные дворяне. Все они служили верой и правдой новому отечеству — Василий Панин сложил голову в Казанском походе Ивана IV, а Андрей и Иван отличились при Петре Великом: первый стал генерал-майором, второй генерал-поручиком и сенатором при Анне Иоанновне.

У Ивана Васильевича Панина было двое сыновей — Петр и Никита. Оба прославили Отечество. Никита Иванович родился в 1718 году в Данциге. Детство провел в Пернове (Пярну). Хорошо воспитанный и образованный, приятной наружности камер-юнкер чуть было не угодил в фавориты самой императрицы. Но, то ли он зачитался, то ли заснул, а может быть, забыл о свидании. Нашлись люди, которые испугались, что в следующий раз такая оплошность может не повториться, и Панин едет послом в Данию. Но уже в следующем, 1748 году по представлении канцлера Бестужева Панин отправляется в Стокгольм — Швеция грозила порвать союз с Россией. «Он не только отвратил войну, но еще и приобрел многих России доброжелателей, — писал его друг Д. И. Фонвизин. — Он через добродетели свои приобрел почтение от тамошнего Двора и всего народа, ни один швед не произносит даже и поднесь имени его без некоего к нему благоговения».

Панин был награжден орденами Анны и Александра Невского и в 1755 году пожалован в генерал-поручики. Воспитанник Бестужева, он почти 12 лет проводил его политику. Но после опалы канцлера молодой фаворит императрицы И. И. Шувалов выступает за сближение с Францией: Панину велят переменить политику, «действовать заодно с недавними противниками». Он сопротивляется и оказывается не у дел, в Петербурге.

Хорошо образованный, поклонник передовых европейских идей, Панин стал убежденным сторонником конституционной монархии по шведскому образцу.

Елизавета Петровна, высоко ценя ум и образованность Панина, в июне 1760 года назначает его обер-гофмейстером великого князя. Холостяк Панин искренне привязался, а потом и полюбил смышленого, доверчивого мальчика, лишенного родительской любви и отзывчивого на ласку. В свою очередь, впечатлительный, чуткий Павел сохранил на всю жизнь любовь и благодарность к наставнику, который был предан ему и принимал участие в его нелегкой судьбе, хотя и сыграл в ней роковую роль. Нет, ни дурных принципов, ни дурных наклонностей Павел не вынес из панинского гнезда. Но он вынес оттуда нечто более гибельное: свои политические воззрения и свое отношение к матери. Сделай Панин из своего воспитанника ловкого придворного льстеца, тихоню себе на уме, умеющего скрывать свои мысли и исподтишка составлять заговоры — судьба Павла была бы иная. Возможно, она была бы лучше.

С 1763 года, почти 20 лет, Н. И. Панин стоял у руля внешней политики России — самой яркой страницы этого царствования. Вот как изобразил он, знаток политической истории Европы, международное положение России со времени Петра I до Екатерины II: «Международная улица России по-прежнему оставалась тесна, ограниченная шведскими и польскими тревогами да турецко-татарскими опасностями: Швеция помышляла об отмщении и находилась недалеко от Петербурга, Польша стояла на Днепре. Ни одного русского корабля не было на Черном море, по северному побережью его господствовали турки и татары, отнимая у России южную степь и грозя ей разбойничьими набегами». Прошло 34 года царствования Екатерины, и «Польши не существовало. Южная степь превратилась в Новороссийскую, Крым стал русской областью. Между Днепром и Днестром не осталось и пяди турецкой земли… Черное море стало Русским».

Безбородко, самый видный дипломат после Панина, имел все основания сказать молодым коллегам: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Создатель Северного союза, в который кроме России входили Англия, Пруссия, Швеция, Дания, Панин сумел изменить традиционный курс внешней политики России, когда ее союзниками были то Австрия, то Франция. Во время войны с Англией северо-американских колоний за независимость их поддерживала Франция; в ответ «владычица морей» объявила блокаду ее портов. Панин предупредил, что торговые суда России и ее союзников, охраняемые военными кораблями, будут заходить в порты Франции, и «поверг ее противницу в немалое смущение». Англия была вынуждена уступить. Политика Панина, получившая название «вооруженный нейтралитет», принесла ему признательность и уважение всей Европы. «Правила его при управлении политическими делами состояли главнейше в том, чтобы: 1) Государство сохраняло свое истинное достоинство, без предосуждения других. 2) Что великая империя, какова Россия, не имеет нужды притворствовать и что одно чистосердечие должно быть основанием поведения ее министерства. В твердом сохранении сего правила графом Паниным все чужестранные кабинеты были так уверены, что одно слово его равнялось со всеми священнейшими обязательствами заключенного трактата… Все рескрипты к военачальникам и к министрам, все сообщения и отзывы к Дворам чужестранным примышляемы были им самим».

Д. И. Фонвизин: «Муж истинного разума и честности превыше нравов сего века! Твои отечеству заслуги не могут быть забвенны… Титло честного человека дано было ему гласом целой нации. Ум его был чистым и проницание глубокое. Он знал человека и знал людей. Искусство его привлекать к себе сердца людские было неизреченное… В обществе был прелюбезен. Разговор его был почти всегда весел; шутки приятны, образны и без всякой желчи. Доброта сердца его была беспримерная; к несчастьям сострадателен, гонимым заступник, к требующим совета искренен. Сердце его никогда мщения не знало. Самые неприятели его всегда устыжаемы были кротким и ласковым его взором. Бескорыстие было в нем соразмерно щедрости…»

Один из современников, отмечая удивительное обаяние Панина, писал о нем: «Он был с большими достоинствами, и что его более всего отличало — какая-то благородностъ во всех его поступках и в обращении ко всему внимательность, так что его нельзя было не любить и не почитать: он как будто к себе притягивал».

Панин стал единственным из подданных Екатерины II, кто не только добился независимого положения, но и возглавил оппозицию, как негласный опекун ее сына, до конца отстаивавший его интересы. Панин не только не забыл торжественных обещаний Екатерины править от имени сына до его совершеннолетия, но и не позволял ей делать вид, что таких обещаний не было. Сила Панина — в его близости к Павлу и в том влиянии, какое он оказывал на наследника. Охранять жизнь Великого князя — вот в чем совершенно справедливо полагал он свою первейшую обязанность.

Об авторитете Панина говорит тот факт, что много лет спустя Екатерина II в беседе с любимым внуком Александром, говоря о сыне, вынуждена была признать: «Там не было мне воли сначала, а после по политическим причинам не брала от Панина. Все думали, что ежели не у Панина, так он пропал». В Панине она видит самого сильного соперника ее власти, и в этом проявляется двойственность его положения: верный соратник и преданный слуга императрицы в качестве первого министра, и ее непримиримый враг, когда дело касается интересов Павла: «Наставник Павла и министр Екатерины взаимно стесняли и мешали друг другу, — замечает проницательный современник, — отсюда раздвоенность, нерешительность Панина».

Среди воспитателей наследника были еще два замечательных человека: отец Платон и Семен Андреевич Порошин. Законоучитель великого князя, иеромонах Троице-Сергиевой лавры Левшин был ректором тамошней семинарии. Отец Платон обладал обширными знаниями и богатым жизненным опытом; был справедлив, беспристрастен и пользовался большим авторитетом. Обладал ораторским даром. «Отец Платон делает из нас все, что хочет, — говорила о нем Екатерина II, — хочет он, чтоб мы плакали, мы плачем; хочет, чтоб мы смеялись, мы смеемся». Он в совершенстве знал Священное писание и сам писал проповеди.

Отец Платон во многом способствовал воспитанию в наследнике высоких нравственных качеств: великодушия, щедрости, справедливости. Благодарный Павел сохранил к своему духовному наставнику глубокую привязанность на долгие годы. Отец Платон сумел поселить в душе наследника живое религиозное чувство. Павел Петрович был глубоко верующим человеком — в Гатчине указывали на место, где он молился по ночам, здесь был выбит паркет.