Император Павел I - Геннадий Оболенский

Но больше всех любил наследник престола своего кавалера Семена Андреевича Порошина, учившего мальчика арифметике и геометрии. Образованным русским человеком, горячим патриотом, имевшим прежде всего в виду пользу и славу России, назвал его крупнейший русский историк С. М. Соловьев.

Отец Порошина, Андрей Иванович, происходил из небогатых дворян Московской губернии. Он родился в 1707 году, пятнадцати лет окончил артиллерийское училище и в чине унтер-офицера был направлен на Екатеринбургские горные заводы. Проявил себя дельным, толковым человеком и на несколько лет был послан в Швецию на учебу. Вернувшись, Андрей Иванович несколько лет работает на Урале, находит золото на реке Ширташ и основывает Шилово-Исетский рудник. В 1753 году он назначается главным командиром Колывано-Воскресенских заводов, а через восемь лет едет на Алтай, где строит Павловский сереброплавильный и Сузунский медеплавильный заводы. Имя трудолюбивого, скромного и талантливого горного генерала пользуется доброй славой и хорошо известно в Петербурге.

Его сын Семен восемь лет обучался в сухопутном шляхетском корпусе; в марте 1759 года с отличием закончил его и был оставлен при корпусе преподавателем математики. Добросовестного и способного юношу заметил начальник корпуса Мельгунов и рекомендовал его в адъютанты к Петру III. Исполнительный, честный поручик пришелся по душе и государю. Личные достоинства и познания открыли ему путь к воспитанию наследника российского престола. С 28 июня 1762 года Порошин становится кавалером великого князя, т. е. находится при нем постоянно, и преподавателем математики.

Свои обязанности «быть товарищем игр и наставником великого князя» Порошин исполняет с радостью и с присущей ему добросовестностью. В его дневнике появляется короткая запись программы воспитания наследника: «Вскормить любовь к русскому народу; поселить в нем почтение к истинным достоинствам людей; научить снисходительно относиться к человеческим слабостям, но строго следовать добродетели; сколько можно обогатить разум полезными знаниями и сведениями». «Образованным русским человеком, горячим патриотом, имевшим прежде всего в виду пользу и славу России», назовет Порошина крупнейший русский историк С. М. Соловьев.

Они сразу же понравились друг другу — доброжелательный поручик привлекательной внешности и живой худенький мальчик с выразительным лицом и умными озорными глазами. Взаимная симпатия вскоре перешла в горячую дружбу и в сердечную привязанность. Порошин любил Павла. Он сумел соединить строгость педагога с какой-то материнской нежностью к своему возлюбленному питомцу. Его отеческая забота о ребенке, желание оградить его от дурных влияний и соблазнов, тревоги о его здоровье, беседы с ним — все говорит об этом.

И чуткий, отзывчивый Павел платил учителю такой же любовью. Он ласкался к нему с такой доверчивостью, какой уже в детские годы не питал ко многим из окружающих. Провинившись, плакал и просил прощения, звал его «братцем», «голубчиком», «Сенюшкой».

«После стола очень весел был Его Высочество. Бегаючи по комнате, неоднократно на канапе вспрыгивать изволил и говорил: «Ох ты, мой Сенюшка! Как я тебя люблю!» В другой раз вздумалось Его Высочеству «уверение мне делать», сколько он меня изволит жаловать; что он видит, как много я его люблю, и что со своей стороны, конечно, любить меня не перестанет и все мне поверить в состоянии», — пишет Порошин в своих «Записках», которые он начал вести в тот день, когда Павлу исполнилось десять лет.

До нас дошли «драгоценные», по выражению С. М. Соловьева, записки Порошина, которые он вел в 1764–1765 годах. Они были изданы его внучатым племянником В. С. Порошиным в 1844 году по особому разрешению императора Николая I и превратились в исторический и литературный памятник эпохи. Написанные живо, искренне, хорошим литературным языком, они рассказывают о дворцовом быте и событиях, волновавших общество, но главным образом о наследнике и его окружении. В них рисуются разом два образа равно привлекательных: умного, честного и доброжелательного наставника и прекрасного, не по летам развитого ребенка, каким был Павел. Порошин любил его и был неразлучен с мальчиком. В одном месте он признается: «Если бы я Государя Цесаревича сильно не любил, то не знаю, мог ли бы продолжать их («Записки». — Авт.) так беспрерывно». В записках наследник — главный постоянный предмет внимания, о нем подробно, о других говорится только по отношению к нему; односторонность, произвольная и суду не повинная, потому что источник ее есть любовь, и взаимная, ибо наградою была искренняя привязанность и расположение Великого Князя.

Записки не только важный исторический и литературный памятник, но и «одна из самых очаровательных книг, какие нам доводилось читать». К сожалению, начаты они были только в 1764 году с воспитательной целью. Порошин ведет их ежедневно с редким старанием и постоянством. «В штиле нечего здесь искать великой красоты и точности, — писал он. — Всяк вечер записывал я, что днем произойдет, и не мог на то употребить более часа или полутора часов времени за другими моими упражнениями и делами. Впрочем, это и не настоящая Его Высочества история, а только записки, служащие к его истории… Справедливость и беспристрастие, украшающие Историю, соблюдены здесь с наисовершенной точностию».

Учился Павел отлично. День за днем Порошин повторяет: «У меня очень хорошо занимался». Особенные способности проявлял Павел к математике, это дало возможность Порошину записать: «Если бы Его Высочество был партикулярный и мог совсем только предаться одному только математическому учению, то б по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем».

Воспитание в обширном смысле слова — есть всякое влияние людей на нас в хорошую или плохую сторону. В окружении наследника было немало выдающихся людей, прославивших Россию. Они относились к категории тех «исполинов-чудаков, которые рисуются перед глазами нашими озаренными лучами какой-то чудесности, баснословности, напоминающими нам действующие лица гомеровские». К таким людям относился Петр Иванович Панин, братья Чернышевы, Александр Сергеевич Строганов.

Младший брат Никиты Ивановича, генерал-аншеф Петр Иванович, отличился в Семилетней войне в битвах при Гросс-Егерсдорфе и Кунерсдорфе, «явив опыты мужества и искусства своего». «Правил всей завоеванной частью Пруссии, предводительствовал потом армией против турок, взял приступом крепость Бендеры, споспешествовал независимости крымских татар».

«Вижу перед собою в Петре Ивановиче Панине именитого некоего из тех мужей, которых великим и отменным дарованиям, описанных Плутархом, толь много мы дивимся», — писал о нем Н. А. Порошин.

Павел высоко ценил Петра Ивановича, особенно в военных вопросах, часто советовался с ним и вел оживленную переписку.

Граф Захар Григорьевич Чернышев также отличился в Семилетней войне. Сводный отряд под его руководством 27 сентября 1760 года взял Берлин. Вице-президент, а затем и президент Военной коллегии, генерал-фельдмаршал Чернышев был смел, независим, самолюбив. Однажды, после столкновения с Григорием Потемкиным, его подчиненных обошли наградой — он тут же разорвал жемчужное ожерелье, подаренное его жене, и разделил между пострадавшими.

Чернышев хорошо образован, интересуется искусством и театром, дружен с известным актером Дмитриевским и поэтом В. И. Майковым. Жена Чернышева — Анна Родионовна, была родной сестрой жены П. И. Панина.

Иван Григорьевич Чернышев, младший брат фельдмаршала, был обер-прокурором Сената, затем послом в Англии. По возвращении из Лондона он становится вице-президентом Адмиралтейской коллегии. В записках Порошин отзывается об Иване Григорьевиче как о человеке, доставившем ему «много счастливых минут» в воспитании наследника.

Граф Александр Сергеевич Строганов, обер-камергер и член Иностранной коллегии, был образованнейшим человеком своего времени. Он превосходно знал европейские языки, бывал во Франции, Германии, Швейцарии, Италии. Коллекционер, меценат Строганов обладал богатейшей библиотекой и многими произведениями искусства. Его дворец, построенный знаменитым Растрелли на углу Невского и набережной Мойки, славился картинной галереей и «кабинетом», занимавшим шесть комнат, соединенных арками без дверей.

Поэт К. Н. Батюшков, после кончины Александра Сергеевича Строганова в 1811 году, писал о нем: «Был русский вельможа, остряк, чудак, но все это было приправлено редкой вещью — добрым сердцем».

…Наследника престола держали в строгости. Его режим напряженностью и однообразием напоминал армейский: в шесть часов подъем, туалет, завтрак и занятия до часу дня; потом обед, небольшой отдых и опять занятия. По вечерам придворные обязанности: театр, маскарад или куртаг. В десять часов по команде дежурного офицера Павел отправлялся спать. Если к этому добавить обязанности генерал-адмирала, которые он выполнял с присущей всем детям добросовестностью и серьезностью с девятилетнего возраста, то времени на прогулки или игры со сверстниками совсем не оставалось, да и не было у него сверстников. Он жил в окружении взрослых, неся на своих худеньких плечах тяжелую ношу придворного церемониала и интриг, один, без участия родителей, не интересовавшихся сыном. «Мать не любила сына. У нее всегда для него вид государыни, холодность, невнимательность — никогда матерью не являлась», — замечает Ключевский. Впрочем, она не была матерью и другим детям, от Григория Орлова.