Русские полководцы XIII-XVI веков - Николай Борисов

В 1240 г. шведы решили воспользоваться тем, что Новгород был лишен обычной военной помощи со стороны владимиро-суздальских князей, и одним ударом отрезать от него не только Южную Финляндию, но и Карельский перешеек. Закрепившись на берегах Невы, шведы могли не только без помех освоить земли, лежавшие к северу от Невы, но и со временем продолжить с этого рубежа наступление на собственно новгородские земли.

Появление шведов в Неве должно было крайне встревожить новгородцев и по другой причине. Именно Нева, по которой некогда проходил знаменитый путь «из варяг в греки», была главной дорогой внешней торговли Новгорода. Появление на этой дороге шведской заставы грозило подрывом благосостояния многих боярских и купеческих семейств, связанных с балтийской торговлей.

Несомненно, шведские воеводы во многом рассчитывали на внезапность своего нападения. Неожиданным ударом они надеялись овладеть крепостью Ладогой, располагавшейся близ устья Волхова. Однако уже в начале похода их подстерегала неудача. Появление шведских кораблей в устье Невы было замечено местными жителями, в обязанности которых входило наблюдение за всеми проплывавшими по реке судами и оповещение новгородцев о появлении «судовой рати». Старейшина племени ижора Пелгусий отправил в Новгород гонца с тревожной вестью.

Узнав о вторжении шведов, новгородцы немедля принялись собирать войско для отпора врагу. И если в мирное время роль князя в жизни Новгорода была весьма скромной, то в случае опасности все взоры обращались на него. Узнав о случившемся, Александр с небольшим конным отрядом — «в мале дружине» — выступил навстречу шведам. Одновременно водным путем — по Волхову и далее через Ладогу в Неву — отправился другой отряд новгородских воинов. Вероятно, конная дружина Александра шла по берегу Волхова и Ладожского озера, не теряя из виду «судовой рати». Такое решение удлиняло путь. Однако оно имело два важных достоинства. Новгородцы не могли разминуться со шведами; их конная и судовая рать все время находились рядом.

Между тем шведы, не подозревая о движении новгородцев, стали лагерем близ устья речки Ижоры — неподалеку от восточной окраины современного города Санкт-Петербурга. Здесь и напал на них князь Александр со своим войском.

Невская битва. 1240 г.

По мнению некоторых историков, Александр приказал своим воинам, плывшим на кораблях, сойти на берег на значительном отдалении от шведского лагеря. После этого он неприметно, лесом подвел свое собравшееся воедино войско к месту предстоящего сражения (70, 190).

Внезапное появление русских вызвало смятение в рядах шведов. В то время как конная княжеская дружина громила их лагерь, пешее войско отрезало врагу путь к кораблям. Сражение началось около 10 часов утра в воскресенье 15 июля 1240 г. Шведы были опытными, стойкими воинами. Несмотря на неожиданность атаки русских, они сумели собраться с силами и оказать ожесточенное сопротивление. Вероятно, на их стороне было и численное преимущество.

Среди русских воинов особенно отличились своими подвигами шесть «храбрых мужей». Вот что рассказывает об этом древнее «Житие Александра Невского»:

«Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александрова.

Первый — по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем; преследуемые им схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел вон из воды невредим, и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска.

Второй, по имени Сбыслав Якунович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его.

Третий — Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь.

Четвертый — новгородец, по имени Меша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля.

Пятый — из младшей дружины, по имени Сава. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный. Полки Александровы, видевши падение шатра, возрадовались.

Шестой — из слуг Александровых, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же от многих ран пал и так скончался» (8, 431).

Битва затихла лишь с наступлением темноты. Шведы отступили к своим кораблям, однако сумели сохранить небольшой участок берега. Ночью они перенесли на корабль тела знатных воинов, павших в битве, а рядовых похоронили в общей могиле. После этого весь уцелевший флот отчалил от берега и двинулся вниз по течению Невы — к морю.

Так бесславно закончилось первое после Батыева нашествия вторжение «латинян» в новгородские земли.

Каковы были подлинные масштабы этой битвы? Какое место она занимает среди других знаменитых сражений средневековой Европы и Руси? Ответить на этот вопрос не так-то просто из-за отсутствия каких-либо сведений о численности шведского и русского войска и других обстоятельствах.

По-видимому, это сражение отнюдь не принадлежит к числу крупнейших по количеству участников. О его подлинных масштабах дает представление число погибших. По свидетельству летописи, в битве пало 20 новгородцев и ладожан. В это число входят как знатные, так и рядовые воины (7, 77). О скромных масштабах Невской битвы косвенно свидетельствует и молчание шведских хроник о походе 1240 г. (70, 157).

Разумеется, все это ничуть не умаляет ни героизма русского войска, ни заслуг его юного предводителя. Однако, отдавая им должное, мы все же должны стремиться к тому, чтобы увидеть события в их «тогдашнем» масштабе. Известно, что со временем пропорции часто искажаются: одни события вырастают в глазах потомков, становятся символами, другие, напротив, бледнеют и как бы уменьшаются в своем значении.

Из школьного учебника физики каждому известно явление резонанса. Когда внешние удары по частоте совпадают с внутренними колебаниями тела, происходит внезапное многократное увеличение их силы. Невская битва вызвала на Руси своего рода «психологический резонанс». Ее реальное значение умножалось на то напряженное ожидание добрых вестей, благих предзнаменований, которое так характерно было для страны в первые, самые трагические десятилетия чужеземного ига.

Победа князя Александра Ярославича над шведами стала благодатной темой для светлого мифотворчества. Оно шло главным образом по двум направлениям: украшение всевозможными яркими подробностями личного подвига Александра и выявление таинственного символического смысла этой победы путем сопоставления ее с различными событиями, описанными в Библии. На первом направлении были созданы такие эпизоды, как встреча Александра с немецким рыцарем Андреашем, якобы приезжавшим в Новгород только для того, чтобы увидеть знаменитого русского князя; гордый вызов на бой, посланный шведским «королевичем» Александру в Новгород; единоборство Александра с ярлом Биргером. Все эти сюжеты, как показывает критический анализ источников, выполненный историком И. П. Шаскольским, имеют чисто литературное происхождение (70, 171).