Живой Журнал. Публикации 2016, январь-июнь - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скрипач Синицын спился — я видел его года три назад, и он утащил меня в какое-то кафе, где можно было только стоять у полки вдоль стены. Так бывает — в двадцать лет пьёшь на равных, а тут твой приятель принял две рюмки и упал. Синицын лежал как труп, еле выйдя из рюмочной. Я и решил, что он труп, но он пошевелил пальцами, и я позорно сбежал. Было лето, и я не боялся, что он замёрзнет. К тому же, даже в таком состоянии, Синицын не выпускал из рук футляра со скрипкой. Жизнь его была тяжела — я вообще не понимаю, как можно быть скрипачом с фамилией Синицын? Потом мне сказали, что у него были проблемы с почками и через год после нашей встречи его сожгли в Митино.
Разные это всё были люди, но едино — вслед давно мертвому поэту, я бы сказал, что они не сумели поставить себя на правильную ногу. И я не думаю, что их было меньше, чем в прочих поколениях — так что не надо никому надувать щёки.
Мы были славным поколением — последним, воспитанным при Советской власти. Первый раз мы поцеловались в двадцать, первый доллар увидели в двадцать пять, а слово «экология» узнали в тридцать. Мы были выкормлены Советской властью, мы засосали её из молочных пакетов по шестнадцать копеек. Эти пакеты были похожи на пирамиды, и вместо молока на самом деле в них булькала вечность.
В общем, нам повезло — мы вымрем, и никто больше не расскажет, как были устроены кассы в троллейбусах и трамваях. Может, я ещё успею.
— Ладно, слушайте, — сказал я своим воображаемым слушателям. Нет, не этим друзьям за столом, они высмеяли бы меня на раз, а невидимым подросткам, — Кассы были такие — они состояли из четырехугольной стальной тумбы и треугольного прозрачного навершия. Через него можно было увидеть серый металлический лист, на котором лежали жёлтые и белые монеты. Новая монета рушилась туда через щель, и надо было — опираясь на совесть — отмотать себе билет сбоку, из колодки, чем-то напоминающей короб пулемёта «Максим».
Теперь я открою главную тайну: нужно было дождаться того момента, когда, повинуясь тряске трамвая или избыточному весу меди и серебра, вся эта тяжесть денег рухнет вниз, и мир обновится.
Мир обновится, но старый и хаотический мир каких-то бумажных билетиков и разрозненной мелочи исчезнет — и никто, кроме тебя, не опишет больше — что и где лежало рядом, как это всё было расположено.
Но было уже поздно, и мы вылезли на балкон разглядывать пульсирующие на уровне глаз огни праздничного города.
Мы принялись смотреть, как вечерняя тьма поднимается из переулка к нашим окнам. Тускло светился подсвеченный снизу храм Христа Спасителя, да горел купол на церкви рядом. Сырой ветер потепления дул равномерно и сильно.
Время нового года текло капелью с крыш.
Время — вот странная жидкость, текущая горизонтально по строчке, вертикально падающая в водопаде клепсидры — неизвестно каким законом описываемая жидкость. Присмотришься, а рядом происходит удивительное: пульсируя, живет тайная холодильная машина, в которой булькает сжиженное время, отбрасывая тебя в прошлое, светится огонек старинной лампы на дубовой панели, тускло отсвечивает медь трубок, дрожат стрелки в круглых окошках приборной доски. Ударит мороз, охладится временная жидкость — и пойдет все вспять. Сгустятся из теней по углам люди в кухлянках, человек в кожаном пальто, офицеры и академики.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
04 января 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-01-08)
Нарезка плёнки с помощью спичечного коробка и двух половинок бритвенных лезвий мне представляется гениальной, да только, кажется, сейчас безопасные лезвия труднее найти, чем фотоаппарат "Киев-30". Или так же трудно, как "Киев-30". Ну, в общем, всё трудно.
Вообще, этот цикл советов — сорт пропаганды кропотливой мелкой работы — вроде высекания отверстий трубочкой и доработкой всё той же бритвой.
Впрочем, зачистка ватмана шкуркой всё равно мне представляется сомнительной — я сам убирал тушь всё той же бритовкой (!), но то, что тут предлагается, мне кажется, превращает ватман в ворсистую бумагу, как его потом не полируй.
Извините, если кого обидел.
08 января 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-01-09)
Извините, если кого обидел.
09 января 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-01-09)
Извините, если кого обидел.
09 января 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-01-10)
Извините, если кого обидел.
10 января 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-01-11)
Это уже второй совет за несколько дней. что я обнаруживаю, который построен на том, чтобы не сверлить дыру в стене.
Кажется, тут дело вот в чём: именно в шестидесятые-семидесятые случилась коллизия между массовым панельным домостроением и отсутствием у населения не то что перфораторов и ударных электродрелей, а электродрелей вовсе. Причём в хрущёвках (по крайней мере, в нескольких сериях, где мы с товарищами сверлили дырки, бетон был такой, что сверло шло как по свёкле (извините). Не говоря уж про то, что некоторое количество хрущёвок было кирпичными.
И вот оттуда родом эти советы, как не сверлить бетон, но всё же повесить на стену сперва бородатого Хемингуэя, а потом и дедушку с шашкой то ли победившего в Гражданской войне, то ли — наоборот.
Извините, если кого обидел.
11 января 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-01-11)
Наклеветал тут про Шолохова.
Но дело не в этом — мне нравится этот снимок, который сделал (правда давно уже) мой одноклассник Костя Винниченко. От меня тут, правда, отрезали красивых женщин. Но примечательно другое — снимок сделан в деревенской избе между Новгородской и Тверской областями. Там ещё
