Загадка о морском пейзаже - Антон Кротков

— А могла эта штука втащить пару-тройку вагонов по этому склону? — кивнув в сторону железнодорожного полотна, задал более всего интересующий его сейчас вопрос Эристов.

— Для нее это совершеннейшая пустяковина! Она может втащить сюда блиндированный поезд, на который навешено две тысячи пудов брони!

Молодой инженер рассказывал очень обстоятельно, стараясь не упустить ни малейшей детали. По его словам, эта относительно небольшая тележка должна была обладать колоссальной мощностью и могла втащить на самую крутую горку дюжину тяжелогруженых вагонов. Тягач был снабжен сильными тормозами и мог при необходимости уверенно удерживать тяжелый поезд на крутом подъеме или обеспечивать ему плавный спуск с горки.

По словам знатока, в движение тягач приводился компактным паровым двигателем большой мощности. Однако англичане создавали эту машину в первую очередь для своей армии, то есть для разведки, охраны и ремонта поврежденного неприятелем пути, рекогносцировки местности, сопровождения бронепоездов. Для выполнения подобных миссий дрезина была оборудована «электромоторами подкрадывания». Электрическая энергия для них вырабатывалась хитроумной динамо-машиной. Эта самая ценная и капризная часть двигателя была упрятана под пол и была защищена от попадания на нее отработанного масла, грязи и пыли специальным металлическим кожухом. Для более мягкого хода тягач был снабжен пружинными рессорами.

Сняв с плеча флягу на длинном ремешке, инженер предложил Эристову холодного чаю. У контрразведчика действительно пересохло в горле от волнения. Так с ним бывало, когда он нападал на след. Некоторые важные детали разыгравшейся здесь сутки назад драмы постепенно прояснялись. Принимая во внимание сказанное молодым инженером, стало понятно, что хитроумный тягач сделали где-то в другом месте. Далее его, видимо, по железной дороге в разобранном виде доставили на ближайшую станцию. Но откуда у террористов взялись вагоны? И главное, как они оказались на путях, если все местное железнодорожное начальство божится, что у них не пропало ни одной единицы подвижного состава? Вот это и следовало выяснить.

Без особой надежды на удачу, Эристов задал эти вопросы собеседнику и неожиданно получил еще больше заинтриговавший его ответ:

— Здесь поблизости есть заброшенная ветка узкоколейки. Лет семь назад купчина один тут всерьез пытался развернуться: торфодобычу наладил, лесопилку в лесу поставил, небольшой кирпичный заводик, благо дешевое топливо под боком. Под это предприятие набрал купец кредитов. Да надули его вскоре крупно. Собственные же компаньоны ободрали. Прогорело дело. Обанкротившись, купец тот вроде спился. А узкоколейку сразу же забросили. Кредиторы быстро распродали то, до чего у них руки дошли, после чего потеряли всякий интерес к предприятию, которое еще требовало вложения немалых капиталов. Акционеров тоже интересовала сиюминутная прибыль. Им спасать дело оказалось недосуг. Теперь узкоколейки этой и на картах-то нет. Я сам на эту дорогу-призрак случайно наткнулся в прошлом году на охоте. Видел даже сохранившийся переводной механизм стрелки между узкоколейкой и основной дорогой. Отсюда верст семь будет. А впрочем…

Инженер полез в свой портфель. Долго в нем рылся, что-то бормоча себе под нос. Наконец, с радостным возгласом: «Вот она, голубушка!» — извлек на свет божий старую, пожелтевшую карту.

— Сам не знаю, зачем таскаю с собой этот древний папирус. Но вот ведь пригодился же!

Железнодорожник развернул карту и указал ногтем на тонкую полоску, ответвляющуюся от жирной линии основной магистрали. Эристов чувствовал запах архива, немного могильный, затхлый. Рядом с интересующим его местом на карте остался след от раздавленной мухи. Но не было для него сейчас вещи дороже, чем этот, готовый рассыпаться в прах «пергамент», который выглядел в его глазах настоящей картой сокровищ. С разрешения инженера он хотел сделать набросок с карты. Но великодушный молодой человек, видя его заинтересованность, отдал ему ее:

— Зачем она мне? А вам, вижу, для какого-то дела требуется.

Соваться одному в такую глушь было, конечно, довольно рискованно. Однако собирать «экспедицию» времени не было. В таком деле надо отправляться в преследование, пока интересующий тебя след еще не остыл.

Хозяин подводы высадил Эристова примерно в трех верстах от указанных на карте мест. По его словам, дальше начинался проклятый лес, которые местные жители старались обходить стороной.

— И вам, барин, лучше дальше не ходить, — посоветовал мужик и уверенно сообщил: — Поганое место.

Мужичок с общипанной бороденкой не мигая смотрел на своего пассажира, и на лице его было написано удивление, непонимание и страх.

Эристов попытался выяснить, что так пугало местных жителей в этих местах. Крестьянин неохотно пояснил, что примерно с месяц или два назад грибники и охотники стали видеть ведьмины огни в районе заброшенной торфоразработки. Иногда из глубины проклятой чащи доносился странный шум, голоса. Кто-то пустил слух о пропавшем в этом лесу в начале лета приезжем охотнике, труп которого вроде бы нашли потом страшно изувеченным.

Арнольда Михайловича рассказ деревенского, конечно, не остановил. «Но ухо все же надо держать востро», — сказал он себе, рассудив, что дыма без огня не бывает…

Его окружало лесное безмолвие. Тишина была какой-то необычайно звонкой, словно на высокогорье. Иногда под ногами ломалась ветка, хрустом порождая далекое эхо. Эристов ругал себя за неосторожность. Вступая на вражескую территорию, нельзя ничем выдавать своего присутствия. Иначе есть риск превратиться из охотника в того, на кого охотятся. Внезапно краем глаза Эристов заметил справа от себя быстрое движение. Что-то мелькнуло, не задев ни одного листа, ни единой веточки. Мужчина бросился на землю, одновременно выхватывая из кармана револьвер. Он укрылся за поваленным бурей деревом и стал напряженно искать глазами двуногого лешего, который, похоже, собирался взять его на мушку.

К счастью, тревога оказалось ложной. Приглядевшись, Эристов заметил довольно крупную лесную птицу неприметной расцветки, стремительно перелетающую с дерева на дерево. Но тренировка теперь была весьма кстати на случай столкновения с настоящим противником. Поднимаясь с земли и отряхиваясь, полицейский чувствовал, как налились бодростью мышцы, обострились рефлексы.

Примерно через полверсты путник наткнулся на маленькие ржавые рельсы узкоколейки, выглядывающие из пушистого мха и временами теряющиеся в высоком кустарнике или уходящие в коричневую торфяную воду. Этой дорогой явно давно не пользовались. Пока Эристов осматривал путь, через него дважды перелетели непуганые глухари.

Некоторое время сыщик шагал по узкоколейке, которая петляла между стволов деревьев. По пути мужчине попался остов брошенного паровоза. Он был похож на закопченный самовар. Впрочем, гораздо больше этот отслуживший свой век паровозик напоминал скелет крупного зверя (размером он был с бегемота) с пустыми глазницами фар. Сквозь дыры в котле, как сквозь оголившиеся ребра, проросли березки.

Нет, не это он искал. Мужчина сошел с узкоколейки и вновь углубился в лес. Заблудиться он не боялся, так как имел карту местности. По левую его руку — невидимые отсюда — должны были тянуться болота. По правую же, верстах в пяти должна была проходить главная железнодорожная магистраль. Если верить карте, он шел теперь почти параллельно ей. А значит, рано или поздно должен был пересечь секретную дорогу, проложенную злоумышленниками к большой «чугунке». Если она, конечно, существовала. А в этом Эристов почти не сомневался.

И его расчет оказался верным. Через некоторое время сыщик вышел на просеку, по которой была проложена железнодорожная колея «нормальной» ширины. Похоже, тянули эту ветку (а точнее, «перешивали» имеющуюся узкоколейку на широкополоску) совсем недавно. На рельсах было немного ржавчины, а срезы древесных стволов еще не успели потемнеть. И работать тут должна была целая артель. А чтобы сохранить все втайне от местного населения, распускались страшные слухи. Такой метод действует безотказно и наверняка позволял организаторам диверсии не отвлекать людей от дела для охраны прилегающей территории.

Но одно дело деревенские жители, и совсем другое — железнодорожники. Их-то не так-то просто ввести в заблуждение. На перегоне пути, где случилась катастрофа, работает несколько путевых обходчиков. Скорее всего, среди них у террористов имелся сообщник.

Арнольд Михайлов всегда знал, что его враги — это очень умные, изворотливые и потому чрезвычайно опасные люди. Имея с ними дело, никогда нельзя было позволить себе опасного чувства успокоения, тем более превосходства над противником.