Безликий - Мирон Варламов

Арина, ничего не говоря, вышла из палаты. Через считанные минуты она принесла ему зеркало и еще раз спросила о том, уверен ли он в своем решении. Макс без раздумий ответил, что уверен и попросил лечащего врача оставить его одного.

– Аккуратнее снимайте повязку, она могла приклеиться к пораженным участкам; потом крикните меня, и я сделаю новую.

– Хорошо. – Ответил Макс.

Несколько мгновений он посидел в нерешительности, чувствуя усиливающееся волнение и громкое биение сердца. «Рано или поздно приходится сталкиваться лицом к лицу со своими страхами» – подумал он и начал разбинтовывать повязку. Как и предупреждал врач, бинты в некоторых местах склеились с обгоревшей поверхностью лица, и Максу приходилось резкими движениями отрывать повязку от загноившихся и пузырящихся ран. Он чувствовал сильнейшую боль и не мог остановить поток слез, хлынувших из его глаз, но продолжал со злостью разбинтовывать пропитанную кровью, лимфой и гноем ткань. Спустя минут пять процесс был закончен, и Макс, взяв в руки зеркало, ощутил сомнение. «Может, пока не поздно отказаться? Для чего мне нужна правда? Стоит ли она того, чтобы смириться и жить с ней дальше? Неужели и мне придется покориться судьбе?».

Макс выдохнул и поднял небольшое овальное зеркало на уровень глаз. В отражении на него смотрел урод, изувеченный монстр, бесформенное существо с красно-черным и желто-белым оттенком плоти, с висящими кусками кожи, обгоревшими волосами, надутыми и наполненные белой жидкостью волдырями и стекающей лимфой; лицо теряло определенные контуры и очертания, и оно было похоже на нечто однородное, размытое, потерявшее какую бы то ни было индивидуальную красоту, но обретя индивидуальное безобразие.

Макс уронил зеркало на белую простыню. То чем он дорожил, что любил и почитал в других людях и себе самом, сменилось ночным кошмаром.

«С таким лицом я не смогу больше оставаться незамеченным для других людей. Я ненормален, я аморален с эстетической точки зрения. Что мне теперь делать? Что теперь для меня красота? Я видел красоту в людях и наслаждался красотой в себе, а что теперь мне осталось: урод в отражении и пожизненное затворничество? Разве много я просил от жизни, разве много требовал от судьбы? Я довольствовался малым и всегда был скромен. Неужели этого недостаточно, чтобы оставить для меня в жизни мое призвание и мою страсть. Ничего мне не нужно кроме ясности восприятия форм и возможности быть среди людей нормальным. Все изменилось, и что мне теперь делать? Как мне жить дальше…» – думал Макс и плакал. Соленые слезы стекали по его лицу и доставляли ему боль, но он не обращал на нее внимание. Макс чувствовал отвращение к своей ничтожной жизни, к своей внешности и ко всему миру. Ему хотелось забыться и ни о чем не думать, ему хотелось перестать существовать и избежать последующих месяцев, годов или даже десятилетий мучений, с которыми ему придется столкнуться в жизни. Его пугало будущее. Он не желал быть ни смиренным, ни покорным судьбе: все, что ему хотелось – провалиться в глубокую пучину забвения.

В палату зашла Арина и застала Макса, неподвижно сидящего на кровати с опущенной головой. Она подошла к нему и обняла. Арина чувствовала пульсирующее, живое сердце и его судорожные вздохи; она чувствовала его боль и понимала его одиночество и обреченность.

– Могу я вас попросить больше никогда не давать мне зеркало. – Сказал Макс и отвернулся от нее, чтобы она не видела его лица.

– Да, конечно. – Прозвучал мягкий голос в ответ. – Но вам все же придется посмотреть на меня, потому что мне нужно наложить вам новую повязку.

– Прежде чем я повернусь к вам, можно задать один вопрос? – Спросил Макс.

– Да.

– Неужели единственный выход – это смирение?

– Максим, – ласково сказала Арина, – за свои несколько лет работы мне приходилось сталкиваться с множеством несчастий. Я видела смерти, видела людей, обреченных на пожизненную инвалидность, видела страдание в глазах тех, кто их любит, видела слезы и горе родителей. Если и есть выход, то оно заключается в смирении.

Макс ничего не смог ответить; он подумал, что, видимо, она права. Он нерешительно повернулся к Арине, не смея смотреть в ее голубые глаза. Она улыбнулась ему и сказала: «Максим, будь смелее. Не сочти за банальность, но внешность не самое главное в человеческой жизни. Понимаю, что для тебя это трагедия, но ты в трезвом уме, можешь ходить и заниматься все тем, что тебе раньше нравилось».

«Арина, вы даже не представляете, насколько сильно ошибаетесь…» – подумал Макс и поднял на нее взгляд.

На четвертый день после аварии навестить Макса пришел Эрнест Рудольфович. Он был одет в белую рубашку и бежевый костюм, который прекрасно сочетался с его щеголеватой манерой поведения. В руке он держал букет полевых цветов, а в другой – конфеты и кулек фруктов. Эрнест Рудольфович был в приподнятом настроении и бодр: поднявшись на пятый этаж, на котором располагалась палата Макса, он не упустил случая тактично пофлиртовать с медсестрами и узнать много нового из рабочих будней медицинского персонала. Эрнест Рудольфович узнал о случившейся трагедии два дня назад, когда всерьез забеспокоился на счет трехдневного пропуска работы его единственного продавца. Во вторник ему позвонили из больницы и сказали: «Ваш работник, Максим Сергеевич, попал в аварию. В связи с этим он не может выходить на работу. Вы можете навестить его не раньше чем в среду». Он хотел было подробнее расспросить о деталях аварии, но услышал на другом конце трубки длинные гудки. Эрнест Рудольфович рассуждал так: если бы было нечто серьезное, то он бы однозначно об этом узнал из других источников, и ему бы сразу сообщили об этом, а не на четвертый день. Поэтому он сделал вывод, что авария была пустяковая. В назначенное время Эрнест Рудольфович пришел в больницу с искренними намерениями приободрить Макса и пожелать ему скорейшего выздоровления. За последние годы он сильно привязался к этому красивому и нелюдимому юноше, поэтому чувствовал потребность оказать ему помощь и проявить заботу. Когда к пожилому владельцу художественной лавки «Эрнест» подошла лечащий врач Макса, то Эрнест Рудольфович заметно оживился от начинавшего надоедать ему разговора с медсестрами. Он поприветствовал Арину, проявив свойственную ему скромную элегантность.

– Говорят, что красота спасет мир. Встретив вас, я понимаю, что мне не стоит беспокоиться за Максима. Тем более он по-настоящему умеет ценить красоту и замечать ее в людях.

– Благодарю. – Сказала Арина. – Но, боюсь, что все не так просто, как вы себе представляете.

– В чем же дело? Я планирую провести с