Проклятие Шалиона - Лоис Буджолд

«Без посторонних взоров».

Она добродушно кивнула, провела его в скромную спальню в задней части дома и оставила одного. Через небольшое окошко туда проникал свет клонившегося к закату солнца. Кэсерил разобрал ещё слегка влажные вещи и с отвращением взглянул на то, в чём ходил последние недели. Окончательный выбор ему помогло сделать овальное зеркало в углу, самое богатое украшение комнаты.

Вознеся ещё одну благодарственную молитву душе покойного, чьё неожиданное наследство пришлось так кстати, он надел чистые хлопковые штаны, тонкую рубашку, коричневую шерстяную мантию — ещё тёплую после утюга — и, наконец, чёрный, сверкающий у лодыжек серебром плащ. Для худого, измождённого тела Кэсерила одежда оказалась даже великовата. Он сел на кровать и натянул ботинки — стоптанные, со стёртыми подошвами, они явно нуждались не только в толстом слое ваксы. Он не видел своего отражения в зеркале большем и лучшем, чем кусок отполированной стали уже… три года? А тут — настоящее стекло, наклоняющееся так, что можно увидеть поочерёдно верхнюю и нижнюю половину тела. Кэсерил оглядел себя с ног до головы.

Из зеркала на него смотрел незнакомец. «Пятеро богов! Когда пробилась седина в бороде?» Он коснулся подбородка дрожащими пальцами. Хорошо хоть, свежеподстриженные волосы ещё не начали пятиться ото лба к затылку. Вот и ладно. Если бы Кэсерилу пришлось гадать, к какому сословию относится этот человек в зеркале — торговец он, лорд или учёный, — он бы сказал, что учёный. Преданный своей науке, слегка не от мира сего. Чтобы указывать на более высокую социальную ступень, одежда требовала дополнений в виде золотых или серебряных цепей, пряжек, красивого, украшенного драгоценностями пояса и толстых, переливающихся самоцветами колец. Но она и так была ему к лицу. В любом случае бродяга исчез. В любом случае… такой человек не станет просить места на кухне замка.

На последние вайды он собирался переночевать на постоялом дворе и отправиться в замок провинкара утром. Но вдруг банщик пустил слух, который уже разнёсся по городу? Тогда ему откажут в любом почтенном и безопасном пристанище…

«Нет, надо идти сейчас».

Он должен отправиться в замок немедленно.

«Я не переживу ещё одну ночь в неведении».

До того, как падёт тьма.

«До того, как падёт тьма отчаяния на моё сердце».

Он спрятал записную книжку во внутреннем кармане, где она, по-видимому, и находилась раньше. Оставив стопку старой одежды на кровати, повернулся и вышел из комнаты.

Глава 2

Уже сделав последний шаг к главным воротам замка, Кэсерил пожалел, что не имел возможности обзавестись мечом. Появление безоружного визитёра не вызвало тревоги у двух стражников в зелёной с черным форме гвардейцев провинкара Баосии. Однако и значительности в их глазах отсутствие оружия ему не прибавило. Кэсерил приветствовал одного из них — с сержантской бляхой на шляпе — сдержанным кивком. Подобострастие, мысленно представляемое им ранее, было бы уместным, если бы он входил через задние ворота, а не главные. Сейчас же благодаря стараниям прачек он мог даже назваться своим настоящим именем.

— Добрый вечер, сержант. Я здесь для встречи с управляющим замком, сьером ди Ферреем. Меня зовут Люп ди Кэсерил, — сказал он, предоставив сержанту догадываться, вызывали его в замок или он явился без приглашения.

— По какому делу, сэр? — вежливо, но непреклонно поинтересовался сержант.

Плечи Кэсерила выпрямились; он и сам не понял, из какого уголка подсознания выплыл ответ, отчеканенный его собственным голосом:

— По его делу, сержант.

Тот автоматически отдал честь.

— Да, сэр!

Кивком велев своему напарнику сохранять бдительность, он жестом пригласил Кэсерила следовать за ним через открытые ворота.

— Сюда, пожалуйста, сэр. Я спрошу, примет ли вас управляющий.

Сердце Кэсерила сжалось, когда он окинул взглядом широкий, мощённый булыжником двор за воротами. Сколько подошв он стёр на этих камнях, выполняя различные поручения для владельца замка? Старшина пажей всё жаловался, что разорится на покупке сапог, пока провинкара, смеясь, не спросила, неужели тот предпочёл бы ленивого пажа, протирающего штаны вместо обуви? Если так, то она найдёт парочку специально, чтобы доставить ему удовольствие…

Вдовствующая провинкара всё так же управляла своими владениями — бдительно, твёрдой рукой. Форма стражников была в отличном состоянии, двор чисто выметен, а аккуратно высаженные растения покрыты яркими пышными цветами — послушно распустившимися как раз накануне завтрашнего праздника Дня Дочери.

Стражник указал Кэсерилу на скамейку у стены, нагретую благословенным дневным солнцем и ещё хранившую тепло, а сам направился к служебным помещениям, чтобы послать за управляющим кого-нибудь из слуг. Он не прошёл и полпути, когда его товарищ у ворот возвестил:

— Принцесса возвращается!

— Принцесса возвращается! Шевелитесь! — крикнул сержант слугам и зашагал быстрее.

Конюхи и слуги высыпали из многочисленных дверей, выходивших во двор. За воротами раздались топот копыт и подбадривающие выкрики. Первыми под арку с совершенно неподобающим леди триумфальным гиканьем влетели две девушки на взмыленных и заляпанных грязью лошадях.

— Тейдес, мы тебя обскакали! — закричала одна из них, оглянувшись через плечо. На ней был синий бархатный жакет для верховой езды и в тон ему шерстяная юбка в складку.

Чуть растрёпанные вьющиеся волосы, выбившиеся из-под шляпки с лентами, были светлыми, но без рыжины — в лучах заходящего солнца они сияли глубоким янтарным цветом. У неё был улыбающийся щедрый рот, белая кожа и любопытные свинцово-серые глаза, искрившиеся в данный момент смехом.

Её более высокая спутница, запыхавшаяся брюнетка в красном, обнажила в улыбке блестящие белые зубы и согнулась в седле, пытаясь отдышаться.

Следом за ними в ворота влетел, погоняя блестевшего от пота вороного скакуна с развевающимся шёлковым хвостом, совсем юный кавалер в коротком алом жакете. По бокам от него скакали два конюха с мрачными лицами, а позади — нахмуренный господин. У мальчика были такие же кудрявые волосы, как у первой всадницы («Брат и сестра? — подумал Кэсерил. — Скорее всего…»), только чуть порыжее, и широкий рот с более пухлыми губами.

— Гонка закончилась у подножия холма. Ты сжульничала, Исель! — выпалил он.

Она скорчила рожицу, словно говоря своему царственному брату: «Ой-ой-ой». И, прежде чем слуга успел подставить скамеечку, выскользнула из седла, ловко приземлившись на ноги.

Её темноволосая подруга также спешилась, предвосхитив помощь конюха, и передала ему вожжи со словами: