Санаторий - Владимир Хлумов

- Какую программу?

- Бес ее знает, какую. - Она толкнула мужа в бок. - Как ее называют, помнишь?

- Отставшая ты от жизни у меня, - разомлев от полученных денег, сказал муж. - Программу раздельного самовоспитания в духе... это... неразборчивости, а, нет... непревзд-вдз-ти...

- Непредвзятости, - поправил его Варгин, поднаторевший в местной терминологии.

- Во-во, - подтвердил тот, - этой самой.

- Как же вы без него, да и он без вас?

- Да ничего. Ему даже лучше. Тут с этим алкоголиком разве жизнь? Да и нам легче. Он там на всем казенном. Конечно, скучаем. Да так - хоть скучаем, а жили бы вместе - лаялись бы каждый день. Тут уж ничего не поделаешь, и так плохо, и так. Все из-за этого пьяницы. Фамилия у него, видишь ли, древняя - Гриол. Пуп Санатория проклятый. Думает, раз фамилия, так можно ничего не делать. Вот и спился совсем. Может, пообедаете с нами?

- Нет, спасибо, - заторопился Варгин.

Женщина провела его в прихожую. Когда он выходил, она взяла его за рукав и спросила:

- Нешто, правда, в противогазах ходите?

Варгин рассмеялся.

- Нет, неправда.

Он еще раз попрощался и вышел. Женщина проводила его взглядом, полным сомнения.

Дело шло к обеду, когда на аллее возле дома, где жила семья Гриолов, появился подозрительный человек с авоськой в руке. Он несколько раз повернулся на месте, словно выбирая, куда бы ему пойти: назад или вперед. Он выбрал "вперед", потому что, во-первых, это соответствовало его принципам, а во-вторых, соответствовало его представлениям о расположении отеля относительно того места, в котором он находился. Так Варгин мысленно комментировал свои действия.

Пройдя метров сто по бульвару Лайт Вэй, он очутился возле отеля. Интересно, подумал он, где это они видели улыбку Фибоначчи? Заходя в отель, Варгин заметил двух отдыхающих, усердно делавших вид, что все окружающее не имеет для них никакого значения. Он подошел к администратору и поинтересовался:

- Доктор Фарбер из пятьсот шестого номера не возвращался?

- Из какого, говорите, номера? - переспросил администратор.

- Из пятьсот шестого.

- В пятьсот шестом доктор Фарбер не проживает.

- То есть как?

- Завязал полотенце.

- Что?

- Съехал он, - разъяснил администратор и как-то странно заморгал одним глазом. - Так вам ключ дать или нет?

- Да, пожалуйста.

Передавая ключ, администратор незаметно сунул Варгину конверт.

Вот и писем дождался, невесело подумал Варгин, выходя из лифта, заклейменного неприличной надписью. В коридоре он встретил горничную. Она с виноватым видом начала оправдываться:

- Мистер Варгин, у вас был обыск, то есть не только у вас. Понимаете, служба, полицейские кого-то искали в нашем отеле.

- Ну и как, нашли?

- Нашли не нашли, а троих взяли. Потом всех быстро отпустили. Но вы не огорчайтесь, - перескочила горничная, - я все прибрала.

- А, спасибо. Пожалуйста, принесите обед в номер.

Варгин нарочно заказал обед именно сейчас, чтобы хоть немного оттянуть чтение письма. Уже после обеда, когда горничная пришла убрать со стола, он спросил:

- Вы когда убирали, не видели здесь такой клочок бумажки? На нем был записан номер телефона.

- Нет, наверняка. Мусора почти не было.

- Ну, не было, так не было. Послушайте, мне давно надо было спросить, как вас зовут.

Варгин помогал ей убирать со стола. Горничная, девушка прилично воспитанная, слегка смутилась.

- О, мистер Варгин, зовите меня просто Лиза.

- Лиза?! - удивился он. - Что ж, очень мило. Лизавета, а по батюшке как?

- Чего, чего?

- Я говорю, имя у вас русское.

- Да это родители меня наградили. Теперь же - хоть имя меняй.

- Отчего же так? Мода прошла?

- Это уж точно. Как же я - передовой авангард, и вдруг такое имя. Ну, вы извините, мне нужно идти.

Когда Лиза вышла, Варгин лег на диван и распечатал конверт. В нем лежала записка следующего содержания:

"Мистер Игор! Обстоятельства сложились таким образом, что мне нужно срочно уехать (не по своей воле). После двухчасового разговора я понял только одно. Вам не следует интересоваться личностью Ремо Гвалты. Это опасный государственный преступник, по крайней мере, они так утверждали. Они, правда, говорили, что вы его сообщник, но я в это не верю. Меня спасло только то, что я жизнь свою положил на ниве нетривиального прогресса. В общем, смутные времена наступают, вам лучше пораньше уехать. Надеюсь, скоро эта болезнь роста пройдет, и мы снова сможем встретиться с вами. Письмо отдаю администратору, он не вредный. Остаюсь искренне ваш,

Доктор Фарбер,

Зеленая ферма,

Провинция Орэнж Филд".

Варгин усмехнулся. Он представил, как долговязый Фарбер кладет свою жизнь на ниве этого пресловутого прогресса. Жаль. Экс-физик мог бы многое прояснить. Варгин достал из сетки сверток и развернул. Это была книга некоего Н.Рубака "Капли сушат тучу". Сушили, сушили, и иссушили, подумал Варгин, глядя в окно на беспросветно синее небо.

Он полистал книгу, но из головы не шло письмо Фарбера. Государственный преступник Гвалта. Чушь какая-то. Дремучий математик - и вдруг преступник. Еще на Земле Варгин прочел несколько статей Ремо Гвалты. Это были первые статьи двадцатилетнего, подающего надежды математика. Хотя статьи посвящались "некоторым экономическим проблемам...", носили, однако, сугубо формальный характер - нечто напоминающее классическую теорию катастроф. Статьи были написаны лет пятнадцать назад. Потом фамилия Гвалты исчезла со страниц научных журналов совсем. Увлекся прачечным делом. Что ж, вполне логично. Если физик становится фермером, то почему бы математику не стать прачкой?

Варгин стал обдумывать план действий. Крайне важно выяснить, чем занимался последнее время Ремо Гвалта. Скажите мне, кто у вас государственные преступники, и я скажу вам, что у вас за государство. Но кто же это скажет? Спросить не у кого: родителей нет, сестра - непомнящая, а место работы так вообще волной смыло.

В дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, в номер зашел тот самый детина от президента Чироги.

- Машина внизу, мистер Варгин.

- Хорошо, хорошо. Подождите, я спущусь через несколько минут, - раздраженно сказал Варгин, оттесняя гостя к выходу.

Он посмотрел на часы. Рано у них тут вечер наступает.

- Форма парадная, - сказал вслух Варгин, натягивая свитер.

Он прибрал книги подальше, внимательно осмотрел комнату и вышел. Внизу он сдал ключ портье и поблагодарил его за письмо. У выхода Варгина ждал роскошный лимузин с услужливо открытой задней дверцей.

Город казался сегодня особенно чистым и ухоженным. Спутники Варгина всю дорогу молчали и никаких справок не давали. По тому, как менялся пейзаж, - высокие, сверкающие стеклом и металлом билдинги уступили место приземистым, утопающим в зелени уютным кирпичным домикам, - было ясно, что они удаляются от центра. Вскоре прямое как стрела шоссе выбросило их за город. Проехав километров тридцать, они свернули в рощу и через некоторое время подъехали к роскошной вилле.

Варгина встретил высокий, официально настроенный мужчина. Глядя на него, так и хотелось сказать: отличный экземпляр, великолепная особь, и это не было бы издевательством. Огромный лысый череп мыслителя, даже скорее не мыслителя, а вождя, словно был скопирован с античного бюста какого-нибудь древнего философа. Но из-под бровей глядели не мутные глаза ушедшего в себя человека, а умные, колючие, как у сатира.

Варгина провели в небольшой зал, где расположились участники торжественной встречи. На импровезированной трибуне возлегал плешивый старикашка, в сером костюме строгого английского покроя. Президент Чирога, а это был именно он, поправил бабочку и сказал:

- Друзья, поприветствуем уважаемого представителя Земли.

Раздались жидкие хлопки. Варгин глупо раскланялся и плюхнулся в свободное кресло. Президент продолжал:

- Я бы не хотел утомлять ваше внимание и подготовил совсем маленькую речь, - он помахал листочками и надел огромные черные очки. - Друзья, сегодня мы отмечаем славную дату: ровно тридцать семь лет назад Санаторий вошел в контакт с содружеством. Трудно переоценить все положительные последствия этого исторического события. Помощь братских культур и, в первую очередь, Земли способствовала быстрому осознанию роли Санатория в мировом развитии. Существенно, что возникшее плодотворное сотрудничество покоится на великих и гуманных принципах невмешательства во внутренние дела друг друга. Свобода выбора, свобода социального эксперимента - вот основа для дальнейшего продвижения вперед.

Санаторий, и в первую очередь, его гордость - Санаториум - приступил к созданию общества социальной справедливости на базе совершенно новых нетривиальных идей. Мы провозгласили лозунг: благополучие есть категория индивидуальная, а не общественная. Нет счастья вообще, счастье конкретно, индивидуально. Кто-то взвизгнул. В зале раздались одобрительные аплодисменты . Чирога продолжал: