Кто я? Автобиография совершенно незнакомого человека - Елена Николаевна Прокофьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я поеду с тобой.
– Тебя никто не приглашал, – промурлыкала я и запрыгнула в подошедший троллейбус.
Дальнейшая виртуальная переписка наглядно показала мне, что столь безобразное владение русским языком я переступить не могу и, отправив его к учебникам, как мне казалось, с ним попрощалась.
– Леночка, объясни мне, пожалуйста, что произошло? – не унимался он, и я объяснила, что он мало того, что пишет ужасно, так ещё и повзрослеть ему надо (я как-то туманно описала тот потенциал, который я в нём увидела, и то, что он так пренебрежительно с ним обращается, может говорить лишь о том, что он ещё мало чего понимает в этой жизни). В общем, я своего добилась – он пропал с моего горизонта, но как оказалось впоследствии лишь на время.
А тем временем приближался Новый 2007 год, и я поняла, что его встреча должна пройти в какой-то особенной обстановке, потому как теперь я могу идти куда хочу и делать, что хочу, ни перед кем не отчитываясь. А ещё к тому времени я поняла, что когда делаешь что-то тебе не свойственное, то это обязательно повлечёт за собой некий новый опыт, свежие мысли и угол зрения, под которым каждый из нас рассматривает этот мир, обязательно изменится и позволит взглянуть на происходящее с какой-нибудь иной точки зрения.
9
– Тебя брат зовёт!
– Что??? – я сильно удивилась, потому как пятнадцать минут назад видела его в таком состоянии, что он не то, что говорить, он не мог подняться на ноги, чтобы спуститься с девятого этажа на восьмой и вернуться домой. Он был пьян.
Накинув поверх ночной сорочки халат, я вышла на лестничную площадку и начала подниматься по лестнице этажом выше вслед за лучшим другом моего брата, оставив у себя дома подругу и гостей. К нам на одну ночь приехал двоюродный брат, только что вернувшийся из армии, со своей девушкой.
Войдя в квартиру, я остановилась, потому как света нигде не было. Заперев дверь, мой провожатый толкнул меня в ближайшую комнату и, быстро стянув с себя штаны, остался в одних трусах.
Я оцепенела, до меня смутно доходил смысл происходящего. Через секунду я уже лежала на кровати, он был сверху, но между нами были мои ноги, оцепеневшие от ужаса, но действующие именно так, как мне было нужно. Мне было двенадцать, ему – девятнадцать.
Я не помню, сколько продолжалась эта борьба, помню, что дико орала, он пытался мне угрожать. Но смысл угроз до меня не долетал, он бил меня куда придётся. В тот момент я ничего не слышала, не думала, не ощущала, я просто сопротивлялась изо всех своих сил внешнему насилию. Один раз мне удалось добежать до двери, но открыть её я не успела и снова оказалась в тёмной комнате. Дальше я помню только какие-то фрагменты: вот в комнате появился мой двоюродный брат, вот меня куда-то повели, какие-то люди на лестничной площадке. Как я в тот день уснула и сколько спала, не помню. На следующий день меня куда-то увели из дома, вечером с дачи должны были вернуться родители. Ещё отчетливо помню, каким чёрным было моё ухо – таких синяков я ещё не видела.
Вечером эта история стала известна родителям: реакции мамы я не помню, а отец, сматерившись, бросился вон из квартиры. Я не знаю, добрался он до цели или нет.
С братом, появившимся к вечеру, состоялась беседа, смысла которой я не уловила. Днём он помогал другу ставить на место вышибленную дверь. А для меня так и осталось загадкой, понимал ли он, что произошло или нет.
Уже на следующий день виновник случившегося оказался у нас дома – зашёл за братом, мама пригласила его войти и о чём-то спрашивала, а я тем временем пыталась спрятаться в собственной квартире, даже не пытаясь вникнуть в абсурдность происходящего.
10
– Подожди!
– Что?
– Вот возьми, это повестка в суд, я подал заявление на развод, вот копия. Здесь нужно расписаться и принести это с собой. Назначено на пятнадцатое января.
– Хорошо.
Мы стояли на остановке. Муж привёз Машу и я, как обычно, вышла её встретить.
– Что касается алиментов, давай просто договоримся, я буду, как и сейчас, каждый месяц давать тебе какую-то сумму, и ничего официально оформлять ты не будешь.
– Хорошо.
– А что ты решила с квартирой?
– Что с квартирой?… Всё остаётся так, как и было изначально, я ухожу, квартира остаётся тебе.
– Хорошо. Тогда лучше на суде не упоминать о том, что мы её вообще покупали.
– Ладно. Не буду.
И мы разошлись.
Я вижу чужое мужское лицо,
Я вижу луну за окошком,
Сижу и не верю, что ты далеко,
Что ходишь один по дорожкам.
Нет, ты не один. Я с тобою всегда,
И если увидеть захочешь,
Прикрой лишь глаза,
И взметнётся душа туда,
Где луна за окошком.
Где можно молчать и лететь в никуда,
Пусть ветер безумный, пусть тучи,
Но рядом плечо и твоя там рука,
Спокойствие, сила… так в путь же!
11
Каменный лев замер на входе, лестница приглашает спуститься вниз, за дверью – пространство, рождённое и до сих пор пребывающее в гармонии. Спокойный красный цвет мягко покрывает стены, плавно переходя на обивку диванов и стульев, растекается по столу и устремляется вверх, заканчивая своё рождение в длинных свечах. Аккуратно сервированные столы, изящные светильники, заполняющие все мягким светом, под стойкой бара – аквариум с живой рыбой. Тихая, спокойная мелодия, вырвавшись из какой-то восточной сказки, легко стелется, окутывая своими умиротворяющими звуками всё пространство.
– Лучше сначала определиться со спиртным, а потом заказывать уже всё остальное, – произнесла очаровательная девушка, усадив нас за ближайший свободный столик одного из лучших ресторанов города (по моему сугубо личному мнению, конечно же). Мы с подругой определяли меню нашей новогодней ночи. Поскольку ресторан был китайский, то нам пришлось прибегнуть к помощи и, прислушиваясь к советам администратора, мы заказали себе новогодний ужин.
Выйдя на улицу, мы невольно остановились – на улице шёл снег. Он валил хлопьями, украшая собой город, освещённый фонарями и огнями машин. Настроение было великолепным, мы предвкушали предстоящее мероприятие и были уверены, что оно будет волшебным.
Тридцать первое декабря. Проснувшись утром и отведя Машу к бабушке, я вернулась домой,
