Арабский пленник. Из цикла «Истории гастарбайтеров» - Голиб Саидов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что ты, Танюшка, успокойся: не обращай внимания. — Как может, старается утешить её старушка, сама уже вконец уставшая от однообразной и невыносимой работы. — Нам с тобой без работы никак нельзя. Надо стиснуть зубы и молчать. А эти… Чем больше стараешься, тем больше выпендриваются. У них денег-то немерено: где-нибудь в ресторане, поди, так деньгами швыряются, что даже не считают, а тут, где всё дешево, качественно и вкусно, не знают, до чего бы придраться.
— Нет, ну вот, Вы сами посудите — продолжает изливать свою душу Таня. — Вот, вчера, например: подходит одна из них и, тыча пальцем в витрину, спрашивает: «А это свежее?» (скорчив физиономию и передразнивая). Ведь, прекрасно знает, что свежее! «Покажите. Переверните. Ой, я её не буду: Вы руками взяли!» П#зда: будто не видела, когда я её жарила. Чем же её брать, как не руками? А тут, видите ли, брезгует…
— Ага, ага — поддакивает Лидия Александровна, полностью разделяя Танюшкино негодование. — Ишь, мы какие! Нет, ну надо же! А дома-то, у себя, небось, когда кое-что обеими руками берет, так это — ничего, да?!
Тут мы все прыскаем со смеху, и плохое настроение у сестриц в момент улетучивается.
Вот, что значит возраст и опыт: вовремя внести разрядку. И сестры вновь готовы к ещё одному тяжелому и изнурительному трудовому дню.
Амир
Директор коммерческой фирмы «Токмас» Анна Олеговна Змеенкова давно поняла, что гастарбайтеры — это самый идеальный контингент. Во-первых, они трудолюбивы и не чураются никакой грязной работы. Во-вторых, за сущие гроши они готовы работать с раннего утра до позднего вечера. В-третьих, они юридически безграмотны и бесправны и, следовательно, им не взбредёт в голову качать свои права или бежать кому-либо жаловаться. Ну, и конечно, самое главное — на них можно неплохо сэкономить.
Она по-деловому, со знанием дела подошла к своей работе. Для того, чтобы содержать в надлежащем виде пятиэтажное здание культурного центра, требуется немало средств и рабочих рук. Энергичная предпринимательница сумела выбить на эти цели, довольно кругленькую сумму от городских властей, которые, в свою очередь, преследовали свои политические интересы: пусть теперь попробуют обвинить власть в том, что она не заботится о культуре.
Затем было составлено две ведомости: одна вполне официальная, для проверяющих органов, а вторая — для внутреннего пользования и обслуживающего персонала. Каждый из вновь нанимаемых на работу сотрудников был заранее уведомлен о том, что при получении зарплаты, он автоматически обязан расписываться в обеих ведомостях. Разница шла в карман предприимчивому директору, которая за полгода умудрилась пересесть из подержанной иномарки в новенький «джип».
— Будьте начеку! — предупреждала она новичков. — В случае чего — вы мгновенно снимаете с себя униформу и представляетесь случайными слушателями или гостями нашего центра, ясно?!
Неприятностей с законом иметь ей вовсе не хотелось…
Амир гордился, что работает в самом центре культурной столицы. В обязанности двадцатилетнего гастарбайтера из Узбекистана, входила чистка ковровых дорожек. Целый день он торчал в прачечной, занимаясь химчисткой. Кроме того, в любое время дня его могли оторвать от основной работы и направить на любой другой участок, где срочно требовались рабочие руки. Естественно, он безропотно выполнял любые указания начальства. Ещё бы: где бы он мог заработать целых 20 тысяч рублей?
Неважно, что практически всё своё время он проводил на работе, выкраивая для сна по 4–5 часов в сутки. В конце концов, он приехал в Россию не на курорт, не прохлаждаться, а чтобы заработать денег на свою же предстоящую свадьбу. Чтобы такие деньги добыть у себя на родине, ему пришлось бы без выходных работать не один месяц. А тут… подумаешь…
Правда, ежедневный недосып всё же давал о себе знать: сказывалась усталость, общее недомогание по утрам и какая-то непонятная вялость в конечностях, в конце рабочего дня. Однако, желание поскорее уснуть заглушало боль в изможденном теле и вскоре действительно сон брал своё.
Следует отметить, что помимо прочего, Амир почти никогда не разлучался с пылесосом, который как бы прирос к его спине: ежедневно, как только находилась свободная минутка, он обязан был чистить многочисленные дорожки и ковровые покрытия, находящиеся в огромном здании культурного центра.
Мать его — худосочная 40-летняя женщина, которая выглядела на все пятьдесят, работала здесь же, уборщицей. Впрочем, в её функции также входило немало обязанностей, что являлось вполне типичным для всего штата завербованных рабов. Ибо, каждый из них являлся универсальным многостаночником, совмещая ради куска хлеба и крыши над головой несколько смежных профессий. Диля с радостью бы поменяла эту адскую работу, но выбора не было. К тому же, успокаивало то, что сын находился рядом, что называется, на глазах.
В тот злосчастный понедельник необходимо было срочно повесить выстиранные и проутюженные шторы и занавески в концертном зале. Сделать это было непросто, поскольку окна были шестиметровой высоты, а потому Амиру пришлось взбираться на шаткую стремянку. Стоя на самом верху, он с трудом дотягивался до карниза, нанизывая петли на крючки. В какой-то момент, рука неожиданно сорвалась с крючка и парень, потеряв равновесие, с огромной высоты полетел вниз.
Раздался истошный женский крик, после чего весь обслуживающий персонал, мгновенно прекратил работу, кинувшись к несчастной жертве. Бедный парень бился в конвульсиях рядом с причитавшей матерью, которая голосила, не зная, что делать и как помочь сыну. Кто-то уже вызывал по мобильнику «скорую».
Вдруг, в помещение, словно фурия, ворвалась раскрасневшая Анна Олеговна и, подскочив к корчившемуся на полу телу, стала стаскивать с него униформу.
— А-а!! — закричала пуще прежнего, бедная мать, протягивая свои руки к директору, пытаясь её остановить.
— Замолчите немедленно!! — прикрикнула, в свою очередь, та на несчастную женщину и, обратившись к толпе, сурово приказала: — А ну, живо по местам!
Народ покорно стал расходиться…
— Амир, ты меня слышишь?! — шлёпая по щекам, наклонилась к несчастному мальчику, начальница. — Если они тебя спросят, скажи, что ты сюда совершенно случайно зашел — просто, посмотреть, понял?! Ты меня слышишь?!
Рядом, распластавшись на полу, выла убитая горем мать, перекатываясь из стороны в сторону.
— Дайте ей срочно воды и выведите отсюда! — скомандовала Анна Олеговна своим подчиненным, продолжая теребить не пришедшего в сознание несчастного партня. — Ты меня слышишь, Амир?! Запомни: ты здесь не работаешь… ясно?!
…Через месяц, мать Амира явится за зарплатой сына.
— Я ничего не знаю: пусть он сам ко мне придёт, и тогда поговорим… — заявила предпринимательница, узнав, что парень остался жив.
— Но он не может встать… — слёзы непроизвольно навернулись на глаза несчастной женщины. — И потом: я, всё же, его мать…
— Я дважды не люблю повторять! — ледяным тоном отрезала директорша, устраиваясь удобней в свой «джип» и хлопнула дверцей автомобиля перед самым носом Дили. — Вы и так уже мне столько нервов истрепали!
Новенькая иномарка резко тронулась с места, обдав гастарбайтершу облаком пыли и выхлопных газов, исчезнув вскоре совсем из виду.
Адаптация
Волна эмигрантов и гастарбайтеров уже давно докатилась до берегов Невы. Мне много раз доводилось видеть своих земляков, работающих на стройке, подметающих питерские дворы, обслуживающих многочисленные кафе и столовые, где они буквально приросли к «мойке» и швабре. А вот, в аэропорту — ещё не доводилось…
Пройдя многочисленные кордоны, обеспечивающие безопасность нашего перелета, я наконец-то очутился в так называемом накопителе — большом и просторном помещении, с кондиционерами «зима-лето» и удобными кабинками для туалета. Вот только таблички, ведущей к комнате для курения, почему-то нигде не нашёл.
К великому изумлению, возле туалета, я заметил двух землячек в униформе, которые только что подмели и прибрались во вверенном им участке. Я инстинктивно рванулся к ним.
— Простите, а где тут можно покурить? — вежливо поинтересовался я.
Симпатичная женщина лет сорока округлила свои глаза:
— Что Вы, что Вы! Здесь категорически запрещено курить!
И тут же, заговорчески подмигнув, и понизив голос, доверительно сообщила:
— Но, если очень хочется, то можете покурить в туалете, а я Вас покараулю…
— То есть? — не понял я.
— Ну, в общем, за 50 рублей я не только закрою глаза на это нарушение, но ещё постою на «атасе».
«Обана! — подумалось мне. — Приехали…»
Курить мне почему-то сразу расхотелось. Остался только какой-то неприятный осадок.
Ни слова не говоря, я с силой дёрнул дверь туалетной кабинки на себя. И тут же, следом за мною поспешила встревоженная уборщица.
