Клон-кадр - Павел Тетерский

Я стоял один на улице с фиолетовым воздухом. Был предвечерний час (это тоже ощущалось без предисловий — просто ощущалось), и народ, видимо, еще не пришел с работы. То же касалось и автомобилей: я пошел прямо по дороге, по разделительной полосе, не утруждая себя переходом на ту или иную сторону улицы.

Улицу я не узнал. Хотя уверен: большинство людей были бы не в состоянии отличить одну московскую улицу от другой, попади они туда так же, как я — спонтанно и вне контекста. Если речь, конечно, не идет о Тверской или каком-нибудь Кутузовском проспекте с триумфальной аркой.

Все еще (для проформы) мотая по сторонам офигевшей головой и продолжая движение в выбранном наугад направлении, я не то чтобы полностью освоился в Кадре — скажем так, я начал входить во вкус.

Кто бы ни придумал эту анимационную интерактивную забаву, в будущем она создаст серьезную конкуренцию наркоте. В этом я не сомневался. Те же глюки — хочешь, иди смотреть кино про Люсю в небе с алмазами, хочешь — фильм ужасов про бредни Аци-дофила. Хочешь — надевай темные очки, втыкай в затылок вилку и начинай бегать по стенам. Предела нет. Только, в отличие от ЛСД-трипа, весь этот вирчел гораздо безопаснее для мозгов: накрывает и отпускает по твоей собственной команде. GET BACK — и упавший на дуру Нео вновь в безопасном кресле, измены (равно как и штекера в затылке) как ни бывало.

Мой приход не посадил меня на измену. Мой приход был нейтральным, если можно так выразиться. Ознакомительным.

До той самой поры, когда прямо за спиной не заскрипели полоумные и непонятно откуда взявшиеся тормоза. Они орали, казалось, целую вечность. А потом мне в бедро (в ушибленное) ткнулась огромная хромированная масса. Я повалился на асфальт, а над моей головой нависла очередная тень из прошлого. Фундаментальная, как давешнее это. «ЗИС-110», советский «паккард» эпохи (разумеется!) Сталина и его барокко.

Я медленно встал, потирая ушибленное (в очередной раз) бедро. По сравнению с гигантским членовозом (как раз подобного-то я и ожидал, помните: большие круглые фары, вычурные крылья и капот, сужающийся по направлению к хрому) его водитель казался таким незначительным, что даже не сразу бросался в глаза.

Я хочу сказать: водила выступал здесь на вторых ролях. Он как будто вообще не принимал участия в управлении этим монстром, а сидел за рулем просто так, для галочки и завершения картины. Во всяком случае, так казалось.

Я понял, что вот она и началась, интерактивность. Мне было пора вступать. It's time.

— Ты охренел, отец?

— Извини, брат… — Мужичок за рулем, надо полагать, изрядно переконил. Неизвестно, правда, из-за чего: из-за боязни получить в торец или же повредить хром (этот лимо, как я понимал, стоил относительно бешеных денег). — У меня же, блядь, гидроусилителя-то нет! Старая же машина!

— Тогда не гони так на этой старой машине! Отдай ее в музей советской бронетехники. — Я хлопнул рукой полакированной крыше, которая находилась едва ли не на уровне моей головы, не столько из злости, сколько из желания хлопнуть рукой по дорогостоящей машине. Жалко, что этот придурок был не на шестисотом.

— Так как же не гнать-то? Как не гнать? Ты что, не видишь, что творится вокруг?

Я осмотрелся. Проблема заключалась в том, что вокруг ничего не творилось. Ровным счетом. Мы были единственными персонажами в Кадре, а все остальное — дома, деревья и тротуары — оставалось стоять на своих местах.

— Не вижу, — сказал я. — По-моему, все спокойно. Но он, видимо, был не согласен. Он уже включал передачу (рычаг на рулевой колонке, как и подобает слизанному с американской конструкции дредноуту) и поспешно закрывал окно. Всем своим видом он выражал подавленность и шугу, как при классическом травяном бэд-трипе. Затылок мухой бился о перегородку, в соответствии с замыслом конструкторов отделяющую таких вот лакеев от Тех, Кто Сидит Сзади.

— Скоро увидишь, — успел выкрикнуть он через закрывающееся стекло (бронированное?). — Автобусы сошли с ума. Люди бегут. Город сорвался с катушек!

Я подумал: вообще-то обычные фильмы начинаются не так. Наверное, я попал в интерактивный фильм не для всех.

Когда мужичонок снимался с места, на его лице был уже не испуг, а панический ужас. Обращенный куда-то выше, к потолку.

Я инстинктивно перевел взгляд наверх и почувствовал то же. Необъяснимое.

Что-то пронеслось надо мной — огромное, серое и беззвучное. Тень размером с футбольное поле (как я успел ухватить краем глаза) с огромной скоростью скрылась за крышей одного из домов, а сразу после этого меня обдало таким воздушным потоком, что я чуть снова не упал на асфальт. Такой поток возникает на взлетной полосе, когда по ней пробегает готовый сорваться в небо «Боинг». 797-й как минимум. Правда, в отличие от постбоинговского, этот поток был беззвучным.

Совсем беззвучным. Абсолютно.

Это был жуткий фильм. Не тот, в котором вокруг тебя пляшут злые клоуны и загробные уродцы. Другой. Кругом сквозило присутствие чего-то необоримого, какой-то силы. Которой вы не можете противиться. Глобальной измены, родившейся не в вашем обсаженном наркотиками сознании, но объективно, вовне.

Я уже подумал было выкрикнуть в пространство заветный мутабор GET BACK. Подумал, но не стал. Во-первых, понимание того, что мой трип фейковый и киношный, все же в какой-то мере до сих пор присутствовало. А во-вторых, из любопытства: в Кадре я был уже не один.

Улица начала быстро заполняться народом. Сначала жидкий поток валил оттуда же, откуда так резво и незаметно вырулил чуть не убивший меня «ЗИС» — из не особо широкого переулка, перпендикулярно примыкавшего к «моей» улице. Потом люди посыпались и из других переулков. А еще чуть позже они уже выбегали из подъездов, толпами выплескивались из арок и подворотен, прыгали на землю из окон первых (иногда даже вторых) этажей.

Они еще не бежали, но готовность бежать уже висела в фиолетовом воздухе. Блуждала по их сосредоточенным лицам.

Это была еще не паника, но паника уже читалась — везде. В каждой разреженной молекуле, в каждом пикселе.

Я закурил тонкую сигарету, которую, оказывается, все время мял в руках (почему-то в этом фильме я курил ужасные дамские сигареты, что-то вроде «Vogue» или «Karelia-slims» — очень странная режиссерская находка). Какое-то время стоял на своем месте и курил — до тех пор, пока все ускоряющийся людской поток не начал сбивать меня с ног. Женщины уже вовсю выли, а мужчины громко матерились и подгоняли свои семейства, хватали на руки детей, толкали в спины застопорившихся и топтали споткнувшихся.

Кто-то орал прямо по курсу — пронизывающе, предсмертно. Люди не обращали внимания — их несло вперед.

Разрозненных людей превращают в стадо три вещи. Жажда секса и зрелищ, любовь к (с большой буквы) Родине и ужас. Это стадо однозначно сформировалось под воздействием последнего.

— Стоять, мразь! — выкрикнул я в лицо какому-то пролетарию, как раз собиравшемуся наступить на стареющего алкаша, который, корчась на асфальте, издавал тот самый вопль. А потом, поняв, что он не остановится, ударил его в челюсть. Он в мини-ступоре отлетел на пару шагов, а из-за его спины уже вырисовывались новые порции наступающих. Бездумно, безумно и стадно наступающих.

Я занял позицию в изголовье алкаша и начал метелить всех без разбору. У него должен был быть шанс встать. Хотя бы один. Один из тысячи.

Пусть даже для того, чтобы через несколько метров упасть снова. Нас бы разнесло в разные стороны, и я бы не смог больше ему помочь. Но все равно. У него должен был быть шанс.

Люди были настолько дезориентированы, что никто даже не пытался бить меня в ответ. Они просто отлетали назад, как тупые шарики для пинг-понга. Отлетали, натыкались на шеренги сзади идущих и снова отпружинивали мне под удар.

Странное обстоятельство: я бил только с правой. Левая рука годилась разве что для хилой защиты. В этом фильме она у меня вообще не работала. Я подумал (насколько вообще мог отвлеченно мыслить в такой ситуации), что причины ее нетрудоспособности мне покажут потом. В фильмах не для всех часто используется обратная (или вообще спонтанная) хронология.

Костей я уже не чувствовал — они превратились в месиво. Если бы я имел возможность подпустить их к себе хотя бы немного поближе, я смог бы работать локтями. Но подпускать их ближе было рискованно. Тогда затоптали бы уже меня.

Я больше не мог сдерживать это стадо. Алкаш продолжал мерзко выть и даже не пытался встать на ноги.

В подкорке мелькнул обрывок мысли: может, зря я вообще все это затеял. Может, он хотел, чтобы его затоптали. Во всяком случае, он явно того заслуживал. В принципе такие люди всегда заслуживают подобной смерти. У них на лицах — вся их нехитрая биография. Бегущая лента. Уже прожитая (независимо от того, сколько там осталось в реале), тупая и никчемная. Недостойная даже самого примитивного обывательского оправдания: такие не сажают деревьев и не строят пригодных для жизни помещений, а их дети (в случае наличия таковых) обычно видят отцов разве что в передаче «Петровка, 38».