Огнам рамат - Екатерина Боронина

Рам ехал в лагерь. После долгих просьб пятого класса Анна Федоровна разрешила взять собаку с собой.

2

В вагоне было шумно и весело. То и дело открывалась дверь и вместе с облаком морозного воздуха появлялся новый пассажир. Пришел Гаврин в только что купленной меховой ушанке. Так как долго никто не обращал внимания на обновку, Гаврин сказал:

— Папаша подарил за успехи по немецкому.

Несвижский сейчас же оборвал его:

— Подумаешь — успехи! Получил раз в жизни удочку, а расхвастался, как будто в Артек едешь…

Анна Федоровна, в беличьей серой жакетке и такой же круглой шапочке, то и дело выбегала на платформу посмотреть, не идут ли Саша и Петя.

До отхода поезда оставалось пять минут.

Анна Федоровна опять вышла на площадку.

— Опоздали, как миленькие! — злорадно заметил Несвижский, жуя ириску.

На него накинулась Тамара Бесперчая:

— А ты и рад чужой беде. Сам в этом месяце два раза в школу опоздал.

— У нас часы отставали…

— Часы отставали… — передразнила Тамара. — Проспал, наверное.

— Нет, не проспал.

— Проспал.

— А я говорю — не проспал…

В это время Вася Морозов, прильнувший к начинающему замерзать окошку, крикнул:

— Соболев и Василевский пришли!

Тамара ехидно сказала:

— Ну, что? Опоздали? — И показала Несвижскому нос.

Запыхавшись, Петя и Саша влезли на площадку, таща за собой овчарку.

Екатерина Петровна, тоже запыхавшаяся, о чем-то спрашивала Анну Федоровну, подталкивая Рама.

Поезд дрогнул. Проводник сердито заворчал на Екатерину Петровну:

— Отойдите, гражданка, от вагона.

Екатерина Петровна мелкими шагами быстро шла рядом с вагоном. Потом она начала отставать.

Проводник захлопнул дверь.

Все громче стучали колеса. В последний раз мелькнула рука Екатерины Петровны в яркой деревенской варежке.

— Идите, идите в вагон! — заторопила Анна Федоровна мальчиков. — Простудитесь на площадке. Почему так поздно?

Усевшись на скамейку, мальчики, перебивая друг друга, начали рассказывать о своем приключении.

— Пусть, пожалуйста, кто-нибудь один. А то вы, как Бобчинский и Добчинский, трещите! Ничего понять нельзя.

Скрепя сердце, — все-таки собака не его, — Петя уступил Саше право рассказа.

Оказалось, что как только они сели в трамвай, на второй же остановке Рам выскочил из вагона. С лаем он помчался за похоронной процессией. Хорошо, что Петя во-время схватил собаку. Как нарочно, под самым носом ушел и следующий трамвай. Пришлось долго ждать.

Взглянув на собаку, Анна Федоровна не совсем уверенно сказала:

— Кажется, овчарка! Конечно, овчарка! — повторила она.

— Что вы говорите? — опросил Саша, думая, что из-за шума в вагоне он не расслышал конца фразы.

— Я вспоминала, какая собака пропала этим летом у сына, — ответила Анна Федоровна. — Мне казалось, что эрдель-террьер, а взглянув на Рама, я вспомнила, что не эрдель, а овчарка. Сын рассказывал, что он купил щенка на выставке. Месяца через два его у него украли.

— Где его украли? — спросил Петя с живейшим любопытством.

— Кажется, на пляже, когда Николай Николаевич купался. Он даже подозревал одного старика.

В глазах у Пети появился особый блеск, который всегда служил предвестником того, что Петю посетила новая, блестящая идея.

— А как звали овчарку?

— Не знаю. Сын не писал мне.

Петя потянул Сашу за рукав.

— Пойдем! Я тебе скажу что-то, — шепнул он.

— Опять секреты разведут! — недовольно сказала Тамара. — Вечно шепчутся по закоулкам.

В последнее время на каждой перемене Петя и Саша забирались за шкаф в школьном коридоре и там таинственно обсуждали свои дела.

О чем они разговаривали за шкафом, никто в классе не знал. Однажды только Несвижский подсмотрел, как Саша и Петя разглядывают красную записную книжку.

Мальчики прошли в противоположный конец вагона. В отделении сидела всего одна пассажирка в старомодной бархатной шляпке, с чемоданчиком и плетеной кошелкой.

— Ты, Саша, говорил, что Рама привела, в институт какая-то женщина. Женщина сказала, что старик, хозяин собаки, умер?

— Ну да! — не догадываясь, к чему клонит Петя, подтвердил Саша.

Петя сделал большие глаза и сказал:

— Наврала! Да неужели ты не понимаешь?

— Что? Что?

— Понимаешь! Ведь Рам это и есть пропавшая собака лейтенанта. Ее украл у лейтенанта старик, а его жена продала Рама в институт. Старик крадет собак. Жена продает. Факт.

Саша растерянно посмотрел на друга. Неужели правда? Нет, чепуха. Опять Петька чушь придумал.

— А вдруг это не та собака? — усомнился он, хотя в душе был бы рад, если бы Петина догадка оказалась верной. Ведь как здорово они удивили бы всех!

— Обязательно та. Анна же Федоровна сказала, что лейтенант подозревает старика.

Саша все еще не верил. Мало ли стариков на свете? Он готов был посмеяться над Петей. «Увидит лейтенант Рама и скажет: — А вот, голубчики, вы и ошиблись. — Получится конфуз…»

И вдруг Саша вспомнил осенний сумрачный день. Он, Петя и Рам сидят на окне и ждут к обеду папу, Рам мечется и лает. Лаял?.. Ну да! Да! Рам залаял, когда увидел в больничном саду лейтенанта… Пока лейтенант не сел в машину, Рам все время метался по окну… Ясно.

— Надо скорей Анне Федоровне сказать!

— Ты с ума сошел! Взять и сказать. Как бы не так! — Петя тотчас же изложил план дальнейших действий.

Лейтенант на днях возвращается с Кавказа. Они приготовят ему сюрприз. Никому, даже Анне Федоровне, они не должны говорить о своей тайне. Пусть все упадут в обморок, когда они вернут лейтенанту овчарку. Это — во-первых. Во-вторых, как только они приедут в лагерь, они сейчас же займутся всерьез обучением собаки. Лейтенант будет поражен знаниями овчарки.

Мальчики пошептались еще минут пять, потом вернулись к своим, внимательно осмотрели Рама со всех сторон и опять пришли на старое место.

Попрежнему в отделении никого не было, кроме старой женщины в бархатной шляпке.

Саша достал из кармана красную записную книжку и листочек.

— Начнем?

— Я буду диктовать, а ты пиши! — сказал Петя и передал Саше свое вечное перо.

За окном мелькали телеграфные столбы, полустанки, дачи на горушке, промелькнул мост через замерзшую речку. Поезд постоял на станции, опять пошел. Мальчики все сидели, склонившись над записной книжкой.

Они не заметили, как Гаврин и Несвижский подкрались к ним.

Гаврин подмигнул Несвижскому и через высокую спинку скамьи заглянул в записную книжку, лежавшую у Пети на коленях. В вагоне был уже полумрак, и Гаврин, как он ни щурился, не мог разобрать ни слова. Тогда он пополз под скамейку. Едва не лопаясь от смеха, Несвижский присел в проходе.

Одинокая пассажирка, увидев ноги Гаврина в больших валенках, торчащие из-под скамейки, пододвинула к себе поближе чемоданчик и кошелку.

Несвижский не выдержал и фыркнул.

Петя и Саша оглянулись.

В тот же миг голова Гаврина в меховой ушанке вынырнула из-под скамьи около самых их ног. Гаврин протянул руку, схватил записную книжку и опять юркнул под скамью. Вагон сильно качнуло, и Гаврин уткнулся носом в пыльный холодный пол.

Петя схватил Гаврина за ноги и выволок из-под скамьи. Новая ушанка слетела с головы Гаврина.

— Саша! Держи его! — крикнул Петя и навалился на Гаврина. Тотчас же Саша схватил Гаврина за руку, в которой тот держал книжку.

— Несвижский! Помоги! — Гаврин барахтался, пытаясь сбросить с себя Петю.

Несвижский вскочил на Сашину спину, и вместе они рухнули на пол.

Маленький клочок бумаги, оторванный из записной книжки, полетел под скамейку.

Дверь из соседнего отделения открылась. Анна Федоровна, привлеченная шумом и криками, стояла на пороге.

Несвижский отошел в сторону и сделал вид будто он тут не при чем.

— Мальчики! Позор какой!

Голос у Анны Федоровны был сердитый.

Мальчики смущенно стояли перед Анной Федоровной.

— Я не дрался, — заискивающе сказал Несвижский. — Это Соболев напал на Гаврина.

— Да не ври ты! — Саша увидел, как Несвижский нагнулся и что-то поднял из-под скамейки.

— Как вам не стыдно. Сию же минуту помиритесь, — строго сказала Анна Федоровна. — На кого вы похожи?

У Пети была оторвана пуговица от пальто, с новой шапки Гаврина сыпались хлопья пыли.

— Не буду с ними мириться! — упрямо заявил Петя.

— Не хочешь и не надо! — огрызнулся Несвижский.

Поезд подходил к станции. Проводник объявил:

— Вам, гражданка педагог, выходить с детьми.

3

Сперва дорога от станции шла между дачами с заколоченными досками окнами, потом свернула в лесок, где ветви елей и сосен сгибались под тяжестью снега.