Единственный - Любовь Пушкарева

Ошарашенный человек не знал, что сказать

– Но зачем? – прошептал он.

– Она поклонялась другим богам. Смерть ради смерти. Зло ради зла, – ложь будто застревала в горле. – Я избавил тебя от нее и предупредил. Как предупреждал раньше об опасности.

– Уту! – человек бухнулся на колени и коснулся ног бога. – Уту, – заливаясь слезами, произнес он, – я думал, ты отвернулся от меня. Я слышал, в других землях тебя считают богом суда, и ты прогневался на меня за мои грехи и покинул.

– Да, я бог справедливого суда. А ты преступник. Сам знаешь. Но карать тебя буду не я. У тебя не так много времени осталось на этой земле. Присмотрись к своим детям, не только сыновьям. И постарайся оставить достойного наследника, ты ведь так этого хотел.

С этими словами Древний покинул дворец.

Как он и думал, Жестокосердная не смирилась с тем, что ее планы поломали. Она лично явилась к Последнему и клялась что дети не его. Но человек не стал ее слушать, созвал стражу и попытался изгнать. В результате, обернувшись чудовищем, богиня укусила его, отравив ядом, и скрылась.

Яд не убивал, но причинял сильнейшие мучения. Старшие дочери ухаживали за отцом, и юный наследник был рядом эти дни, Последний спешил поведать все, что знал.

Промучившись две луны, владыка города и земель шагнул в огромный до неба костер. Он чуть не обрел свободу. Жестокосердная рискнула – сама выхватила его душу из очищающего огня, и став уязвимой, получила несколько ран от стрел, но все же скрылась с добычей.

Сын водоноса правил достойно. Старшая дочь Последнего вышла замуж и уехала, а вторая, более спокойная и мудрая осталась при брате.

Уту, учтя прошлые ошибки исправно, наблюдал и, по мере надобности, проявлял себя обеим женщинам и новому владыке, поверившему после рассказа сестер и всего увиденного.

Жестокосердная оставила эти земли и эту семью в покое. Не одна она была новым богом. Уту промышлял на чужой территории, боги этих земель позволили ему иметь дела с царской семьей, в обмен на то, что верящие в него не смеют открыто поклоняться Древнему и ставить ему статуи или строить храмы.

Когда сын водоноса отошел в иной мир, а внук занял трон, Уту, набравшись храбрости, отправился в гости. Прося у всех существующих и ранее живых богов удачи, чтобы эта хищница, которой наступили на хвост, успокоилась за давностью лет и не горела желанием отомстить. Хоть Уту и стал немного сильнее за эти годы, но ему все равно было нечего противопоставить ей.

Жестокосердная встретила его в саду, как сварливая жена.

– Явился! Уже два года, как внук водоноса на троне! Я думала, ты все забыл по старческому обычаю. Напоминать уже хотела.

Уту растерялся…

– Что? Всё так плохо?

Жестокосердная окинула его раздосадованным взглядом.

– Откуда ты знал?

Уту чуть было не ляпнул «Знал что?», но вовремя остановился.

– Видишь ли, великая и прекрасная, увы, твои упреки справедливы и мой старческий ум меня иногда подводит. Откуда я знал… что?

– Уту, – с угрозой произнесла богиня, но, видя его невинный взгляд, сменила гнев на милость.

– Я получила твой подарочек. И собственно из-за того, что ты позаботился об этом, мы тут с тобой разговариваем. А почему ты скормил ту ведьму? Ты, между прочим, заставил меня нарушить обещания!

– Ты меня тоже, – примиряюще ответил он. – Так что мы квиты. Та ведьма была истинно зла, и я подумал что ты, дав ей новую жизнь и новые возможности, породишь ужаснейшее чудовище. Я не сомневался, в том, что ты с ней управишься, просто мне претила мысль о такой мерзости.

Жестокосердная понимающе хмыкнула.

– Ты говорила о подарке… – осторожно заметил Уту.

– Да. Сделала из нее лилиту, а она принялась убивать без нужды, я ее наказывала-наказывала, но это мало помогало. В общем, она убила не того, и за всеми лилиту начали охоту, даже пытались выступать против меня. Я запретила своим змейкам выходить из дому, пока людишки не угомонятся. А эта… ослушалась и ее убили. Порубили на куски и сожгли.

– А страж твой где?

Жестокосердная угрюмо посмотрела на Уту.

– Его заманили в ловушку, в смолу, а потом натравили собак и подожгли. Вместо того чтобы уйти из огня, он разрывал собак. Огонь сделал его хрупким…

– М-да…

– Но твой человечишка! – вдруг вскричала богиня. – Я когда-нибудь не сдержусь и убью его.

– Убьешь своего лилу? – хмуро переспросил Уту.

– Ну да, – усмехнулась Жестокосердная. – Твой человечишка – мой лилу. Иногда он все делает отлично, но часто своевольничает под видом того, что не понял приказ.

– Он, действительно, может не понимать, – заметил Уту. – Он не служил тебе при жизни – это на многое влияет.

– Ты думаешь? – задумчиво переспросила богиня. – Так что ты собирался с ним сделать?

– Я собираюсь сделать его более живучим, – ответил Уту, – чтоб он не повторил судьбы твоего стража.

– Да? Как?

Уту замялся.

– Ну ладно, – Жестокосердная решила не выпытывать, а подсмотреть, и два раза хлопнула в ладоши.

Широкоплечий и приземистый лилу выбежал из зарослей бухнулся в ноги госпоже. Уту отметил, разницу в поведении, та лилиту, показанная в прошлый визит, обожала госпожу, лилу же боялся ее до ступора.

– Дай нам выйти за пределы твоего дома. Сада. Мне тут тяжело.

– Ладно, идите. Люди видят его нормальным, – пояснила она, заметив нерешительность Уту.

Уту, положив руку на плечу лилу, повел его к воротам. Лилу корчился в страхе, а Древний терзался чувством вины, моля всех светлых: новых и уцелевших, помочь ему и исправить то, что свершилось.

Выйдя за город, они остановились на краю небольшого поля.

– Ты знаешь, кто я? – прервал молчание Уту.

– Бог? – еле слышно ответил лилу.

– Да. Я Уту. Бог солнца и справедливого суда.

Лилу задрожал и со смертной тоской огляделся.

– Успокойся. Я… Я хочу тебе сделать подарок.

– Подарок? – лилу от удивления раскрыл рот, так что были видны провалы на месте клыков.

– Подарок, – повторил Уту. – Я хочу чтоб ты знал: любая душа ценна и важна. Любое живое и мыслящее существо ценно и важно само по себе. И ты ценен тоже. Тебе предстоит многое пережить и многое сделать, ты поднимешься над самим собой, – говоря это, Древний бог положил ладони на бритую голову. – Запомни это. Пусть это знание войдет в тебя и ведет. Все души ценны и ты ценен. Ты поднимешься над собой, твоя душа переродится. В этом теле.

Лилу плакал тихими, светлыми слезами. Уту не выдержал, и обнял его, как ребенка.

– Мне так странно… Больно… И не больно, – пробормотал тот в плечо.

– Да. Так бывает. Пойдем.

– Ты не возьмешь меня к себе? – глядя глазами бездомного пса, спросил лилу.