Дело земли - Чигиринская Ольга

А не потому ли, подумал Райко, пренебрегает властью Сэймэй, что может заполучить её столько, сколько ему нужно, в любой день и час? И не потому ли сам господин Хиромаса не участвует ни в каких интригах двора, предаваясь музыке?

— Господин Канэиэ не напрасно беспокоиться изволит, — Хиромаса опростал чарку и снова наполнил. Райко под его взглядом пришлось пить. Острая начинка на зубах скрипнула, на языке вспыхнула. — У него недавно родился сын, и он отправил посыльного к Сэймэю — погадать о судьбе мальчика. Духи открыли, что дитя оправдает все отцовские надежды. Видимо, надежды эти простираются весьма далеко.

— А господин Канэиэ… со многими поделился своей радостью?

— Вы же знаете, как это бывает, — усмехнулся Хиромаса. — Большой дом, где много слуг — как пчелиный улей. Можно ли сделать так, чтобы он не гудел?

— Если бы господин тюнагон послал к гадальщику письмо, в котором попросил его доверить волю богов бумаге, а с письмом отправил неграмотного слугу — ничего бы не случилось… или мы бы точно знали, где лодка подтекает.

— Так или иначе, он этого не сделал. Кроме того, Сэймэй не всегда беседует с духами вполголоса. Иногда они заявляют о себе… весьма решительно. Я видел.

Господин Хиромаса налил в чашечки остатки сакэ, отставил пустой сосуд.

— У вас в руках один конец нити. Второй же держит кто-то совсем близко от нас. То, что я вам скажу сейчас, не должно покинуть ваших уст.

— Они запечатаны, как Могила Полководца,[31] - пообещал Райко, придвинув голову к голове Хиромасы.

— Могила Полководца издает громы в преддверии смуты, — усмехнулся Господин Осени, а потом почти бесшумно сказал: — Государь Рэйдзэй высочайшее желание об отречении высказывать изволит.

— Как? — изумился Райко. — Ведь Лик Дракона сокрылся всего полтора года назад![32] Только недавно одежды переменили!

— И тем не менее, высочайшее здоровье не так хорошо, как думалось нам поначалу. Увы, в пыли этого мира темнеет даже тело Государя. И надо сказать, что не каждый, кто близок к Хризантемовому престолу, крепко удерживает яшму верности. Есть и те, кто желал бы скорейшего отречения Государя.

— Что же это за люди?

— Нехорошо говорить, что помутились воды реки Мимосусо,[33] - Хиромаса приподнял брови и посмотрел в чашку с некоторым удивлением, как будто воды реки помутились прямо там.

Райко отшатнулся, не решаясь произнести вслух имя принца Тамэхира. Или Морихира?[34] Да нет, тот еще дитя! Что Хризантемовый трон, опора государства — давно уже игрушка вельмож, Райко понял вскоре по прибытии в столицу и вступлении в должность. Понял, но отказывался верить своим глазам, ушам и разуму. Ибо если Государь — не отец страны, но всего лишь кукла, которую можно посадить на престол — а можно и сменить на другую, более удобную, если так — то ради чего тогда жить и ради чего умирать воину?

— Неужели господа Фудзивара позволят кому-то другому решать, кто будет следующим? — спросил он горько.

— Господа Фудзивара столь многочисленны, а интересы их столь разнообразны, что нет на свете вопроса, по которому у всех Фудзивара сердце на одну сторону ляжет. Даже если вести речь только о Северной ветви, то в Государевом Совете все не поместятся. Господин канцлер[35] не молод, за его плечами полный круг лет,[36] и неизвестно, что случится раньше — отречение юного государя Рэйдзэй или смена верховного канцлера.

— Простите этому воину его невежество, — опустил голову Райко, — но кто мог бы претендовать его на пост в этом случае?

— Это зависит от того, кто займет императорский престол. У государя двое братьев, которые могли бы взойти на трон: министр церемоний и обрядов принц Тамэхира и юный принц Морихира. Принц Тамэхира женат на дочери моего дяди, господина Левого министра Минамото-но Такаакира, и хотя проживает в палатах наследного принца, ночует большую часть времени у своего тестя. Принц Морихира еще дитя, но за него сговорили дочь Великого министра, и он живет со своим дядей и будущим тестем во дворце Хорикава. Великий министр Хорикава, Правый министр Фудзивара-но Канэмити и господин тюнагон Канэиэ, хоть и братья, но дружбы между старшими и младшим нет с тех пор, как Великий Министр отдал за государя свою дочь. Она родила уже двух детей и носит третьего. Если это будет мальчик… вы сами понимаете, как высоко взойдет звезда господина Великого министра. Нет сомнения, что он будет стремиться к должности императорского регента, а затем — и канцлера. Господин тюнагон Канэиэ также отдал за государя дочь, но она еще почти дитя, и я не думаю, что она сможет в ближайшее время родить наследника. Господину Канэиэ, сами понимаете, выгодно, чтобы все оставалось как прежде — по меньшей мере до тех пор, пока его дочь не войдет в детородный возраст. Великому министру Хорикава отречение выгодно — но невыгодна спешка, особенно если его дочь родит девочку. А вот Левому министру отречение выгодно, и выгодна спешка: принц Тамэхира уже совершеннолетний, а дочь министра, говорят, уже не та, что прежде[37]… Но если принц Тамэхира взойдет на престол и вознесет своего тестя до должности Великого Министра, а затем, возможно, и регента — то нет сомнений, что Минамото оттеснят Фудзивара от престола. Поэтому я полагаю, что против Левого министра и принца Тамэхира все трое братьев Фудзивара, о прежних распрях забыв, как один, действовать будут.

У Райко кружилась голова от такого потока сведений.

— Но зачем убивать девушек из дома тюнагона? — спросил он, теряясь.

— Да откуда же мне знать, — изумился господин Хиромаса. — Возможно, господина тюнагона хотят запугать, чтобы он не мешал интригам Левого министра… Или ему мстят за какие-то старые дела. Говорят же при дворе, что государя терзает мстительный дух главы податного ведомства — так отчего бы еще какому-нибудь знатному мертвецу не ополчиться на господина тюнагона? Возможно, человек или нечеловек, стоящий за этими убийствами, ненавидит всех северных Фудзивара — но добраться до господ Великого и Правого министра не в его силах. Однако очень может статься, что я ошибаюсь, и разговоры об отречении государя просто совпали с этими смертями. Случайность и ничего более. У господина Канэиэ хватает врагов. Например, будь я родственником его второй супруги, я бы затаил на него сильную обиду…

— Этот воин в придворных делах невежествен, — Райко склонил голову. — Ваша помощь просто неоценима, но едва ли сей человек удостоится чести прибегать к ней каждый день.

Господин Хиромаса помолчал, а потом, не понижая голоса, внезапно спросил: