Леонардо да Винчи - Вера Калмыкова

Создается впечатление, что Леонардо совершенно все равно, что именно или кого писать. Главный предмет его интереса – сама живопись, ее возможности, во многом еще неизвестные, нераскрытые. Ему важно создать особую световоздушную среду, которая придаст пространству картины необходимый объем. Колорит, взаимодействие цвета и сфумато, моделировка фигур, сложная динамическая композиция – живописец вновь и вновь экспериментировал, пробовал, стремился к идеалу. Уже к началу 1480-х гг. Леонардо освоил особый метод построения изображения: оно словно прорастает в глубину вопреки плоскости деревянной основы. Живописец разработал собственный рецепт грунта, обычно очень тонкого и в целом ряде случаев подкрашенного (розоватого или сероватого). Грунт накладывался несколькими тончайшими слоями, в дальнейшем создавая оптическое ощущение еще какой-то скрытой реальности, существующей в глубине или вдали.

Далее следовала основная, с точки зрения Леонардо, работа: нанесение теней и световых бликов. Тонкими шелковыми кистями, коричневатыми или сероватыми тонами, он наносил легкие, полупрозрачные мазки, словно вылепливая форму. Чем насыщеннее тона, тем глубже тени; за счет разной степени интенсивности – там чуть темнее, здесь чуть светлее – и совсем светлых бликов будущее изображение зрительно углублялось, погружаясь во все более объемную реальность будущей картины. Примерно в таком состоянии осталось «Поклонение волхвов», и это дало реставраторам последующих столетий возможность восстановить метод Леонардо.

В самую последнюю очередь шла работа над колоритом. Художник использовал либо темперу (растертые органические пигменты со связующим веществом – яичным желтком), либо масляные краски (связующее вещество – льняное масло). Но ни основа работы, ни грунт, ни свето-теневая проработка не скрывались под красочным слоем, проглядывая сквозь яркие тона, усиливая впечатление объема и свечения.

«Тайная вечеря»

Третий миланский шедевр Леонардо – знаменитая «Тайная вечеря» (4,5 × 8,6 м), написанная в 1495–1498 гг. по распоряжению Лодовико Сфорца на стене трапезной доминиканского монастыря Санта-Мария делле Грацие в Милане, на высоте трех метров от пола. Изображение занимает всю торцевую стену помещения и ориентировано на зрителя, органично входя в интерьер трапезной: перспективное сокращение боковых стен, изображенных на фреске, продолжает реальное пространство помещения. На сей раз это скорее фреска, чем картина. Но одновременно – скорее картина, чем фреска: техника фресковой росписи по сырому грунту требует от исполнителя чрезвычайной быстроты, а Леонардо не умел работать «на скорость», да и учиться не желал. Поэтому «Тайная вечеря» написана так, как делал художник свои станковые работы. При этом он не удовлетворился традиционными рецептами изготовления красок; добиваясь нужных зрительных качеств, сутками экспериментировал, не выходя из лаборатории.

Леонардо раздумывал и над композицией «Вечери», делая наброски, составляя словесное описание: «Первый, который пил и поставил стакан на место, обращает голову к говорящему; другой соединяет пальцы обеих рук и с нахмуренными бровями смотрит на своего товарища; другой, открывши руки, показывает их ладони, поднимает плечи к ушам и делает ртом мину изумления; другой говорит на ухо следующему, а этот, слушая его, наклоняется к нему и подставляет ухо, держа в одной руке нож, а в другой разрезанный этим ножом пополам хлеб; следующий, откинувшись назад и держа нож в руке, опрокидывает этой рукой стакан; следующий кладет руки на стол и смотрит; следующий дует на кусок хлеба; следующий наклоняется, чтобы видеть говорящего, и кладет над глазами руку, делая тень; следующий позади того, который нагнулся, обращается туда же и видит говорящего между стеной и наклонившимся» [9].

За столом, расположенном параллельно стене, сидят 13 человек. В центре Иисус Христос, слева и справа Его ученики. Напряженные позы, мельчайшие жесты, передающие эмоции и чувства, возникшие секунду назад (Христос только что произнес: «Один из вас предаст Меня»), – вот что хотел изобразить Леонардо, и это радикально отличалось от композиций, созданных на известнейший евангельский сюжет его современниками, такими как Кастаньо и Гирландайо. Но в результате, когда работа была наконец закончена, трапезующим казалось, что Спаситель и апостолы находятся в этом зале здесь и сейчас.

Композиция построена на строго выверенном математическом расчете: Христос изображен на фоне среднего, самого большого, проема задней стены, Его голова находится в точке, где сходятся линии перспективы. 12 апостолов разделены на четыре группы по три фигуры в каждой. Каждому дана яркая характеристика. Главной задачей было показать Иуду, отделив его от остальных апостолов. Помещая его на той же линии стола, что и остальных, Леонардо психологически отделил его.

Создание «Тайной вечери» стало заметным событием в художественной жизни Италии того времени. Так было до той поры, пока не начали осыпаться краски.

Леонардо, отказавшись от традиционной техники фрески, покрыл стену специальным составом из смолы и мастики и поверх нее писал темперой. Эксперименты не привели ни к чему хорошему. Конечно, сыграло печальную роль и месторасположение здания (сырая низина), и то, что по приказу Сфорца ремонт здесь сделали наскоро и наспех… Словом, произошла величайшая трагедия: «Тайная вечеря» стала осыпаться на глазах своего создателя. «Где больше чувства, там в нас, мучениках, больше муки» [2], – записал он, раздавленный случившимся, как иной человек мог бы быть уничтожен гибелью любимой жены или брата. А еще через несколько десятков лет работа пришла в плачевное состояние, в котором пребывает и поныне. О том, что краски отслаиваются, упоминал уже Вазари в 1556 г. Картина неоднократно реставрировалась в XVII–XVIII вв., но в те годы технологии реставрации еще не существовало как таковой и поэтому на изображение просто наносились новые красочные слои, что, конечно, не способствовало сохранности первоначальных. К середине XX столетия, когда угроза утраты «Тайной вечери» стала совершенно очевидна, началась научная реставрация: сначала закрепили весь красочный слой, затем сняли позднейшие наслоения. Так открылась темперная живопись Леонардо. И хотя произведение сильно повреждено, но реставрационные работы позволили утверждать, что шедевр спасен. Работая над фреской три года, Леонардо создал величайшее творение эпохи Возрождения: для художника – еще один прорыв в неизвестное, для нас – еще одна легенда.

Философия и практика

Параллельно с живописью шла работа механика-изобретателя, велись наблюдения над анатомией человека, строением скелетов животных и птиц, придумывались схемы летательных аппаратов, обсуждались различные военно-инженерные постройки и приспособления, писались «Трактат о божественной пропорции» и «Трактат о живописи». Живопись для Леонардо – божество и идеал, ведь «она занимается не только творениями природы, но и бесконечно многим, чего природа никогда не создавала», «она сама себя облагораживает, без помощи иных языков, не иначе, как это делают совершенные творения природы». «Науки, доступные подражанию, таковы, что посредством их ученик становится равным творцу и также производит свой плод. Они полезны для подражателя, но не так превосходны, как те, которые не могут быть оставлены по наследству, подобно другим материальным благам. Среди них живопись является первой. Ей не научишь того, кому не позволяет природа, как в математических науках, из которых ученик усваивает столько, сколько учитель ему прочитывает. Ее нельзя копировать, как письмена, где копия столь же ценна, как и оригинал. С нее нельзя получить слепка, как в скульптуре, где отпечаток таков же, как и оригинал, в отношении достоинства произведения; она не плодит бесконечного числа детей, как печатные книги. Она одна остается благородной, она одна дарует славу своему творцу, и остается ценной и единственной, и никогда не порождает детей, равных себе. И эта особенность делает ее превосходнее тех наук, что повсюду оглашаются» [2].

Вот почему живопись для Леонардо оказывается превыше всего на свете. Она, эта «родственница Бога», благодаря совершенству человеческого глаза и торжеству зрения, стоит даже выше, чем философия, ибо «распространяется на поверхности цвета и фигуры всех предметов, созданных природой, а философия проникает внутрь этих тел, рассматривая в них их собственные свойства. Но она не удовлетворяет той истине, которой достигает живописец, самостоятельно обнимающий первую истину этих тел, так как глаз меньше ошибается, чем разум» [2].

Размышления Леонардо все время так или иначе касаются живописи, но присутствует в них и идея человека-мастера. Для Леонардо человек – «образец мира», «малый мир», составленный из тех же стихий, что и «большой»; анатомия человека не что иное, как «космография малого мира». В эпоху Ренессанса так думали многие; но философ живописи идет дальше, говоря о соавторстве природы и человека. В мире для него нет созданий «высших» и «низших». М. Т. Петров отмечал, что у Леонардо образ мира имел как бы два измерения – глубину (сокровенность, закон, тайна) и ширину (бесконечное богатство явлений). Но в нем не было третьего измерения – вертикали, на которой менее ценные явления располагаются внизу, а более ценные – выше. Художник был чужд идее субординации, иерархии. Более того, и творения истинного мастера имели для него тот же статус, что и совершенные создания природы, ведь они подчиняются тем же законам. Если бы, размышлял он, мы попытались выяснить, кто лучший творец – человек или природа, то не сумели бы прийти к однозначному выводу. С одной стороны, «творения природы превосходят творения художников» легкостью, красотой и разнообразием. С другой стороны, создавая нечто новое, человек прибавляет к уже существующему то, что природе создать не дано [13, c. 111–138].