Гордость и предубеждение - Остин Джейн

— Шарлотта, не смеши меня. Все, что ты говоришь, — полная чепуха. Ты и сама это понимаешь и, наверняка, не поступишь так в собственном браке.

С головой уйдя в анализ отношений мистера Бингли и Джейн, Элизабет и не подозревала, что ее собственная персона с каждым днем все больше занимает воображение друга поклонника сестры. Поначалу мистер Дарси лишь нехотя допустил, что эта девушка мила. Он без малейшего замирания сердца разглядывал ее на балу, а когда они встретились снова, анализировал барышню в критическом свете. Но не успел он признаться самому себе и своим друзьям в том, что черты мисс Беннет все же не лишены определенной привлекательности, как с удивлением обнаружил, что смышленый взгляд ее темных красивых глаз завораживает и не отпускает ни на секунду. За этим открытием последовали другие, не менее поразительные. Несмотря на то, что холодный критический анализ выявил не одну погрешность в симметричности фигуры, Дарси вынужден был согласиться с тем, что в целом ее формы легки и на удивление изящны; и, несмотря на очевидное отставание ее манер от легкомысленной светской моды, он был пленен их изящной игривостью. Сама барышня пребывала в полном неведение относительно своей быстрой эволюции. Для нее он по-прежнему оставался человеком, который не умеет быть приятным в обществе и для которого она недостаточно хороша, чтобы быть приглашенной на танец.

Дарси окончательно смирился с мыслью о том, что желает познакомиться с мисс Беннет поближе, и, прежде чем заговорить с ней самой, начал прислушиваться к ее разговорам с другими. Его маневры привлекли к себе внимание Лиззи. Это случилось у сэра Лукаса во время большого бала, который давало это семейство.

— Чего добивается мистер Дарси, — поинтересовалась Элизабет у Шарлотты, — прислушиваясь к моей беседе с полковником Форстером?

— Боюсь, на этот вопрос может ответить только сам мистер Дарси.

— Если он намерен продолжать в том же духе, я непременно дам ему понять, что все вижу. У него очень саркастический взгляд; и если я не наговорю ему дерзостей, то совершенно точно начну его бояться.

Сказано — сделано; и вскоре после этого, заметив приближение мистера Дарси, мисс Лукас спровоцировала Элизабет на выходку, которая раскрыла все недавние поползновения нахала. Почти не прерывая речи, она резко обернулась к нему и спросила:

— Не кажется ли вам, мистер Дарси, что я очень удачно только что выразилась, подначивая полковника устроить бал в Меритоне?

— Вы сделали это весьма энергично. Вообще такие темы всегда насыщают женщин недюжинными силами.

— Как вы жестоки к нам!

— Скоро настанет и ее черед получать насмешки, — заявила мисс Лукас. — Элиза, я собираюсь подготовить инструмент; а что за этим последует, ты знаешь сама.

— Как подруга позволю себе заметить, что ты очень странное создание: все время желаешь петь и играть где угодно и перед кем угодно! Если бы мое тщеславие распространялось и на музыкальную сферу, ты была бы неоценима в своем порыве; но, поскольку дела обстоят несколько иначе, я не стану рисковать проникновением в ряды слушателей, избалованных лучшими исполнителями.

Уступив настойчивости мисс Лукас, она добавила:

— Отлично. Чему быть, того не миновать.

Бросив совершенно мрачный взгляд в сторону мистера Дарси, Элизабет ядовито заметила:

— Есть такая старинная поговорка, которую, разумеется, слышали все присутствующие: “Береги дыхание, чтобы остудить кашу”. Так вот, я сберегу свое, чтобы спеть песню.

Ее выступление оказалось приятным, хотя ни в коей мере его нельзя было назвать выдающимся. После того, как была спета пара песен, и перед тем, как прозвучали мольбы нескольких поклонников продолжить музицирование, за инструментом ее охотно сменила сестра Мэри, которая, будучи единственной простушкой в семействе, упорно корпела над науками и потому всегда была рада пожать плоды собственного радения.

Увы, Создатель не дал Мэри ни таланта, ни вкуса; и хотя тщеславие снабдило ее прилежанием, вместе с ним барышня обрела манеры довольного собой педанта и уверенность в достигнутом совершенстве. За роялем к вящему облегчению публики ее сменила Элизабет, непринужденная и естественная; хотя справедливости ради стоит заметить, что по техничности ее исполнение вдвое уступало предыдущему. К концу долгого концерта Мэри не сдержалась и бросилась на завоевание новой порции восторгов зрителей, вооружившись набором шотландских и ирландских песен, принятых на ура семейством Лукасов и парой-тройкой офицеров.

Мистер Дарси одиноко возвышался между группой меломанов и толпой весело отплясывавшей публики, являясь как бы немым укором столь никчемному способу времяпрепровождения; и в негодовании своем он настолько углубился в мрачные мысли, что не заметил, как по соседству с ним встал сэр Уильям, неожиданно произнесший:

— Сколько веселья для молодежи, мистер Дарси! Что, в конце концов, может быть лучше танцев! В них я усматриваю критерий изящества высшего общества.

— Вы, разумеется, правы, сэр. Именно танцы делают высший свет модным среди менее утонченных кругов; хотя даже дикари умеют танцевать!

Сэр Уильям только улыбнулся.

— Ваш друг очень мил, — продолжил он после небольшой паузы, во время которой Бингли проделал совершенно головокружительный пируэт. — Ничуть не сомневаюсь в том, что и вы знаток в этом деле, мистер Дарси.

— Вы, наверняка, могли видеть меня танцующим в Меритоне, сэр.

— Да, несомненно; и я получил ощутимое удовольствие. А при дворе вы часто танцуете?

— Никогда, сэр.

— Не кажется ли вам, что ваш приход стал бы комплиментом этому месту?

— По мере возможности я вообще стараюсь избегать раздачи подобных комплиментов.

— У вас свой дом в городе, я полагаю?

Мистер Дарси кивнул.

— Когда-то я подумывал над тем, чтобы тоже поселиться в городе. Я, знаете ли, очень люблю светское общество. Вот только я не был уверен, подойдет ли лондонский воздух миссис Лукас.

Он замолчал, надеясь услышать ответ, однако собеседник его отвечать не собирался. В это время к ним приближалась Элизабет, которая вскоре застыла как вкопанная, пораженная обращением хозяина бала, задумавшего галантный жест:

— Дорогая мисс Элиза, отчего же вы не танцуете? Мистер Дарси, вы должны позволить мне представить вам эту юную леди и рекомендовать ее как лучшую партнершу для танца. Уверен, что на этот раз, когда вам представляется счастливая возможность провести немного времени с такой красавицей, вы будете не в силах отказаться.

С этими словами он поднес ладонь Лиззи к руке остолбеневшего от неожиданности мистера Дарси, который, несмотря на некоторую растерянность, все же потянулся к девушке, тогда как та в замешательстве шагнула немного назад и пробормотала сэру Уильяму:

— Поверьте, сэр, у меня нет ни малейшего желания танцевать. Неужели вы подумали, заметив, что я иду к вам, будто мне нужен партнер?

Уязвленный молодой человек вспыхнул, попросил оказать ему честь, но, увы, все тщетно. Элизабет настроилась вполне решительно, и даже сэр Уильям был не в состоянии поколебать ее позиций.

— Мисс Элиза, вы столь искусны в танце, что с вашей стороны просто жестоко отказать мне в удовольствии полюбоваться вами; и хотя этот джентльмен в целом не одобряет подобных развлечений, я уверен, у него нет никаких возражений против того, чтобы на полчаса обязать нас своим вниманием.

— Мистер Дарси — сама любезность, — слегка улыбаясь, поклонилась девушка.

— Вы правы, но, принимая в расчет приз, стоит ли этому удивляться?

Глаза Элизабет лукаво сверкнули, и она отвернулась. Ее отказ вовсе не заставил молодого человека затаить на несостоявшуюся партнершу обиду. Он лишь благодушно усмехнулся и снова погрузился в раздумья, когда рядом раздался голос мисс Бингли:

— Спорим, я знаю, о чем вы так задумались!

— Боюсь, вы ошибаетесь.

— Вы думаете о том, какая это мука — бесцельно убить столько вечеров подобным образом и в таком обществе. Кстати, я вполне разделяю вашу грусть. Никогда еще я не чувствовала такой досады! Полная безжизненность, и в то же время столько шума! Никчемность и самомнение всех этих людишек! Чего бы, я не отдала, лишь бы услышать вашу критику в их адрес!