Арийка - Елена Умнова

Я уже давно сложила вещи, и теперь только ждала, когда же наступит утро. Я то ходила от стола к подоконнику, дергая хвостом из стороны в сторону, сбивая им подушку с дивана и кладя на место, то садилась на подоконник и смотрела в окно. Господи, ну когда же утро?

— Шелгэ… — в комнату зашел Ива.

— Если ты пришел меня отговаривать, то не трать время. Есть более полезные занятия, — сразу же сказала я. Излишне резко, нежели следовало, конечно, но зато сразу понятно.

— Нет, — Ива опустил голову. — Я просто… хотел сказать… что не хочу, чтобы ты уезжала.

— Я знаю, извини, но это ничего не меняет. Это мой долг — быть там.

— Перед кем?

— Перед родиной, перед семьей, перед собой… Как я могу отсиживаться тут, когда там погибают люди, мои соотечественники, когда под обстрелом стонет моя земля? Только трус и предатель может спокойно сидеть и пить чай, когда идет война за его народ. Я не трус и тем более не предатель! Я воин!

— Я знаю, — кивнул Ива, вздыхая. — Но мне как-то от этого не легче!

— Теперь война, никому не может быть легко! Но твоя страна еще не в осаде, ее не поделила пополам война, еще никто не убит и даже не ранен. Для тебя фронт проходит где-то далеко, не в этом мире, а для меня он здесь и сейчас, во мне, прямо поперек сердца!

— Я понимаю. Хотя нет, не понимаю, но честно стараюсь понять, — Ива присел рядом со мной. — Одно дело — драться, когда уже по-другому никак, а другое — стремиться туда, где идет бой, хотя тебя это не касается!

— А мне по-другому никак! — заверила его я. — И меня это касается в первую очередь! Угроза моей стране и моему народу — это угроза мне лично. И то, что я нахожусь в другой стране, не делает эту угрозу меньше. Это, наоборот, создает мне проблемы. Я не могу попасть на фронт и защищать свою родину.

— Ну почему ты не аладарка… — вздохнул Ива.

— Ты уж извини, но этот инфантилизм с ушами — ни за что! Была бы я аладаркой, я бы спряталась куда-нибудь и постаралась не мешать защищать страну. Ибо пользы от меня не было бы никакой вообще!

— Значит уши — это инфантилизм?

— А что еще? Пользы от них в бою?

— От твоего хвоста можно подумать пользы больше, — обиделся Ива.

— От хвоста? Конечно! Отвлечение, равновесие, коррекция траектории движении, лишняя конечность — и это только общепринятые. Есть еще куча дополнительных, в том числе и чисто эстетическая. Ты видел хоть раз бальные танцы арийцев. Вот то-то же! А еще кто во что горазд, так что польза немалая. Даже если бы я была такой же неповоротливой, как ты, хвост бы мне помог двигаться более уверенно и в нужном направлении.

— Ну, уши тоже полезны, можно ориентироваться на слух, — неуверенно сказал Ива.

— Ага, толку-то с твоей ориентировки, если ты равно косяк по дороге сшибешь и столько шуму наделаешь, что сам запутаешься, что и где! Ладно, боги с ним, никакого значения это не имеет.

— Шелгэ, я за тебя боюсь, — честно признался Ива.

— И напрасно. Возможных исходов два: либо мы победим, либо я умру. Ты же сам сказал, что все объединятся, и мы победим. Так чего переживаешь?

— Но тебя ведь и в случае победы могут убить! — воскликнул Ива.

— Значит, смерть моя будет не напрасна, — кивнула я. — Можешь гордиться тем, что знал арийку, которая умерла не напрасно. Это высшая награда для арийца и вечный почет.

— На кой мне этот почет, мне ты нужна! — Ива положил руки мне на плечи сжал их. — Понимаешь ты это или нет?

— Понимаю, но я арийка. Смирись с этим. Родина в опасности, весь мир в опасности, и ты тоже в опасности. Я должна сражаться за мир, чтобы люди могли жить дальше, чтобы ты мог жить дальше! И я готова отдать за это свою жизнь! В мире, где идет война, она мне не нужна.

— Но как я буду жить без тебя!

— Хорошо, лучше, чем когда-либо. Это будет для меня самой лучшей наградой.

— А для меня проклятьем! Любимая, ну почему ты не можешь остаться? — Ива прижал меня к себе.

— Не могу, — коротко ответила я.

— Почему? — Ива посмотрел на меня внимательно, в его глазах блестели слезы.

— Ну, вот у меня в стране война, а ты плачешь! Это нормально? Ты рано меня хоронишь! — заверила его я.

— Я только нашел тебя, и ты уходишь, и не куда-то, а на войну. Причем именно ты, а не я, как, по идее, положено.

— Ты сам меня выбрал, я тебя не заставляла.

— Я знаю, но теперь уже все равно…

— Нет, — покачала я головой, влезла к нему на колени и поцеловала. — Не все равно.

— Что ж, война, так война, — вздохнул Ива. — Шелгэ, возвращайся. Обязательно возвращайся!

— Я вернусь, — пообещала я, грустно улыбнулась и быстро расстегнула все пуговицы на его рубашке…

Проснулась я рано. Помешкав пару секунд, я выскользнула из-под одеяла, отвела светлые волосы с лица, прощально поцеловала его и вышла из комнаты. Больше мешкать нельзя! Я быстро умылась, оделась и собралась было уже уйти, но меня остановили.

— Ты уверена, что так уж хочешь этого? — спросила Танра.

— Да, — уверенно сказала я, ни секунду не колеблясь.

— Но почему ты так рвешься на фронт, на смерть?

— Потому что жить здесь, зная, что там гибнет мой народ, я не могу. У меня больше ничего нет, кроме моей страны, и даже дом мой разрушен. У меня нет больше дома. Я должна исполнить свой долг и уйти.

— У тебя есть дом! — неожиданно воскликнула Танра. — Есть! И он здесь! И не смей думать иначе!

Я улыбнулась не вымученно и не грустно впервые с момента начала войны.

— Возвращайся домой после войны!

— Я вернусь, — обещала я, вышла за дверь и побежала вниз, не оглядываясь.

— Будь осторожна, и пусть тебя хранят все известные боги!

В сборном пункте я встретила всю свою группу и студентов других курсов боевых специальностей, да и других аладаров пришло немало. Потом меня определили в группу психоделиков, которые подлежали особому распределению. Мучительно долгий перелет и война. Война! Война… Мы то наступали, то отступали, а в сердце все горел огонь, даже когда не было сил, огонь горел и зажигал других, и мы снова наступали и снова считали раненых и убитых. Кровь, боль, смерть. Смерть! Смерть… Мы отступаем, больше половины страны разгромлено, больше половины арийцев убито. Но армия не убывает, к нам прибывают аладары из Олеа, риварцы из всех, даже самых отдаленных стран объединенной Ривии, деценсейцы партизанят с тылу у врага, Торговый Союз заходит с моря и высаживается десантом с воздуха. Наконец, Ненолен дрогнул, и мы стали наступать. Наступать! Наступать… Вот мои любимые лавочки и воронка от дома. Мама, папа, надеюсь, вам все хорошо видно, и вы мной гордитесь. Надеюсь, вам там хорошо. Будьте спокойны, мы добьем Ненолен. И снова наступление — я уже не знаю, сколько их у меня было, не помню, сколько раз я была на волосок от гибели, сколько раз была в лазарете и сколько на мне шрамов, которые уже никогда не исчезнут, но их все равно неизмеримо меньше, чем шрамов на сердце. Сколько товарищей полегло, я не могу сосчитать. Меня хранят боги, как и завещала Танра. Надеюсь, до вас это не дошло, у Олеа крепкая оборона. Все территории отвоеваны, но Ненолен еще не разгромлен. Впереди еще много работы, а сил уже нет. Мама, папа, осталось еще немного, дайте сил, а воли предостаточно. Все! Ненолен повержен. Осталось совсем чуть-чуть, искоренить зло и заключить Мир. Мир, ради которого мы воевали и победили. Мама, папа, я за вас отомстила, победа. Победа! Победа… Пора возвращаться домой…