E-mail: белая@одинокая - Джессика Адамс

— Вина. Моя вина в том, что я хочу выйти замуж до того, как мне исполнится сорок. Ну что же, извините, я этого действительно хочу. Это не шутка, я говорю серьезно. И не понимаю, что в этом плохого. Я была воспитана так, чтобы об этом мечтать. И я все еще мечтаю. И я счастлива, что могу быть самой собой. Я знаю, что для этого нужно… — Я читала медленно и внятно: кажется, мне наконец удалось во всем разобраться. — Я сохраняю за собой право быть романтиком. Без всякой зацикленности — просто сохраняю за собой право на романтику.

Тут распахнулась дверь, и на пороге возник Билл с рукой на перевязи.

— Я проехал пятьсот шестьдесят два километра от Дорриго на такси, потому что люблю тебя и ничего не могу с этим поделать, и я все сделал неправильно. Я действительно был неправ. Прости меня.

Всеобщее смятение.

Глава сорок вторая

Поскольку в Паддингтоне гулять невозможно — слишком шумно, везде машины, везде огни, — мы сели в автобус и поехали на набережную. И оттуда пешком направились к Ботаническому саду.

— Там закрыто, но можно погулять вокруг, — сказала я.

Билл кивнул. Все это время мы по большей части молчали. После того как я увела его из «Женского кружка» (не могла же я его там оставить), говорили мы только о поездке на автобусе — и все.

— Во сколько тебе обошлось такси? — спросила я.

— Порядочно. Пять сотен.

Билл шел медленнее, чем обычно. Наверное, из-за руки. Мы миновали стоянку у консерватории, афиши, возвещающие о концерте Баха, и оказались у маленькой частной парковки.

— Можно перелезть, — произнес Билл, глядя на ограду.

— Там наверняка охрана, — отозвалась я.

Как странно складывается порой. Несколько месяцев назад я была по другую сторону этой ограды, напилась там вместе с Лаймом и решала, надо мне с ним встречаться или нет.

— Как ты узнал, где я? — спросила я.

— Твой автоответчик. Я гонял таксиста по Паддингтону, пока не заметил ваш фургон на стоянке.

— А знаешь, я ведь только что целых полчаса записывала все, что я в тебе ненавижу.

Он посмотрел на меня и тут же уставился себе под ноги.

— Ну, раз написала, значит, ненавидишь, — пробормотал он.

Наконец мы нашли под деревом островок мягкой травы и уселись, глядя на Ботанический сад сквозь решетку.

Билл собрался с духом.

— Ты похитила платье моей сестры.

— Я и не то еще сделала.

Пауза. Кажется, я заставила его встревожиться всерьез.

— Я сказала ипохондрикам Паскалям, что ты оскорбил и унизил меня. Твое имя в Дорриго смешают с грязью.

— А-а, вот оно что. — Билл улыбнулся. — Уже смешали.

Некоторое время мы сидели молча.

— Ты был прав, — услышала я свой собственный голос.

— Насчет чего?

— Это было не лучшее время. Если бы ты устроил тогда эту поездку в Париж, все кончилось бы катастрофой.

— И что это означает?

— В смысле?

Билл улыбнулся.

— Ты знаешь, я не мастер выражать свои чувства. Означают ли твои слова, что для этого будет лучшее время?

Я вздохнула.

— He знаю.

Билл наклонился и поцеловал меня. Я знала, что к этому идет, и все же это оказалось сюрпризом. Сюрпризом, с которым сталкиваешься лицом к лицу. В конце концов я заволновалась, что придавлю его руку, и отстранилась.

— Я это, собственно, к чему… — начал Билл.

— Как, разве не к этому?

— Я хотел дать тебе одну вещь, — вздохнул он.

Я спохватилась, что опять его перебиваю.

Он просунул руку под повязку, в карман куртки, вытащил длинный белый конверт и протянул мне.

— И не спорь — просто бери, и все. Не беспокойся, меня там не будет, и, если ты никогда больше не захочешь меня видеть, ты и не увидишь.

Я открыла конверт. Билет до Парижа.

— Ты в любом случае можешь туда поехать.

Я посмотрела на него.

— Ты знал, что это расстроило меня больше всего, да?

Билл кивнул.

— Потому что это был первый и единственный раз, когда мужчина готов был сделать для меня что-то романтическое и удивительное…

— А я заявил, что ты отпугнула меня разговорами о свадьбе.

— И тем, что ругала мужчин.

— Но ты их действительно ругала.

— У меня были на то причины!

Я сама поразилась боли, прозвучавшей в моем голосе. Сколько же хлама мне придется выкинуть в ту чертову корзину?

Билл похлопал меня по руке и тяжело поднялся на ноги.

— Ты куда?

— Поеду в гостиницу.

— А зачем тебе гостиница?

— Не могу же я вернуться в квартиру. Агент сказал, что она уже занята.

— Поехали ко мне. Можешь лечь на диване.

— Да нет, правда, все в порядке. — Он отмахнулся. — Надо было извиниться — вот я и приехал и извинился.

— Нет.

И на этот раз уже я поцеловала его, обхватив за шею и изо всех сил стараясь удержать равновесие — чтобы не опрокинуть на землю нас обоих.

— Спасибо, — выдохнул он наконец.

— Это действительно билет в Париж?

— Да, действительно билет в Париж. — Билл пожал плечами. — Ты это заслужила. Прошла от фермы до Урунги в этом платье. Да еще под дождем.

— Прежде наслушавшись от тебя гнусностей.

— Да.

Я сунула конверт с билетом в карман.

— Раз такое дело, я его беру. Вообще-то, если бы я не встала и не сказала целой толпе незнакомого народу…

— Я слышал. Ты оставляешь за собой право быть романтиком.

— Ты подслушивал!

Он рассмеялся и снова пожал плечами.

— Натура у меня такая — подслушивать. С этим ничего не поделаешь.

Мы еще немного помолчали. И тут я кое о чем вспомнила.

— Погоди-ка…

Билл посмотрел на меня.

— Извини, но я должна спросить.

— Да?

— Знаю, я сама сказала, что оставляю за собой право на романтику. Но от права на здравый смысл я тоже не отказывалась. Для разнообразия.

— И что?

— У тебя было два билета в Париж. Один для тебя, когда ты собирался за Резиновым Клювиком, и один для меня — который…

— …я так тебе и не дал. Ага. Я обменял их.

— На один?

— На один.

— То есть, когда я туда прилечу, тебя там не будет?

— Виктория! — Билл изобразил глубочайшее потрясение. — Почему это тебя так тревожит?!

— Вовсе не тревожит. — Он недоверчиво покосился на меня. — Все изменилось… точнее, меняется, прямо сейчас, и мне это нравится. Но, знаешь, с меня, пожалуй, хватит всяких неожиданностей.

Билл покачал головой.

— Даю тебе слово хорошего дорригойского мальчика, что этот билет только для тебя и только в Париж, и если бы я эти билеты не обменял, то потерял бы тысячи три, так что сделай мне одолжение и возьми его.

Я притворно вздохнула.

— Что происходит с моим правом на романтику?

Но пока мы неторопливо шли в поисках такси по Джордж-стрит, рука Билла опять нашла мою руку, и никогда еще в жизни я не чувствовала себя более романтично.

— Лучше бы все-таки поехал ко мне и устроился на диване, — произнесла я.

— Нет, действительно не получится. Мне завтра обратно.

— Обратно?

Почему-то мое сердце ухнуло вниз на три этажа.

— И надо еще найти новую квартиру.

— В Сиднее?

— На работе место за мной сохранили. Но не волнуйся. Мои деньки в Ньютауне миновали.

Мимо проехало такси с включенным огоньком, но мы его пропустили.

— Поедешь на следующем, — сказал Билл.

— Позвонишь мне?

— Конечно, позвоню. Надо же проследить, чтобы ты все сделала.

— Позаботишься о Роджере, пока меня не будет? — спросила я.

— Да. Если и ты для меня кое-что сделаешь.

— Что?

— Подключись снова к электронной почте. Хочу написать тебе в Париж. Мне этого не хватает, Виктория. Очень не хватает.

Один из нас доведет нас обоих до слез, но это буду не я.

— Смотри, такси.

Я залезла в машину, а он стоял на тротуаре, глядя мне вслед, и махал до тех пор, пока красные огни не превратились в расплывчатые пурпурные пятна.

Примечания

1

Мексиканские лепешки с острой начинкой.

2

Популярная американская комедийная актриса, известная своими романами с женщинами, за что какое-то время подвергалась в Голливуде обструкции. — Здесь и далее примеч. ред.

3

Английская певица (р. 1954), участница группы «Юритмикс».

4

Английский актер, широкую известность получил после фильма «Английский пациент».

5

Ирландский танцор (р. 1958), со своим шоу «Повелитель танцев» гастролирует по всему миру. Майкл Флэтли занесен в Книгу рекордов Гиннесса как обладатель самых быстрых ног.

6

Персонаж популярного мультфильма.

7

Американская радикальная группировка чернокожих.