Осень прежнего мира - Константин Бояндин

— Смеёшься, что ли? С меня этого травяного отвара уже достаточно. Чтоб я ещё кашу ел! Ха!

— Ну, тогда тебе здесь ещё недельки две загорать, — развёл руками его собеседник.

Бревин замолчал и подозрительно воззрился на невинно улыбающегося художника.

— Слушай, ты это серьёзно? Что через три дня, если не…

— Вполне.

— Обманешь, поди. Ну да ладно. Три дня ещё можно стерпеть.

Они распрощались и Ользан вышел, встретив в комнате для посетителей… Сунь Унэна. В бело-зелёном халате и деревянных сандалиях тот выглядел комичнее обычного.

— Я тоже к нему зайду, — сообщил монах и подмигнул. — Подожди меня здесь.

Вернулся он через минуту, улыбаясь до ушей.

— Судя по всему, — предположил Ользан, уже на улице, — Ты ему что-то принёс. Что-нибудь запрещённое.

— Естественно, — развёл руками тот. — Стал бы я приносить ему разрешённое. Разрешённым его и так кормят до отвала.

Несколько минут они шли молча.

— И, кстати, ты несколько преувеличил, когда сказал, что я передавил все окрестные яблоки. Всего лишь все яблоки того самого мерзавца. Хотя, конечно, твой вариант мне нравится больше.

— Я сказал «попытался». Кстати, откуда ты это узнал? Подслушивал?

Унэн развёл руки, на лице его отразилась скорбь.

— Соблазн был очень велик.

— Разве тебя не учили бороться с подобными соблазнами?

— Учили, — монах горестно вздохнул. — Но, во-первых, соблазны бывают разные; а во-вторых, в пороках тоже есть своя прелесть.

Ользан не выдержал и расхохотался. Несколько прохожих удивлённо посмотрели им вслед.

В честь выздоровления шантирца его друзья затеяли грандиозный пир. Поначалу его сестра опасалась, не принесут ли ему вреда подобные излишества, но в конце концов сдалась. Спорить с таким приверженцем подобных начинаний, как Сунь Унэн, оказалось выше её сил.

— Ему, похоже, нужно, чтобы вся жизнь была одним сплошным праздником, — пожаловалась она Ользану, пока тот распоряжался относительно сервировки.

— Разумеется, — отозвался всеслышащий монах из другой комнаты. — Смерть может настигнуть нас в любую минуту, так почему же надо отказывать себе в повседневных удовольствиях?

— Опять подслушивал, — Коллаис, уперев руки в бока, недружелюбно посмотрела на появившегося в дверях Унэна. — В следующий раз голову оторву!

— И не думал, — монах энергично затряс головой. — Сама посуди: на что ещё ты стала бы жаловаться Олли?

Девушка вздохнула и безнадёжно развела руками.

— В следующий раз будешь готовить сам, — пригрозила она монаху.

— Я мечтаю об этой минуте, — поклонился тот, выражая всем своим существом восторг. — Должен же я когда-нибудь познакомить вас с тем, как принято пировать у нас.

И удалился, не дожидаясь новых неприятностей.

— Тебя учили готовить? — удивился Ользан.

— Меня учили всему, — ответила шантирка с гордостью. — Мама говорила, что грош цена хозяйке, которая не сможет подать пример слугам. Никто, конечно, не ожидал, что будет прок от этих уроков.

Она помолчала и тень на какой-то момент опустилась на её лицо.

— Не будем об этом, — она взглянула на часы. — Кто из вас поможет Риви прийти домой?

— Я, — раздалось два голоса и Коллаис облегчённо вздохнула.

— Превосходно. Унэн, поторопись, а не то всё успеет остыть.

— А он? — монах возник на пороге.

— А он поможет мне разобраться с винами.

— Чего с ними разбираться, — недовольно проворчал Унэн, но перечить не стал.

Бревин выглядел ещё бледным и каким-то прозрачным, но дошёл до дому почти без посторонней помощи. Судя по улыбающемуся лицу, Унэн времени зря не терял.

Пир вёлся по обычаю Шантира — с утра до вечера, с перерывами, чтобы дать отдых желудку. Разговоры велись на самые различные темы.

— Ну, так куда мы подадимся теперь? — спросил Ользан, когда были подняты бокалы за здоровье и за удачу. Остальные два представителя мужского пола удивлённо воззрились на него при этих словах.

— Мне в ближайшее время не до подвигов, — возразил Бревин. — На подвиги надо отправляться в хорошей форме. Да и тебе рано пока ещё.

— И я против, — подал голос монах. — Нет, конечно, решать вам, но зачем так быстро покидать город, в котором нам настолько все благодарны?

— Да уж, — фыркнула Коллаис. — Ещё пара-другая погромов и вся наша слава испарится. С твоей помощью.

— Великие дела — это одно, а неуважение к религии — совсем другое. Клянусь своим великим предком, даже базарные торговцы должны это понимать!

— Великим предком? — заинтересованно наклонился вперёд шантирец. — Что-то раньше ты о нём не говорил.

— Куда уж мне, ничтожному, — вздохнул человечек, наливая ещё вина. — Я всего лишь неудачное воплощение всех его великих достоинств. Хотя, конечно, я стараюсь.

— Представляю, что такое удачное воплощение, — содрогнулась девушка.

— Представить себе такое очень трудно, — покачал головой монах. — Кроме того, есть ещё одна причина не торопиться на подвиги.

— Какое же?

— Вы все очень плохо к ним подготовлены.

Все недовольно заворчали.

— Ну, знаешь, Сунь, — шантирец был недоволен больше всех. — Не хочешь ли ты сказать, что по сравнению с тобой мы ни на что не годимся?

Монах тяжело вздохнул, но ироничной усмешки на его лице не появилось.

— Я не сказал — по сравнению со мной. Я занимаюсь этим не один год… да и не одну жизнь, кстати, — Коллаис насмешливо уставилась на монаха. — Вот скажите мне, чем отличается профессиональный искатель приключений от обыкновенного воришки?

— Объёмом похищенного, — съязвил шантирец.

— Не только. Обычный воришка занимается кражами не из любви к искусству… по крайней мере, в большинстве случаев. Ему хочется есть, пить, развлекаться с женщинами… — он осёкся, глядя на шантирку.

— Понятно, — кивнула та. — Продолжай.

— Слушаюсь. Профессионалу доставляет удовольствие сам процесс преодоления препятствий.

— Ну, допустим, — кивнул шантирец. — Так чем же мы плохи?

— Я ещё не закончил. Профессионал, кроме того, стремится выжить. В большинстве случаев — скорее выжить, чем достигнуть цели. Вот и вся разница.

Остальные недоумённо переглянулись.

— Ну ладно, допустим, что на мечах я пока сражаюсь хуже тебя, — произнёс Бревин. — Но до сих пор мы преодолевали все препятствия и всё же выжили. Что тебя не устраивает?

— Едва выжили. Едва. Вспомни себя. Вспомни Олли… впрочем, о нём разговор особый. В этот раз нам просто повезло. В следующий раз может уже не повезти.