Если сердце верит - Барбара Делински

— Боже упаси, — вставила Роуз. — Хватит с меня и того, что о ней самой до сих пор приходится заботиться. Нет, нет, никаких кошек!

— Кошка сама о себе заботится, — возразила Ханна.

— Кошки линяют. Может, хочешь все время ходить в кошачьей шерсти?

Ханна не ответила матери, а Лили пожалела, что затеяла этот разговор. Но тут Арт обратился к малышкам:

— Покажите-ка тете Лили ваши зубки.

Девочки широко открыли рты, демонстрируя дырки на месте зубов.

— Потрясающе! — Лили незаметно пожала руку старшей племянницы. — А вот Ханна уже прошла через это.

Роуз вздохнула:

— Да, но зубы у нее, к сожалению, растут криво. Скоро придется надевать пластинку.

— О, я тоже носила пластинку, — сказала Лили и увидела, что Ханна удивленно приподняла брови.

— А я не носила, — отрезала Роуз. — И Арт не носил. Кстати, о зубках… — Она взглянула на младших дочерей. — Ступайте-ка умываться. Папа за вами посмотрит. А мне надо поговорить с тетей Лили.

— А Ханна? — возразила Руфь.

— У Ханны большие зубы, их надо дольше чистить, — добавила Эмма.

— За Ханной не нужно следить, — ответила Роуз. — Ей уже десять. Не могу же я всю жизнь на нее покрикивать. Если хочет иметь коричневые зубы, значит, ей так нравится.

— Я всегда их чищу, — обиженно промолвила Ханна.

Между тем Арт уже увел младших девочек. Ханна же осталась возле Лили.

— Ты уже сделала уроки? — спросила Роуз. Дочь кивнула. — Тогда иди наверх и почитай. Мне надо поговорить с твоей тетей.

Лили обняла племянницу.

— Ну, ступай к себе, — мягко попросила она. — Я заеду к тебе в другой раз.

Девочка неохотно поплелась по лестнице. Лили видела, что она страдает, и думала, замечает ли это кто-нибудь.

Роуз прислонилась к стене, очевидно, не собираясь приглашать сестру в дом.

— Мне следовало догадаться, что ты вернулась: мама была в отвратительном настроении. Вообще-то она в таком настроении с того дня, как все это началось. Газетные заголовки, фотографии, телефонные звонки… Как это все ужасно для нас, Лили! Она была в настоящем шоке, когда ты уехала в Нью-Йорк. Мама знала, что из всего этого не выйдет добра, но даже в самых диких фантазиях не могла вообразить ничего подобного. С тех пор она даже не хочет выезжать в город.

— Не хочет?

— Ну, точнее сказать, дважды подумает, прежде чем решиться на это. Она уверена, что все вокруг шепчутся и смотрят на нее. От этого мама нервничает, а когда она нервничает, это неизбежно отражается на мне.

Лили едва верила словам сестры. Ведь Роуз всегда была гордостью и радостью Майды.

— А на кого еще ей кричать? — продолжала Роуз. — На Поппи нельзя. Поэтому она кричит на меня. Ведь я всегда у нее под рукой. Именно я забочусь о маме.

— Она сама может о себе позаботиться.

— Все не так просто, как кажется. Я привожу маме продукты и покупаю для нее вещи в городе. Конечно, она занята бизнесом, но ее ведь никогда не готовили к этому.

— Хорошо, что она все время занята.

— Но при этом мама не становится моложе. Ей нужно отдыхать. Путешествовать. — Зазвонил телефон, но Роуз не обратила на это внимания. — Она должна радоваться своим внукам.

— Разве Ханна не ночевала у нее недавно?

— Ханна — отнюдь не подарок. Она скоро сведет меня в могилу.

— Что такое?

— Дерзкая. — Телефон снова зазвонил. — Упрямая. Толстая.

— Вовсе она не толстая.

— Во всяком случае, до этого уже недалеко.

— Но она скоро вырастет и вытянется. У нее прекрасное лицо.

Телефон продолжал надрываться.

— Да возьми же трубку, Арт! — заорала Роуз и снова обратилась к Лили: — Ты зачем приехала?

— Здесь мой дом.

— И долго ты здесь пробудешь?

— Сколько понадобится, столько и пробуду.

— Что, если пресса разыщет тебя? Маме же дурно станет!

— Я ничего плохого не сделала, Роуз.

— Если маме станет плохо, то в первую очередь пострадаю я. — Роуз оглянулась на сбегающего по лестнице мужа.

— Это Майда, — сказал он. — Двое наемных рабочих из Квебека работали в саду, и на них упал прицеп. Майда уже вызвала «неотложку», но мне лучше поехать туда самому.

— Они серьезно пострадали? — спросила Роуз.

Арт уже доставал куртку из стенного шкафа.

— Один из них. Но Майда здорово испугалась.

— Я тоже хочу поехать, — сказала Роуз, и Лили впервые заметила на ее лице сострадание и озабоченность.

— Я останусь с детьми, — предложила Лили.

— Они уже в постели. — Арт протянул жене свитер. — Маленькие даже не узнают, что мы уехали.

— У нас все будет хорошо, поезжайте. — Лили закрыла за ними дверь. Чувствуя себя неловко, как чужая, она присела на нижнюю ступеньку лестницы и задумалась.

Вдруг ступеньки заскрипели, и Лили оглянулась. Наверху нерешительно мялась Ханна. Как только Лили махнула ей рукой, девочка сбежала вниз и уселась возле тетки.

— Я так рада, что ты приехала! — с застенчивой улыбкой сказала Ханна.

И, посмотрев на нее, Лили поняла, что тоже рада этому.

К счастью, рабочие остались живы, хотя переломы и ушибы вывели их из строя до конца уборочной страды. Поскольку сады приносили две трети ежегодного дохода именно в течение октября и ноября, то потеря эта была весьма ощутима. К тому же один из пострадавших работал на прессе.

Вот почему на следующее утро Лили поднялась с рассветом и, надев джинсы и самые теплые вещи, снова двинулась в объезд озера. На сей раз, она проехала по широкой аллее до самого верха холма и повернула направо лишь после дома Майды, когда дорога изогнулась широкой дугой и плавно пошла под уклон.

Стены цеха, приземистого каменного здания, были увиты плющом и окружены кустарником. Лет двадцать назад помещение цеха реконструировали, а оборудование обновили. Но хотя здесь появились более емкий и мощный холодильник и более быстрый конвейер для бутилирования, технология приготовления сидра мало изменилась с того дня, как прапрадеды нынешних Блейков разлили в этом цеху свою первую кварту.

Как только Лили вошла, она сразу же почувствовала сладкий яблочный аромат. В детстве она часто наведывалась сюда. Ей было интересно смотреть, как работает большой пресс, и очень хотелось помочь старшим. Потом, после шестнадцати лет, у Лили уже не хватало для этого времени. Помимо школы, она занималась музыкой. Кроме того, отец считал, что работа в саду — мужское дело.

— О, Боже мой! — прозвучал голос у нее за спиной.

Оглянувшись, Лили увидела изумленную Орали Мур, вдову старшего мастера, работавшего когда-то у Джорджа Блейка. Теперь Орали стала старшим мастером у Майды. Высокая, крепкая, с жесткими седыми волосами, Орали, наверное, уже приближалась к седьмому десятку.