Первый после бога - Михаил Ахманов

– Дерек не ошибся, четыре бочонка, – мрачно сказал он, поднимаясь. – Теперь черед за орудийной палубой и трюмом. Там у нас полно пороха.

На шлюпе Лейта тоже заметались люди, едва заметные сквозь дым – кажется, рубили причальные канаты и ставили кливер. С палубы «Амелии» пираты посыпались в воду, как горох.

– Плывите, плывите, крысы, – молвил Джейсон Смарт со зловещей улыбкой. – Уж мы вам задвинем трап в задницу!

Шелтон глядел на свой пылающий бриг, и казалось ему, что этот огонь жжет его сердце. С прежней «Амелией» было иначе – ветхое судно поставили на прикол в Порт-Ройяле и при нужде использовали, как склад. А этот его корабль погибал в пламени, погибал от его руки! Зато вместе с врагами, напомнил он себе. Значит, не подвела его «Амелия»! Он послал ей пулю и приказ не подчиняться захватчику. Так и исполнено! Но горько, как горько… Будто он вновь стоит у могилы матери и смотрит, как в разверстую землю опускают гроб.

Снова грохнуло. Этот взрыв был намного сильнее, чем первые, и Шелтон понял, что огонь добрался до запасов пороха в трюме. Жаркое рыжее облако поглотило «Амелию», но ненадолго – корабль уже исчез, рассеявшись обломками дерева, обрывками канатов и клочьями парусов. То, что осталось тяжелого – пушки, перебитые шпангоуты, киль, металлический рангоут, – ушло в морскую пучину; на месте взрыва плавали доски, бочки, корзины и ящики. Со злобной радостью Шелтон видел, что огненное облако накрыло «Москит» и шлюп Сармиенто, оба суденышка запылали, и почти сразу же на «Моските» загремели взрывы. Команда барка, как он разглядел в трубу, пыталась спустить шлюпки, но от горловины бухты до стоянки «Амелии» было мили полторы. Те, кто уцелел, ждать помощи не собирались и плыли прямиком к близкому берегу.

Когда первый корсар, пошатываясь, выбрался из воды, Шелтон махнул рукой и крикнул:

– Вперед! Кончайте мерзавцев, парни!

– Ату их, ату!.. – взревели за камнями, и четыре десятка разъяренных моряков устремились к воде. Ник Макдональд успел первым, вцепился человеку в волосы, запрокинул голову и полоснул ножом по горлу. Ближайшие три четверти часа над берегом неслись вопли, стоны и мольбы о пощаде, затем прибой стал выносить на каменистый пляж мертвые тела, и Шелтон понял, что с людьми Таунли покончено. Труп Таунли не нашли – очевидно, взрыв уничтожил его останки, зато тело Лейта с оторванной рукой волнами выбросило на берег.[39]

На «Старине Нике» видели жестокую расправу и идти к берегу не рискнули. Там, должно быть, еще осталось человек пятьдесят, но одно дело – неожиданная атака, и совсем другое – высадка под огнем и схватка с обозленным противником. Опять же все награбленное, что было на барке, теперь делилось на большие доли – к утешению скорбящих о гибели товарищей. Так ли, иначе, «Старина Ник» поднял паруса и вскоре исчез за северным мысом. Кто бы ни стоял теперь на месте Таунли, это был благоразумный человек.

Прибой гнал к берегу обломки, и Шелтон велел выловить все до последней доски. Главным приобретением стали несколько бочек с водой, бочка испанского вина и подмоченный провиант, а также одежда и обувь, содранные с трупов. В этой пустыне все имело ценность: дерево шло в костер, вода – людям и истомившимся лошадям, и даже драные сапоги могли защитить от острых камней и нагретой почвы.

Ближе к вечеру ножами и тесаками выкопали неглубокую яму и опустили в нее Батлера, Хадсона и истерзанные грифами тела погибших. Птицы потрудились с таким усердием, что на покойников было страшно смотреть – почти все безглазые, с рваными ранами на шее и щеках, с плотью, расклеванной до костей. Их завернули в остатки одежды, засыпали комьями сухой землей, поверх нее завалили камнями, и Питер произнес краткую молитву. Лицо его было бесстрастным, на душе царила тьма. Джонс и Сазерленд, братец Кромби и силач Уэллер, Ингел, Кокс и Брюс, Батлер, Хадсон и еще дюжина моряков легли в эту неприветливую землю. Треть экипажа «Амелии»… Утешало одно: врагу корабль не достался и лежал на морском дне, в пятистах ярдах от братской могилы.

В этих хлопотах прошел день, и Шелтон не мог припомнить, видел ли он хоть раз Соледад. Вроде бы она поила лошадей… вроде бы сидела у костра, пекла лепешки на плоских раскаленных камнях… вроде бы бросила ком земли на могилу и долго стояла там на коленях – должно быть, молилась за своих домашних и за погибших моряков… Он чувствовал, что должен поговорить с ней, ободрить ее, сказать еще раз те волшебные слова: теперь, потом и до самой смерти… Но в душе его не было мира, не было света, а только тьма. Он был капитаном без корабля, нищим предводителем нищей команды, человеком, заброшенным с кучкой товарищей на дикий берег. Позади – камни и прокаленная солнцем земля, впереди – море, но оно не обещало, как прежде, свободы; без судна море было преградой, а не дорогой к дому. А что ждало его там, на Ямайке, которую он считал родиной?.. Долги, судебные иски, отчаяние отца и сестры и неизбежное банкротство… Он не мог с этим смириться! Он должен найти выход!

…Он сидел в одиночестве на камне у моря. Крупные яркие звезды сияли в небесах, и среди них плыл полумесяц, ладья с изогнутыми носом и кормой. Шелтон глядел на нее и представлял, что это его новый корабль, бриг с распущенными парусами, вместительным трюмом, пушками на орудийной палубе и капитанской каютой, отделанной тиковым деревом. Такой каютой, в которую не стыдно привести Соледад и сказать: вот, милая, твое жилище, а на Ямайке тебя ждет каса в зеленом саду, столь же уютная, как в твоей усадьбе, и каса эта – наше общее наследие от доньи Исабель. Там мы будем жить в любви и мире, там вырастут наши дети, и дочери будут красавицы, как ты, а сыновья, наверно, станут моряками… Два сына для двух кораблей, «Амелии» и «Соледад»…

За спиной Шелтона послышались шорох одежд и скрип гальки под подошвами сандалий. Уильяк Уму приблизился к нему и сел рядом на камень.

– Много твоих людей погибло, – произнес старый инка.

– Да, это так.

– Ты уничтожил свой корабль. Жаль!

– Зато на нем не будет плавать недостойный.

– Твои потери велики. Я сожалею.

– Спасибо, друг мой.

Они помолчали. Затем Уильяк Уму сказал:

– Ты многое потерял, но приобрел еще больше. Ты нашел свою женщину. Это великое счастье, Шел-та.

– Верно. Я радуюсь и в то же время горюю из-за нее.

– Почему?

Шелтон глубоко вздохнул.

– Там, на Ямайке, у моей семьи есть дома, есть земли и плантации, есть корабли и товары, но мой отец должен много денег. У нас заберут всё, и мы останемся нищими. Что я могу предложить Соледад?.. Жизнь в бедности и убожестве?.. Она такого не заслужила.

– Вот как… – задумчиво произнес Уильяк Уму. – И поэтому ты ищешь золото здесь? Поэтому связался с Уайнакаури? Что он тебе обещал?