Скорость тьмы - Элизабет Мун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Доктор Хендрикс, – сказал Алдрин через несколько минут. – Пит Алдрин из аналитического отдела. Управляющий отделом «А», где работают ваши волонтеры. Вы уже подготовили формы согласия?
– О чем вы говорите? – спросила доктор Хендрикс. – Если вы по поводу подачи заявки на волонтерство, наберите дополнительный номер три-тридцать семь. Я этим не занимаюсь.
– Вы ведущий сотрудник, верно?
– Да… – Алдрин ясно представил себе озадаченное лицо женщины.
– Я просто хотел уточнить, когда вы пришлете мне формы согласия для волонтеров?
– Почему я должна их вам высылать? – спросила доктор Хендрикс. – За это отвечает доктор Рэнсом.
– Ну, они все тут работают, – заметил Алдрин, – так было бы легче.
– Все в одном отделе? – Голос у нее более удивленный, чем он ожидал. – Я этого не знала. Разве это не создаст вам определенные проблемы?
– Я справлюсь, – выдавил из себя смешок Алдрин. – Я же управляющий.
Она не ответила на шутку, и он продолжил:
– Дело в том, что не все еще согласны. Я уверен, что согласятся рано или поздно…
– Что значит «рано или поздно»? – строго спросила доктор Хендрикс. – Вы же не оказываете на них давление? Это было бы неэтично.
– О, не волнуйтесь на этот счет, – продолжил Алдрин. – Разумеется, никого нельзя принудить к участию, однако времена сейчас нелегкие – в экономическом плане, как говорит мистер Крэншоу.
– Но… но… – доктор Хендрикс буквально захлебнулась от возмущения.
– В общем, буду крайне признателен, если вы пришлете мне формы как можно скорее! – закончил Алдрин и повесил трубку. Затем быстро набрал другого Барта – секретаря в клинике, с которым изначально должен был связаться по рекомендации Крэншоу.
– Когда вы получите формы согласия? – принялся расспрашивать Алдрин. – Расписание уже известно? Вы поговорили с бухгалтерией по поводу расчетных листов? А с отделом кадров?
– Э-э-э… нет… – Судя по голосу, Барт слишком молод, чтобы быть значительной фигурой. – Я просто думал… то есть думаю… мистер Крэншоу сказал, что его отдел сам обо всем позаботится. Мне было поручено только проверить, что они подходят под требования данного протокола. Формы согласия… мы их еще не составили, кажется…
Алдрин улыбнулся про себя. Смущение Барта – хороший знак. Любой управляющий мог бы действовать в обход этого неорганизованного недотепы. Теперь он легко оправдается, что позвонил Хендрикс; а если повезет – а он чувствовал себя везунчиком в тот день, – никто не узнает, кому он звонил первым.
Теперь вставал вопрос – когда перейти к вышестоящим? Он предпочел бы подождать, пока до руководства дойдут слухи, но неизвестно, когда это произойдет. Как долго Ширли и Хендрикс просидят на новой информации, которую он им дал, прежде чем начнут действовать? Что они предпримут сначала? Если они сообщат начальству, высшее руководство будет в курсе дела через несколько часов, а если подождут пару дней – все может растянуться на неделю.
Желудок скрутило. Он выпил две таблетки от изжоги.
XIV
В пятницу меня отвозят и забирают с работы полицейские. Мою машину отбуксировали к участку для осмотра; обещали привезти обратно к вечеру пятницы. Мистер Крэншоу к нам в отдел не заходит. Я значительно продвинулся по текущему проекту.
Полиция присылает машину, чтобы отвезти меня домой, но сначала мы заезжаем в магазин купить новый аккумулятор, а потом туда, где полицейские хранят машины. Это не обычный участок, а специальное место, которое называется «штрафная стоянка». Я не знал, что такие бывают. Меня просят подписать бумаги, подтверждая, что моя машина – это моя машина и я несу за нее ответственность. Механик устанавливает новый, только купленный, аккумулятор. Один из полицейских предлагает доехать со мной до дома, но я не думаю, что мне нужна помощь. Он говорит, что мой дом теперь под особым наблюдением.
В машине грязно – на всех поверхностях тонкий слой пыли. Я хотел бы ее почистить, но сначала нужно доехать до дома. Дорога более длинная, чем с работы, но я не сбиваюсь с пути. Паркуюсь рядом с Дэнни и поднимаюсь.
В целях безопасности мне не советовали выходить из дома, но сегодня вечер пятницы и я обычно стираю. Прачечная прямо в здании. Думаю, мистер Стейси имел в виду «не выходить из здания». В здании безопасно, потому что здесь живет Дэнни, а он полицейский. Я не буду выходить из дома, но вещи все же постираю.
Кладу темное в темную корзину, светлое – в светлую, сверху ставлю порошок и осторожно смотрю в глазок, прежде чем открыть дверь. Разумеется, никого. Открываю дверь, выношу корзины, запираю. Важно всегда запирать дверь.
В доме тихо, как обычно по пятницам. Спускаясь по лестнице, слышу, как у кого-то работает телевизор. В коридоре, примыкающем к прачечной, ничего необычного, с улицы никто не заглядывает. Сегодня я спустился рано, в прачечной никого нет. Загружаю темные вещи в правую машину, светлые – в среднюю. Когда я один и меня никто не видит, я опускаю монеты в обе машины сразу и запускаю их одновременно. Приходится вытянуть руки, зато звучит лучше.
Я принес с собой Цего и Клинтона, сажусь на пластиковый стул рядом со столиком. Я бы хотел вынести его в коридор, но над ним табличка: «Строго запрещено выносить стулья из прачечной». Стул мне не нравится – он неприятного сине-зеленого оттенка, однако, когда я на нем сижу, мне не приходится на него смотреть. Все равно неприятно, но лучше, чем без стула.
Когда заходит мисс Кимберли, я уже прочитал восемь страниц. Я не поднимаю глаз. Не хочу говорить. Поздороваюсь, если она заговорит первая.
– Здравствуйте, Лу! – говорит она. – Читаете?
– Здравствуйте! – говорю я.
На вопрос не отвечаю: она сама видит, что читаю.
– Что за книга? – спрашивает мисс Кимберли, приближаясь.
Закрываю книгу, заложив страницу пальцем, чтобы показать ей обложку.
– Вот это да! Толстая! Не знала, что вы любите читать, Лу!
Я не понимаю правило, когда можно отвлекать людей, а когда нет. Меня всегда учили, что отвлекать невежливо, но другие люди, кажется, не считают, что невежливо отвлекать меня в ситуациях, в которых я не стал бы отвлекать их.
– Да, иногда, – говорю.
Не поднимаю глаз от книги в надежде, что мисс Кимберли догадается, что я хочу почитать.
– Я вас чем-то обидела? – спрашивает она.
Я немного обижен, потому
