Антикиллер-5. За своего… - Корецкий Данил Аркадьевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зачем вообще он запустил сюда этот гребаный цирк? Зачем? Ответ был, простой ответ, только Клоп не мог облечь его в слова. Вместо слов он видел злые цветки-незабудки на своей подушке… И провалился в тревожный сон, но ненадолго.
Через десять минут в дверь заколотил взволнованный Буратино:
– Арбуз звонил, там эти, залетные, кипеж подняли… Дикого насмерть завалили, Арбуза и Ломтя покалечили, Крашеного в больничку повезли… И свалили с концами! Тебя пошли искать – вальнуть хотят!
У Лешего челюсть отвисла. Если Север решил кого-то вальнуть, то вальнет обязательно! И на хрена он повелся на эти гнилые базары: «Босого раскоронуют, Севера на трон посадят…» И что теперь делать? К Босому идти, виниться: «Мол, укрывал Севера, которого вся община ищет, теперь раскаиваюсь, извиняйте за косячок…» Неубедительно выйдет… Вряд ли извинят. Ой, вряд ли… А какие еще варианты? Своими силами обойтись? Тоже не выйдет… Потому что никаких «трех бригад по двадцать рыл», о которых он насвистел Индейцу, у него нет. Рыла есть – постоянных, близких, штук десять, да у них на подхвате «шестерок» столько же… Только вся эта кодла против Севера – все равно, что стая кусачих псов против матерого волка… Вон, скольких он положил – вживую и вмертвую…
Леший прижал челюсть, поставил на место. И чё делать?
Хотя ему с самого начала было ясно – есть только один выход. Привычный. Которым он не хотел пользоваться.
Но обернулось так, что придется…
Лис
В командировку поехал Кленов и через неделю вернулся не с пустыми руками.
– Оказывается, в Воронеже ружья не было: в водителя из травмата стреляли – в упор, в лицо, – доложил он. – А потом, раненого, оглушенного, ножом добили. Оказалось, что он с собой возил для самозащиты «Сайгу» двенадцатого калибра. Вот она и пропала… А в Пензе и Самаре уже из «Сайги» лупили, причем, по два-три выстрела в человека, да еще ножом ширяли, уже мертвых… Садисты какие-то!
Он положил на стол несколько прошитых степлером листков.
– А вот список пропавших вещей…
Лис быстро пробежал перечень.
– Джинсы синие, пятидесятого размера, зимние сапоги тридцать девятого размера, куртка кожаная коричневая пятьдесят второго размера, набор столовый дорожный…
Он пролистнул списки, заглянул в конец.
– Поразительно! Такого я лет десять не видел! Одежду в разбоях забирали после войны… Ну, джинсу, кожу, золото, хрусталь и всякие фирменные шмотки брали в семидесятых – восьмидесятых… Но потом это закончилось! Шли спецом на наличные деньги, особенно валюту… Ну, еще электроника, компьютеры на продажу… А за сапоги и столовый набор убивать – не понимаю! Такое кусочничество характерно для бомжей… Но и они за сапоги не убивают, особенно из огнестрела…
Кленов только руками развел.
– Ладно, пиши подробный рапорт, копию передадим следователю, а на эти вещи готовь ориентировку… Хотя где они могут всплыть? Комиссионок давно нет, вещевых рынков тоже, разве что старушки от безысходности стоят возле базара со старыми вещами…
– Раз брали, значит знали – зачем, – сказал Кленов, поднимаясь. И он был прав.
В половине второго пришло сообщение от Лешего: через час на обычном месте. Он даже удивился. Уверен был, что агент по своей инициативе на связь не выйдет. И не по своей – тоже. Придется его отлавливать, прессовать, душить, загонять в угол… Только и тогда от него не будет никакого толку…
И Леший тоже удивлялся. Он был уверен, что больше не вернется к этому менту и никогда не пойдет на его вызовы… А оно вон как обернулось, приходится идти…
– Поеду сам, – буркнул он Буратине.
Автобус, знакомый маршрут… Отвык от автобусов. От всего прежнего отвык. Никто не косится на него опасливо, никто не проверяет в сумке кошельки и бумажники, не слетает пугливой ласточкой, освобождая для него теплое место. Не боятся люди Клопа, одетого в приличный костюм, сытого, подстриженного, побритого, промассированного от макушки до пяток. Конечно, до тех пор не боятся, покуда через глаза в душу не заглянут. Но на такой случай он теперь очки темные носит, фасонистые, так что душа воровская надежно замаскирована. Так и должно быть. Ведь раньше он был кто? – никто, стареющий вор-одиночка. А теперь он хозяин Монтажей, удельный князь криминального Тиходонска! А если верить всяким Индейцам и Додикам, так еще и кандидат в Смотрящие! Это уже уровень не преступника, а бизнесмена. Значит, и внешность должна быть соответствующая!
Уже приближаясь к портовой свалке, чуя знакомую вонь, подумал, что новая внешность не подходит старым местам конспиративных встреч. Либо надо старую одежку надевать, только ее уже сожгли под бочкой, в которой смолу плавят… Либо в другом месте стыковаться: в «Аквариуме» каком-нибудь, или в театре, или еще где… Только он по таким местам не ходит и вести себя там не умеет. Хотя ничего хитрого в этом нет, он уже убедился… Сейчас время воров, только крупных! Те, кто в хорошей одежде, больше украсть могут, да и не сажают их почти. Особенно если много украдут…
Брезгливо глядя под ноги, чтобы не запачкать «колеса»[17], Клоп вошел на огороженную дощатым забором территорию и в очередной раз превратился в Лешего. Только сесть на корточки и закурить, подпирая спиной забор, как в прошлый раз, в таком наряде было невозможно. И он принялся прогуливаться на пространстве, свободном от куч битого кирпича, досок и другого строительного мусора. Через несколько минут на свалку зашел Лис – в рабочих штанах, оранжевом жилете дворника, ботинках-говнодавах и с метлой в руке, он бросил недовольный взгляд на постороннего и принялся обходить груду мусора, но вдруг остановился и вернулся.
– Петруччо? Убиться веником! Ты ли это?
– Я, Михалыч, я, – хрипло отозвался Леший.
– Да ты просто франт! Слышал я, что дела твои в гору пошли, но думал, что старый пиджачок ты не выбросил… Знал бы, что так вырядишься, я бы тоже в костюме с галстуком пришел, и встретились бы в мэрии…
– Да не подумал я как-то…
Оба чувствовали себя неловко и шуточным разговором оттягивали разговор серьезный, который неизвестно как мог сложиться.
– Узнал что-нибудь про Гусара? – спросил куратор. Солнце, сползая к западу, зависло над головой Лиса, обрисовывая четкий темный силуэт с отставленной в сторону метлой. Словно рыцарь с копьем стоит на страже у входа в замок секретов.
– Ничего нет! – покачал головой Клоп, закуривая. Теперь он пользовался зажигалкой «Зиппо», только курево осталось прежним – ББК[18].
– Так, болтают, обсуждают, и то несильно. Это же ваш интерес, не наш…
– А что, интересы у нас теперь разные? – Лис сделал шаг вперед и теперь нависал над агентом, как гранитный утес. Хотя и был не намного выше. Может, дело в солнце за спиной, может, в чем-то еще…
Клоп опустил глаза, чиркнул безымянным пальцем по папиросе, стряхивая пепел.
– Да нет, – через силу вымолвил он. – Как было, так и есть… Просто сказал неправильно…
– Ну, а если ты мне в клюве никаких вестей не принес, значит, от меня что-то нужно?
– В клюве? – Клоп поежился, дернул плечами, словно стряхивая с себя чью-то руку. – На дятла[19] намекаешь?
– Да нет! – дружески улыбнулся Лис.
Актерская игра давалась ему гораздо лучше, чем агенту. Может, потому, что он привык играть разные роли на публике, а Леший всю свою жизнь играл одну, тайную, роль.
– Просто говорят так: птичка весточку в клюве принесла. А какой породы птичка – неизвестно. Может, голубь, может, воробей… Можешь сам выбрать, кем быть. Я предлагаю – голубем, птицей мира. Как, Петруччо, тебе голубь нравится?
Он нарочно провоцировал Клопа и выводил его из себя. Если тот «на взводе» и готов идти на конфликт, то пусть взорвется сейчас, чтобы все стало ясно и можно было сразу принять необходимые меры. Так оно и было. У агента все кипело внутри, но страх перед Великим Лисом сдерживал кипение, и он терпел, хотя и с трудом. Ведь всего какой-то час назад он был авторитетный вор, хозяин Монтажей, а теперь с ним обращаются как с дрессированной мартышкой! И он не собирался сносить такое обращение.
