Антикиллер-5. За своего… - Корецкий Данил Аркадьевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он взял у Берца винтовку, вставил рожок, передернул затвор.
– Ясно? Теперь направил, нажал курок – и человек становится трупом!
Никто не произнес ни слова. Лопух шмыгнул носом. Даже Берц, этот горлопан и подлюга, который привык считать себя пупом земли, даже он стоял, как пришибленный… Собственно, за этим Ниндзя и позвал их. Он был доволен.
Он расставил ноги, упер приклад в плечо, медленно повел стволом поверх голов притихших товарищей.
– Машина – зверь, пацаны. Если с такого расстояния садануть, бошки посносит начисто. Мозгами все вокруг забрызгает. – Он опустил ружье. – Так что теперь весь город наш. Что будем делать, пацаны?
– Эта… Пошли на пустырь, что ли, – неуверенно сказал Гвоздь. – Постреляем, попробуем, как оно…
– Там, наверное, отдача офигенная? – предположил Лопух и сам как-то разом побледнел, поблек, так что веснушки высыпали на носу. – Если неправильно держать, то вывих плеча заработаешь… А то и ключицу сломать можно… Не, пацаны, я думаю, надо назад положить. Или выкинуть, а? Пока не поздно…
– Ты что, козлина?! – взревел рядом Берц. – Иди домой, к мамке, чмо, упилок, если тебе страшно! Слышал, что Ниндзя сказал? Город наш! Можем делать, что хотим! У нас волшебная палочка, блин, которая выполняет желания! Ты чего-нибудь хочешь, Лопух, в этой жизни?
Лопух молча потер нос. Потом стал тереть глаза. Потом просто стоял, уткнувшись в асфальт.
– Так вы хотите что-нибудь, лохи? – повторил за Берцем Ниндзя.
– Ну… Денег хочу, – пробормотал Лопух.
– Так и я тоже, ясен пень, – улыбнулся Гвоздь.
– Тогда пошли, – сказал Ниндзя.
Слова сами выскакивали из глотки, ноги сами несли его знакомой дорогой – через дворы к Платовскому переулку, – а он слышал и смотрел на самого себя как бы со стороны и только диву давался: реальный пацан отжигает реальные вещи, ёханый бабай!
И все пошли за ним. Ниндзя спецом не смотрел по сторонам, но слышал, как рядом дышит Берц и Лопух с Гвоздем где-то сзади плетутся, перешептываются.
– А куда мы идем-то? – заныл в какой-то момент Лопух. – Ночь же, второй час! Все закрыто!
– Ночь – самое лучшее время для реальных пацанов! – заверил его Ниндзя.
Не думать, не думать. Говорить и делать все на долю секунды быстрее, чем поймешь, осознаешь, скажешь «ой» и этим все испортишь – вот первое и последнее правило. И все обязательно получится!
В мусорных пакетах проделали по три дырки – для глаз и рта. Попробовали, не понравилось. Дышать плохо, пакет все время шевелится на голове, неудобно. Проделали еще по дырке для носа.
– Лопуха сразу опознают, у него веснушки, – сказал Берц.
Он пошутил, в общем-то, но Лопух реально испугался, потребовал себе еще пакет и четвертую дырку делать там не стал.
На входе в бар поменяли вывеску, точнее, просто обвели светящимся шнуром надпись «БАР 16–03» – получилось что-то вроде автомобильного номера. У входа никого не было. Они затаились под деревом.
– Может, по наружной камере зафигачить? – Берц кивнул на винтовку.
– Нет, – сказал Ниндзя уверенно. – Лучше обойтись вообще без выстрелов.
– Тогда надо было пистоль у нее взять, – опять заныл Лопух, и его пакет громко зашуршал от дыхания. – Помнишь, тогда она Берцу в лобешник из травмата пальнула? С пистолем удобнее, не надо в сумке таскать…
– Травмат – говно! – закипел Берц.
– Тихо. В багажнике лежало только ружье. Что было, то и взял, – Ниндзя облизнул губы. – И хватит шебуршить.
Он выдохнул и опустил рычажок предохранителя.
– Так… Я пошел первый. Лопух и Гвоздь – ломитесь сразу за мной. Орите, руками размахивайте, нагоняйте страху. Берц – ты прикрываешь.
Он сплюнул, но слюна повисла на пакете. Вытерся рукавом.
– Блин… Ладно. Все. Грачи налетели – так, пацаны?
– Чего? – не понял Гвоздь.
– Грачи налетели, говорят тебе! – повторил Ниндзя в полный голос. – Теперь мы «Грачи». Пошли, грачи!
В тот момент, когда Ниндзя вплотную приблизился к двери бара, оттуда вышел человек. Никто даже не успел рассмотреть его – мужчина, женщина, пацан…
– С дороги!!! Убью!!!
От собственного вопля у Ниндзи мурашки пошли по коже. Как стакан водки хлопнул. Он без замаха ткнул посетителя прикладом в подбородок и сразу оттолкнул ногой, чтобы тело не забаррикадировало вход.
Ступеньки, коридор. Звуки музыки. Такое впечатление, что он уже видел все это во сне.
– Всем лежать, суки!!! Валю без предупреждения!!! На пол, блин!!!
В этот раз тесный прокуренный бар показался ему просто огромным, давящим, угрожающим. Люди – много людей, все больше крупные брюхатые мужики с мутными рожами. Таксисты, что ли? Портовые рабочие?.. «Братки»?! Кто-то посмотрел на него, сморщив лицо в недовольной гримасе, – короткая стрижка, похож на матерого красноглазого кабана, – остальные даже не среагировали, занятые выпивкой и разговорами.
Ниндзя не выдержал. Палец сам нажал на спуск. Раздался оглушительный взрыв, будто по ушам врезали лопатой. Ружье в его руках прыгнуло, едва не высадив нижнюю челюсть. Под потолком разлетелся светильник, посыпалось стекло, бутылки, стаканы. Музыка смолкла.
– Всем на пол, козлы!!!
Теперь он едва слышал себя. Красная непонятная пелена прошла перед глазами, а потом все исчезло, и Ниндзя увидел, как мужики послушно валятся на пол. Как кегли в боулинге. Офигеть просто. Эти кабаны, эти, блин, динозавры зассали, как обычная шпана из ПТУ…
– Все лопатники, все деньги – держать перед собой на вытянутой руке! Головы вниз! Один дернется – завалю пятерых! Поехали!
Кто-то взревел дурным голосом. Ниндзя поймал взглядом мужика за стойкой, который упрямо мотал головой, отталкивал чьи-то руки, никак не хотел на пол. Бухой, не соображает. Ниндзя в два прыжка очутился рядом, сунул стволом в солнечное, прикладом по затылку. Мужик рухнул вместе с табуретом… И сразу зашуршало – шу-шу-шу, – весь бар наполнился этим дружным шуршанием, потянулись руки с бумажниками и скомканными купюрами.
Пластиковый пакет на голове топорщится, мнется, постоянно куда-то смещаются прорези для глаз. Ниндзя разорвал нижнее отверстие, натянул его на подбородок. Гвоздь и Берц уже шустрили среди посетителей, собирали деньги, телефоны, часы. Берц ходил прямо по спинам, покрикивал, что-то шутил даже, кажется.
Ниндзя оглянулся – где Лопух? Тот стоял столбом, подпирая дверь, черный пакет на голове надувался и опадал, надувался и опадал.
– Очнись, эй! Иди в туалет, там проверь!
– А где тут туалет? – проблеял Лопух.
– В жопе!
Лопух заплетающейся походкой протанцевал к стойке, врезался в табурет. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Ниндзя поймал его за шиворот, толкнул к двери с надписью «WC». И тут увидел бармена. Тот и не думал ложиться на пол, спокойно смотрел на него, и руки находились где-то внизу. Ниндзя вдруг подумал о тревожной кнопке.
– Убери грабли! – крикнул он.
Бармен пожал плечами, медленно приподнял руки над головой и даже пальцами пошевелил.
– Открывай кассу!
– Давно открыта. Иди, бери, – спокойно сказал бармен, отходя в сторону.
Кассовый аппарат был похож на старый громоздкий калькулятор, под ним из стойки торчал выдвижной ящик с ячейками для купюр. Как-то негусто, подумал Ниндзя, заглянув внутрь. Перехватив ружье в одну руку, он оторвал мусорный пакет от рулона, протянул бармену.
– Сгружай. И из карманов тоже.
Бармен переложил деньги в пакет, двумя пальцами достал из джинсов тысячную купюру, помахал ею в воздухе и отправил вслед за остальными.
– Да не колотись ты так, грачонок. Вон, пакет сейчас с башки сдуешь, – сказал он почти ласково. – Опрокинь стаканчик, сразу полегчает. За счет заведения, а?
Грачонок, блин, потрясенно подумал Ниндзя. В прошлый раз он тоже называл их грачами: «Эй, потише, грачи…» Он что, узнал их? Значит, надо его валить! Но как, вот так просто взять, и завалить?!
Ниндзя растерялся. На какую-то долю секунды.
– Ложись на пол! – рявкнул он.
