Дочь дьявола - Кэтлин Крамер

 — Думаю, мне не нужно говорить тебе, что ты мне не нравишься, — раздался за его спиной густой бас пирата.

 — Ты мне тоже, — твердо ответил Джеред.

 Они стояли друг против друга, сверкая глазами.

 Наконец Черная Борода нарушил молчание.

 — Зачем ты явился?

 — Чтобы увидеть Квинн, — честно признался Джеред. — Я должен знать, что происходит.

 — А-а-а! — взревел пират. — Она чертовски больна!

 — Тогда почему не вызвали врача?

 — Врача?! — Черная Борода оттолкнул Джереда. — Потому что врачи — шарлатаны, все до одного! Поверь, я знаю это. Джон Боунз был одним из них, и я не доверил бы ему даже жизнь рыбы.

 Джеред не стал спорить. Он тоже не особенно доверял докторам. Они умели лишь облегчить боль, успокоить биение сердца и ампутировать конечности. Лишь немногие из них понимали причины болезни и смерти людей и действительно помогали им. Большинство же просто стояли и ждали, когда пациент отдаст Богу душу.

 Палуба буквально сотрясалась от шагов Черной Бороды. Внезапно он прекратил хождение взад-вперед и воскликнул:

 — Нет, нет и нет! Все, что мне нужно, — это немного опиума, сироп из белых роз и касторовое масло для приготовления чудодейственного эликсира, секрет которого известен только мне.

 — Опиум? Касторовое масло? — с сомнением переспросил Джеред.

 Вряд ли это могло помочь. Несколько лет назад он жил в Чарлстоне и видел, как во время эпидемии женщины ухаживали за больными. Что если попробовать сделать то же самое? Джеред предложил эту идею Черной Бороде.

 — Пожалуйста, не отказывай мне. Пока ты будешь дожидаться снадобий от губернатора, позволь хотя бы взглянуть на Квинн.

 Возможно, тон его голоса и умоляющий взгляд заставили смягчиться Черную Бороду.

 — Ба! Кому же это повредит, — пожал он плечами и повел Джереда вниз. — Она здесь.

 Каюта Черной Бороды весьма удивила Джереда своей роскошью. Сквозь венецианское стекло внутрь пробивался розоватый свет утренней зари, освещая прикрепленный к полу письменный стол, книги, карты и морские чертежи на стенах, турецкие ковры на полу, лампы в восточном стиле и огромную кровать, на которой неподвижно лежала Квинн. Ее темные волосы разметались по подушке, обрамляя бледное и такое дорогое ему лицо.

 — Квинн!

 Джеред осторожно отбросил со лба девушки влажную прядь. Квинн медленно открыла, потом сразу же закрыла глаза. Джеред тотчас забыл все, что собирался ей сказать, думая лишь о том, как спасти любимую.

 — Что ты даешь ей, чтобы снять жар?

 — Разбавленное вино. Квинн мучает ужасная жажда.

 — Вино? — Джеред положил руку на пылающий лоб девушки. Пульс больной был учащенным, дыхание — поверхностным. — Дай ей воды, но добавь туда всего лишь каплю вина. Принеси мокрую тряпку и таз самой холодной воды, которую только сможешь найти.

 — Ты мне приказываешь? — загремел Черная Борода.

 — Да, — твердо ответил Джеред, выдержав его взгляд. — И если ты любишь ее, а я думаю, что это так, то будешь слушаться меня.

 Джеред вспомнил, как женщины в Чарлстоне спасли несколько человек, обтирая холодной водой лицо и тело больного, чтобы снять жар, а также давая обильное питье.

 — Квинн.

 Взяв любимую за руку, Джеред пообещал, что ни на шаг не отойдет от нее, и сдержал свое слово.

 Так началось бессменное бодрствование Джереда и Черной Бороды у постели Квинн. Они ждали, надеялись, переживали. Двух заклятых врагов на время объединила любовь к той, которая неподвижно лежала на кровати.

 «Он любит ее, — думал Джеред, читая на лице Черной Бороды заботу и тревогу. — Удивительно, но несмотря на жестокое сердце, это чудовище, действительно, любит свою дочь».

 Наблюдая, как тяжело вздымается грудь Квинн, как она борется за каждый вдох, Джеред снова и снова шептал:

 — Не умирай, Квинн! Держись! Пожалуйста… Пожалуйста…

 Словно вняв его отчаянной мольбе, Квинн задышала ровнее, спокойнее. Состояние ее явно улучшилось. Слезы радости застилали Джереду глаза. Его сердце переполняли любовь и нежность к Квинн. Не будучи глубоко религиозным человеком, Джеред упал на колени и, склонив голову, начал неистово молиться.

 ГЛАВА 34

 Квинн проснулась словно от какого-то внутреннего толчка и заставила себя открыть глаза. Все вокруг заливал яркий солнечный свет. Какое-то время она никак не могла понять, что произошло.

 — Джеред?

 Квинн казалось, что она слышала его голос, который что-то шептал ей в темноте, чувствовала его нежные руки…

 — Джеред, — опять позвала девушка.

 Ее глаза даже заболели от напряжения и яркого света, пока она осматривала комнату: карты, чертежи, книги… Сердце Квинн радостно забилось: неужели она в каюте «Мести Черного Ангела»?

 Приподнявшись на локте, Квинн снова окинула взглядом комнату: ковры, лампы, две сабли, крест-накрест висевшие на стене…

 Постепенно надежда на чудо улетучилась. Это оказался вовсе не корабль Джереда, это корабль ее отца.

 — Итак, ты вновь среди живых, — как гром среди ясного неба раздался голос Черной Бороды.

 — Отец?..

 Квинн изумленно уставилась на огромную фигуру, потом разочарованно откинулась на подушки и закрыла глаза. Господи, это не Джеред! Ей все приснилось… Воспаленное воображение сыграло с ней злую шутку…

 — Ты хочешь есть?

 — Есть? — в животе у Квинн урчало, но мысль о еде вызывала неприятные ощущения, по крайней мере, в данный момент. — Нет.

 Она казалась себе удивительно слабой. «Наверно, именно так чувствуют себя новорожденные обезьянки», — подумала Квинн, вспомнив, каким беспомощным был Капитан Генри Морган, когда Пиквит подарил его ей. Пиквит, дорогой Пиквит… Неожиданно она все вспомнила.

 — Как Пиквит? Остальные?

 — Пиквит даже ни разу не чихнул, но… — Черная Борода снял шляпу и понурил голову. — Мы похоронили в море несколько новых матросов, а также Везерли, Рингроуза и Снида.

 — О, нет!

 Квинн помнила, какими они были полными жизни, как пили ром, резались в карты, заигрывали с проститутками Бата…

 — А Нед? — с беспокойством спросила она, хотя никогда не испытывала к нему особой симпатии.

 — Нед поправился, как и ты. Я положил ему на голову мокрую тряпку и дал… — тут Черная Борода брезгливо поморщился, — воды.

 — Воды? — не поверила Квинн.

 — Да-а, — протянул Черная Борода. — Он впервые в жизни пил простую воду, — отец принялся бесцельно крутить золотую пуговицу на рукаве пиджака. — Другие тоже поправились.