Дьявол в бархате - Джон Карр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Прошу прощения, сэр. Могу я посветить вам?
— Я… Да, спасибо…
Они медленно поднялись. Фентон только один раз споткнулся на лестнице.
Лидия находилась одна в темной комнате. Джайлс со свечой скромно остановился в дверном проеме. Фентон сделал три шага вперед. Слезы жгли ему глаза, он вытер их рукавом, но они продолжали слепить его.
Лидия лежала на большой кровати с отодвинутыми занавесами, ее волнистые волосы рассыпались по подушке, глаза были закрыты, руки скрещены на груди, в одной руке был зажат какой-то предмет. Фентону она казалась живой, потому что его глаза заволокли слезы, что было к лучшему.
Медленно обойдя кровать, Фентон остановился со стороны открытых окон, впускавших в комнату прохладный ночной воздух, наклонился и поцеловал еще тепловатые губы Лидии. Теперь он увидел, что она прижимает к груди голубую зубную щетку которую он велел сделать для нее. Эта вещица послужила для Лидии последним воспоминанием о нем.
Это окончательно сломило Фентона. Ничего не видя и не ощущая, он отвернулся от кровати и склонился на подоконник. Чья-то рука коснулась его локтя.
— Достаточно, сэр, — решительно шепнул Джайлс. — Позвольте мне проводить вас.
Фентон повиновался. Он чувствовал, что Джайлс твердой рукой ведет его куда-то.
— Она не умерла, Джайлс! Ее губы были теплыми, когда я поцеловал их!
— Возможно, сэр, — солгал Джайлс. — Вы устали. Завтра утром вам станет лучше.
Сквозь слезы Фентон увидел собственную спальню. Джайлс уже зажег свечи на туалетном столе, где виднелись скомканное письмо, графин с кларетом, количество которого уменьшилось на один стакан, и красная зубная щетка….
Вновь ослепнув от слез, Фентон, словно ища убежище, бросился вперед, пытаясь опуститься на кровать ногами к изголовью. Но он не рассчитал своих сил и, ударившись о деревянную стенку, без чувств свалился на пол.
Глава 19. Тьма рассеивается, но…
Открыв глаза, Фентон ощутил покой и умиротворение, словно мрачное время миновало, и он покинул прошлое с исцеленной душой и сердцем.
«Это был все-таки сон, — подумал Фентон. — Я не заключал сделку с дьяволом; он — просто миф. Я не участвовал в кровавом ночном сражении».
В голове у него мелькнула мысль о Лидии, и он почувствовал слабую боль.
«Я любил женщину, которая умерла уже более двухсот лет назад, — продолжал размышлять Фентон. — Поэтому мне все и представилось так живо. Будь я и вправду мужем Лидии, я бы и не взглянул ни на какую другую женщину. А теперь, к счастью, ночному кошмару пришел конец! Наверное, я перепил этого чертова хлорала и проспал ночь и следующий день до наступления сумерек. Но сейчас я вернулся в настоящее».
Все это пришло ему в голову, потому что, открыв глаза, Фентон обнаружил, что лежит в своей большой кровати с отодвинутым пологом, и увидел в окнах на южной стороне синевато-белое небо.
«Никогда бы не подумал, — сказал он себе, — что будет так приятно услышать шум такси на Пэлл-Молл и увидеть солидных людей в цилиндрах, следующих в свои клубы. Моя ошибка заключалась в уверенности, что, отправившись в семнадцатое столетие, я окажусь там в роли стороннего наблюдателя, почти что призрака. Но никто не может спастись от чувств любви, ненависти, страха, особенно пребывая в облике сэра Ника Фентона. Он…»
Затем наступило потрясение.
Пытаясь сесть в кровати, Фентон почувствовал себя слабым, как после долгой болезни, и вновь откинулся на подушки. Поднеся руку к голове, он понял, что она покрыта густыми, крепкими и, несомненно, черными волосами. Да и ночное одеяние не соответствовало двадцатому веку.
В следующий момент с левой стороны кровати зажглись две свечи. Одну держал Джайлс, другую — лорд Джордж Харуэлл.
Румяное лицо Джорджа, обрамленное массивным париком, при взгляде на кровать внезапно изменило выражение. Оно просияло от радости, а карие глаза изумленно расширились
— Будь я проклят! — воскликнул он. — Ник проснулся! Ник, дружище, ты так нас напугал! Дай мне руку!
Фентон все еще ощущал странное умиротворение.
— «И руку дай мне ты свою», — опрометчиво процитировал он великого поэта, которому было суждено родиться примерно через сто лет. — Я совсем слаб…
— Чему же тут, черт побери, удивляться? Ты ведь свалился без чувств, словно мертвец, и пролежал так восемь дней!
— Восемь дней?!
— Спроси у Джайлса! Они не могли кормить тебя — только вливали в рот жидкую пищу столовой ложкой, что было отнюдь не легким делом. Но теперь мы все исправим! — Джордж выпятил грудь под жилетом в черно-желтую полоску с бриллиантовыми пуговицами. — Что ты скажешь о горячем дымящемся каплуне, начиненном устрицами, и мясном пудинге с отличным соусом?
— Спасибо, сейчас мне не хочется есть. Ты стал таким заботливым, Джордж!
— Черт возьми! — смущенно буркнул Джордж. — Я все тот же неотесанный мужлан! — Он немного помедлил. — Послушай, Ник! Мне приказали ни слова не говорить о Лидии, но я не в силах молчать! Когда я услышал об этом, то был так сражен горем, что…
Наступившую паузу заполнил голос Джайлса.
— Милорд, — почтительно заговорил он, — могу я напомнить вам, что у нас уже восемь дней новая кухарка-француженка, мадам Топен?
— Ну?
— Чтобы доставить удовольствие вашей милости, я рискнул распорядиться, чтобы мадам приготовила баранью лопатку с грибным соусом. Она ждет вас в столовой.
Джордж возмущенно выпрямился.
— Черт побери, приятель, по-вашему, я пришел в этот дом пить и есть?
— Теперь вы напомнили мне, милорд, — продолжал Джайлс, — что я храню при себе ключи от винного погреба, откуда я не позволяю никому из слуг выносить вино и спиртные напитки, дабы кто-нибудь из них не заснул на полу с бутылкой в руке.
— Ах! — пробормотал Джордж, на которого подобная бережливость произвела глубокое впечатление.
— Если, милорд, вы соблаговолите спуститься вниз и приняться за еду, я принесу вам бутылку нашего лучшего Канарского, после того как переговорю с моим хозяином. Итак, милорд, баранина с грибами?
— Ну-у! — протянул Джордж, бросив взгляд на Фентона. — Я не оставляю тебя, Ник! Просто побуду в другой комнате…
— Все понятно, Джордж. Приятного аппетита!
Когда дверь за гостем закрылась, Джайлс устремил сердитый взгляд на столбик кровати.
— Лорд Джордж, — промолвил он, словно обращаясь к столбику, — на редкость славный парень. Все же, если бы он пробыл здесь еще четверть часа, то вы бы с ним уже скакали верхом в какую-нибудь таверну.
— Возможно. Помоги мне сесть, Джайлс.
Поставив свечу на столик у кровати, Джайлс быстро повиновался, после чего, уперев кулаки в бока, задумчиво посмотрел на Фентона. Было ясно, что ему необходимо дать выход чувству облегчения. На его лице с углубившимися морщинами вновь появилось дерзкое выражение.
— Ну вот! — вздохнул он, скорчив гримасу. — Наконец-то вы снова пришли в себя, чтобы изводить нас. А то мы уже несколько дней не знали, живы вы или умерли. Одному Богу известно, почему я заботился о вас из последних сил.
— Значит, моя жена и в самом деле умерла? — тихо спросил Фентон.
— Миледи была похоронена, — ответил Джайлс, склонив голову, — на кладбище Святого Мартина, заупокойную молитву читал сам доктор Ллойд.
— Понятно…
Джайлс устремил на него глаза с красными кругами от бессонницы.
— Из-за вашего обморока, — проворчал он, — мы вызывали четырех врачей. И только у одного из них оказалась в голове капля здравого смысла.
— Вот как?
— «Я видел такое и раньше, — сказал доктор Слоун. — Думаю, в этом повинен мозг, а не тело. Например, солдат может несколько дней сражаться, как лев, а когда битва кончается, без единой раны свалиться в обморок и лежать так два, восемь, десять дней, чтобы пробудиться потом здоровым и с ясной головой».
— Он сказал правду… Постой! — Фентон нахмурился. — Ты говоришь о сэре Хансе Слоуне?
Джайлс пожал плечами.
— Да, припоминаю, что его имя Ханс. Но он не имеет рыцарского звания.
— Будет иметь. Но это неважно. Скажи мне теперь, что произошло за восемь дней, когда я валялся здесь, как мертвец?
— Конечно, скажу, — быстро ответил Джайлс, — иначе мне не будет ни минуты покоя. Накормлены вы неплохо — сегодня, перед тем, как проснуться, съели отличный суп.
Не спросив позволения, Джайлс подошел к окну, придвинул к кровати стул и сел. После этого над кроватью виднелась только его вытянутая физиономия с рыжими волосами. Фентону это показалось весьма неприятным зрелищем, походившем на фокус с говорящей головой.
— Сэр, — заговорил Джайлс, — вы помните вечер 10 июня?
«Которое, — сказал себе Фентон, — я считал 9 — м». Он кивнул.
— Вы вернулись из дворца Уайтхолл около половины девятого и направились в эту комнату. Без нескольких минут девять, поднимаясь по лестнице по какому-то делу, я встретил в коридоре Джудит Пэмфлин.
