Эволюция всего - Мэтт Ридли

Я расспросил господина Брэкена о его идеях, которые к 2014 г. неожиданно начали приносить удивительные результаты (в частности, это выразилось в ускорении работы единственного правительственного интернет-портала (gov.uk), призванного заменить 1800 отдельных сайтов), и понял, что его подход эволюционный, а вовсе не креационистский. В 2011 г. в книге «Через поражение – к победе» Тим Харфорд указывал, что вне зависимости от того, идет ли речь о мирном процессе в Ираке, конструировании самолета или создании мюзикла, успешные операции всегда проходят через множество недорогостоящих стадий проб и ошибок и постепенных изменений. Всё, чем мы пользуемся, – от мировой экономики до лазерного принтера – приходит постепенно, а не крупными плановыми блоками.

Как пишет Дуглас Карсвелл в книге «Конец политики и рождение iдемократии», элита все понимает неправильно, поскольку «все время хочет править и создавать мир, который, на самом деле, лучше организуется снизу за счет спонтанного процесса». Неудачи политики вытекают из чрезмерной веры проектировщиков в заготовленный план. «Они постоянно недооценивают значение спонтанных, органических перестроек и не могут признать, что часто лучший план – это отсутствие плана».

Глава 14. Эволюция религии

И, наконец, когда вся под ногами колеблется почва,Падают или грозят города потрясенные рухнуть,Что же тут странного в том, если так поколения смертныхУничижают себя и всецело богам оставляютЧудные силы и власть управления всею вселенной?

На потолке Сикстинской капеллы Адам и Бог соприкасаются указательными пальцами. Если не знать смысла происходящего, трудно сказать, кто кого создает. Большинство людей на свете считают, что создателем является Бог. Однако любому, кто читал историю древнего мира, совершенно ясно, что, говоря словами Селины О’Греди, это «Человек создал Бога». Бог – плод человеческого воображения в форме Яхве, Христа, Аллаха, Вишну, Зевса или любого другого бога. Религиозные представления не ограничиваются рамками традиционных религий. Они присутствуют в духах, гороскопах, спиритических сеансах и гипотезе Геи. Они объясняют все виды суеверий – от биодинамического земледелия и теории заговора до веры в инопланетян и преклонения перед супергероями. Дэниел Деннет называет это «умышленным положением» – человеческим инстинктом видеть предназначение и силу во всем, что существует в мире. «Мы видим человеческие лица на Луне, армии в облаках… и приписываем добрые и злые качества всему, что нас радует и мучает», – писал Дэвид Юм в «Естественной истории религии».

Желание объяснить форму каждого листа и время каждой смерти прихотью всемогущего божества может показаться результатом нисходящего способа мышления. Однако я хочу показать, что это явление можно объяснить исключительно в рамках культурной эволюции: все божества и все суеверия возникают в человеческом разуме и со временем подвергаются характерным, но незапланированным превращениям. Таким образом, даже самый «нисходящий» признак человеческой культуры на самом деле является восходящим, развивающимся явлением.

О’Греди красочно описывает возникновение христианства в I в. н. э. из закваски разных конкурирующих религий Римской империи и указывает, что поначалу всемирный размах распространения этой религии не был очевиден. «Единый рынок» Рима созрел для монополии одной религии. Это обычное явление для империй: Зевс в Греции, Заратустра в Персии, Конфуций в Китае, Будда в Маурийской империи, Магомет в Аравии.

В Риме I в. каждый город имел множество специфических культов и таинственных религий, конкурировавших между собой, обычно без особой ревности – только иудейский Бог не хотел мириться с остальными. Храмы Юпитера и Ваала, Атагратис и Кибелы[60] стояли рядом. Объединение было неизбежным: как тысячи независимых кафе были вытеснены двумя или тремя мощными сетевыми заведениями, такими как «Старбакс», с качественными продуктами и продуманной презентацией, так же неизбежно было появление в Римской империи общей религиозной сети. Август сделал все возможное, чтобы представить в виде божества самого себя, но это не помогало развитию отношений с торговцами из Александрии или земледельцами из Малой Азии.

Казалось бы, в середине I в. лучшим кандидатом на роль всеобщей религии был культ Аполлония Тианского. Этот более молодой современник Иисуса тоже воскрешал мертвых, творил чудеса, изгонял демонов, проповедовал милость, умер и воскрес, по крайней мере в виде духа. Но в отличие от Иисуса Аполлоний был пифагорейским мыслителем, хорошо известным на Ближнем Востоке.

Его рождение было предсказано, он отказался от связей с женщинами, не пил вина и не носил одежду из кожи животных. Он был намного сложнее палестинского плотника. Он вращался в высших кругах: мертвый ребенок, которого он воскресил, был сыном сенатора. Слава о нем разошлась далеко за пределы Рима. Когда он прибыл в Вавилон, парфянский царь Варданес встретил его как знаменитость и пригласил остаться у него и проповедовать в течение года. Затем Аполлоний отправился на восток в теперешний Афганистан и Индию и никогда больше не возвращался. Еще долго после его исчезновения его культ соперничал с верованиями иудеев, зороастрийцев и христиан, но в конечном итоге исчез.

Виноват в этом Савл из Тарса, больше известный под именем апостола Павла. Хотя у Аполлония был свой евангелист – трудолюбивый греческий хроникер по имени Филострат, Иисусу повезло с убедительным, хотя и эксцентричным фарисеем, который стремился сделать культ Иисуса не иудейским, а универсальным, чтобы привлечь к нему и греков, и римлян. Апостол Павел был достаточно прозорлив, чтобы понять, что культ Иисуса привлечет бедных и несчастных. Критика богатства, власти и полигамии нравилась тем, кому нечего было терять. Поэтому остается загадкой, каким образом через три столетия христиане обратили в свою веру императора Константина. Очевидно, что отчасти это был популистский жест. Дальнейшее распространение христианской религии по всей планете в одинаковой степени связано с властью и с убеждением. Начиная с императора Феодосия все конкурирующие религии выжигались на корню всюду, где только возможно.

Короче говоря, историю подъема христианства можно рассказать, не привлекая идеи о божественном промысле. Это было такое же движение, как всякое другое, – созданный человеком культ, заразная болезнь, передававшаяся от разума к разуму, естественный пример культурной эволюции.

Другие доказательства «антропогенного» происхождения богов следуют из истории их эволюции. Об этом мало говорят, но боги эволюционируют. На всем протяжении человеческой истории происходило постепенное превращение религиозных представлений не только от политеизма к монотеизму, но и от идеи о раздражительных, капризных, похотливых и жадных людях, которые оказались бессмертными, до идеи о бестелесных и целомудренных духах, обитающих в ином царстве и наделенных исключительно добродетелями. Сравните мстительного и раздражительного старозаветного Яхве с любящим новозаветным Христом. Или похотливого и ревнивого Зевса с бестелесным и чистым Аллахом. Или мстительную Геру и милостивую Марию.

В обществе охотников и собирателей божества обходились без священников и последовательных учений. Божества первых оседлых людей обслуживались специальными людьми через специфические ритуалы и (говоря словами психологов и антропологов Николя Бомара и Паскаля Буайе) «воспринимались как не имеющие морального сознания и не заинтересованные человеческой моралью». Это моральное безразличие характерно для богов Шумера, Аккада, Египта, Греции, Рима, государств ацтеков, майя и инков, а также Древнего Китая и Индии.

Только значительно позже в некоторых местах (по-видимому, в сообществах с достаточно высоким уровнем жизни, где некоторые люди, подобно хиппи, начинали тосковать по аскетической чистоте и высоким идеалам) божества стали приобретать моральные качества. Священники обнаружили, что аскетическое самопожертвование способствует усилению веры. Иногда этот переход осуществлялся путем реформ, как в иудаизме и индуизме, но чаще – через появление новых культов, связанных с моральными аспектами божеств, как в джайнизме[61], буддизме, даосизме, христианстве и исламе. Наделенные моралью божества были чрезвычайно ревнивыми и пытались вытолкнуть не только нейтральные в моральном плане религии, но и нерелигиозные моральные доктрины, такие как пифагорейство, конфуцианство или стоицизм. Замечательно, что все они проповедовали какую-то версию золотого правила – поступай так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, что отражено в заповедях буддизма, иудаизма, джайнизма, даосизма, христианства и ислама. Как утверждают Бомар и Буайе, эти религии привлекали тем, что взывали к таким человеческим качествам, как взаимопонимание и честность, подчеркивая связь между деяниями и воздаянием, между грехом и наказанием. Другими словами, боги эволюционировали, адаптируясь к определенным аспектам человеческой природы и тому окружению, в котором оказывались. Они созданы человеком в двояком смысле, как осознанно, так и неосознанно: изобретены человеком и эволюционировали с человеком.