Остров мечты - Алексей Тихонов

— А сейчас имперские силы отвлечены на островные баталии, точно?

— Очень удобный момент. Любой ценой оседлать перевал, невзирая на распутицу и близкие морозы.

— И что потом? — хмыкнул Эскобар. — Хоть и слабы ныне императоры Овелид-Куна, полкам вроде здешних их не одолеть. Сами видели в Керхшонте...

— Вероятно, герцог будет еще не один год копить силы для решающего удара. С другой стороны, владеющий брешью в защитном кордоне Югернила вправе претендовать на роль лидера всего недовольного западного дворянства, чем удесятерит возможности для атаки.

— Все это крайне любопытно, господа, — проворчал пират, — но нам-то что предпринять? Пока высокородные сеньоры балуются политесом, наши шеи сближаются с виселицей. По-моему, выбора не оставлено никакого.

— Правильно, дядюшка! — Офицер хлопнул его по спине. — Выбора не оставили, следовательно, и терзаться попусту незачем. Будем помогать герцогу.

— Но там же мой народ! — почти простонала Элина.

— Не спеши горевать, милая, может, и не придется брать грех на душу. Мы ведь пробирались в Динхорст? Теперь нас туда доставят даже быстрее. Мессир Бентанор потянет время, копаясь с их машинами, а там... Творец захочет — выручит. Пускай еще раз твердо пообещают освободить, и соглашайтесь.

На следующее утро, впрочем, увидеться с добросердечным хозяином Иигуиру не довелось. Согласие выслушал барон Эгнелинг, который, равнодушно пожав плечами, распорядился готовиться в дорогу. Вещей успели накопить немного, сборы заняли считаные минуты, однако окрестный лагерь и здесь не отстал. Частью палатки оказались уже разобранными, остальные опустело хлопали ветру пологами. На тракт же, теснясь, выползала черная, лязгающая гусеница из конных и пеших латников, обслуги и бессчетных повозок. Если количество собственно солдат Эскобар оценил сотни в четыре, то обоз увеличивал объем армии втрое. Пленники, помещенные в самую сердцевину, могли вдоволь созерцать вереницу телег, груженных снедью, оружием, снаряжением, лесом и всякой прочей всячиной.

— Похоже, долгую кампанию наш герцог затевает, — заметил офицер. — Такую гору припасов его головорезам до снега не сожрать.

Двигались медленно и практически без остановок, могучие лошади вспахивали раскисшую глину колесами повозок, за колонной смыкалась уже зыбкая, непролазная трясина. Вослед испуганно слезились окошки придорожных деревень. На первый взгляд, пленникам не на что было жаловаться: они ехали в отдельной, закрытой от дождя фуре, не зная отказа в снеди и питье. Немного смущали два воина, постоянно дежуривших поблизости, но и те лишь ограничивали чересчур вольные прогулки. Разумеется, грезилось о побеге, благо сторожа не слишком злобствовали, а многоликая кутерьма вокруг вроде бы позволяла затеряться. И удобные моменты изредка выпадали, мешало другое — никто не желал спасаться в одиночку или малой группой. Участь оставшихся сомнений бы в таком случае не вызывала, а всей толпой ускользнули бы навряд ли. В результате два с лишним дня приходилось разглядывать цепочки бредущих под дождем и в грязи бородачей. Суровый оказался народ и бывалый. Чудилось, под знамена герцога Вейцигского собрались наемники со всей Поднебесной. Местных, кунийских, воинов было немного, вечерами тьму оглашали разноязыкие песни под треск костров. Этот пестрый люд, безусловно, стоил дороже солдат в Керхшонте, зато и выглядел куда внушительнее.

В сумерках второго дня путники заметили далеко впереди колышущееся зарево, обратившееся поутру тягучими серыми дымами. Элина опять ударилась было в слезы, но переживать не стоило — Хоренц держался. Горы вздымались здесь из земли резко, без предвестников, образуя мощный вал сплошного камня. Такой рубеж и в отсутствие укреплений прослыл бы неприступным, с высоты струилась лишь узкая дорога, обихоженная среди скального неудобья. Защитникам не требовалось особо мудрить — крепость, словно сорвавшийся валун, закупоривала проход. Массивные стены ее оказались черны то ли от промелькнувших мимо веков, то ли от выдержанных осад. Вот и сейчас у подножья гор раскинулось палаточное море.

— Бедняга герцог, — Эскобар присвистнул. — Он, поди, последние сапоги продаст, чтобы расплатиться с этакой прорвой. Сколько тут? Две тысячи копий? Три?

Проснувшийся с рассветом лагерь заполняло деловитое копошение. Большинство народа трапезничало, где-то стучали топоры, звенели кирки — войска перегораживали дорогу со своей стороны. Навстречу отряду герцога выехали только с полдюжины рыцарей. Тогда Иигуир еще раз, впервые с памятной беседы, увидел Марха. Герцог казался озабоченным, доклады слушал хмуро, зато не преминул указать соратникам в его, старика, сторону.

Без внимания пленники не остались. На новом месте им выделили небольшую палатку почти в центре лагеря. Опять одну на всех, но Иигуир решил не возражать — поселить девушку отдельно означало подвергнуть ее большему риску. С незамысловатой едой и пивом проблем не возникло и тут, а вот свободно покидать жилище дозволялось отныне исключительно Бентанору, причем только в сопровождении специально назначенного латника. Пока друзья осваивались в поскрипывающем на ветру узилище, старик отправился осматривать лагерь.

Он вправду не бывал на войне лет сорок. Тогда безусого юнца, рвавшегося оборонять родной город, едва не убило — камень рассек голову и оглушил. Ехидничали, будто от удара мозги у парня сдвинулись набекрень. Что ж, по крайней мере, осадной машинерией он вправду увлекся именно с тех пор. Ныне, бродя по гомонящему муравейнику, Иигуир неожиданно ощутил себя почти свободным. Здесь было полно чужеземцев, и гердонезец никого не удивлял, хватало седых ветеранов, и вслед старику не оборачивались. Здесь редко кто знал друг друга, потому можно было подойти и заговорить с любым. Не докучали своими требованиями герцоги с баронами, а приставленный охранник, как нарочно, оказался из такой дыры, что и Бентанору не удалось подобрать общий язык... Иллюзия развеялась скоро, когда молчаливый страж легонько подтолкнул старика в нужный поворот.

Очевидно, Марх стянул к крепости все, что смог откопать по подвалам и сараям. Шесть метательных машин, различных по конструкции, размерам и состоянию, дополнял вовсе уж древний уродец, напоминающий огромный, уложенный на станину лук. Этой диковинкой, современницей великих походов Третьей Империи, Иигуир вовсе не счел нужным заниматься, остальное требовало серьезной доработки. Для такого случая в распоряжение старика поступила дюжина плотников и десяток мастеров осадного ремесла, та же разношерстная мешанина, что и вся армия герцога. Отношения с ними складывались странные. Бентанора слушали угрюмо, но неизменно внимательно, выполняли любые распоряжения со старанием, и все-таки чувство некой настороженности не покидало. Это были, главным образом, вольные наемники, мастера, привыкшие самостоятельно вести дело. Седобородый чужестранец мог сколько угодно командовать, однако вечером его, будто преступника, уведет охрана, а они свободно вернутся к своим кострам.