Александр III. Заложник судьбы - Нина Павловна Бойко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Введите.
Вошел молодой человек, худенький, нисколько не заносчивый, как можно бы ожидать, напротив, самой симпатичной внешности, и с полной откровенностью объявляет прямо, что пришел просить моего покровительства.
– Но у кого же я могу покровительствовать?
– У нашего посла в Вене. Ему одному я могу передать подробности той несчастной истории, в которой я представлен газетами государственным преступником и в которой я действовать иначе не мог. Я русский, и я был связан моим именем русского. Что бы ни последовало, я не раскаиваюсь в том, что сделал; я иначе был бы изменником, а не русским… Попробуйте быть на моем месте, когда целый народ вам говорит: “Тебя послал русский царь; мы его дети; он нас защитит, а ты защитить не хочешь!”
– Передайте мне записку, если вы таковую имеете, или сообщите все подробности, ничего не утаивая.
Записка была готова, и послана при письме от меня в Вену – в руки Татищева; а из Вены пошла при письме от Татищева уже прямо в руки государя Николая I.
“Капитан Ковалевский бунтует истинно по-русски”, – поставил на ней резолюцию Николай Павлович.
Я помню возврат Егора Петровича в Петербург. Его встречали, как человека, спасшегося от кораблекрушения» (П. М. Ковалевский, мемуары).
Егор Петрович Ковалевский за свою жизнь сделал много хорошего для России, оставив по себе такую же хорошую, светлую, очень симпатичную память.
Душа живая, он необоримо
Всегда себе был верен и везде —
Живое пламя, часто не без дыма
Горевшее в удушливой среде…
Но в правду верил он, и не смущался,
И с пошлостью боролся весь свой век,
Боролся – и ни разу не поддался…
Он на Руси был редкий человек.
И не Руси одной по нем сгрустнется —
Он дорог был и там, в земле чужой,
И там, где кровь так безотрадно льется,
Почтут его признательной слезой.
Ф. И. Тютчев, «Памяти Е. П. Ковалевского», 21 сентября 1868 г.
Бисмарк пожелал заключить коалиционный союз с Россией, – приехал в Петербург вместе с внуком Вильгельма I, будущим Вильгельмом II. «Оба вели себя невозможно. Вильгельм держал громкие речи, а Бисмарк позволил себе прочесть Александру III целую лекцию об искусстве управления империей. Все это окончилось для них плохо» (А. М. Романов).
История российских войн ясно говорила, что всякий раз, когда Россия вступала в какую-либо коалицию, ей приходилось потом горько сожалеть об этом. Александр жаждал мира! Сто лет нерушимого мира! Только открытое нападение на Россию заставило бы его участвовать в войнах.
Создавшаяся политическая обстановки в Европе требовала ускорить постройку миноносцев, – правительство дополнительно ассигновало 22 миллиона рублей. Для внешних морей и действий на Дальнем Востоке начали строить эскадренные броненосцы водоизмещением до 10 000 тонн, снабженные мощными орудиями. Русский флот строился из отечественного материала и на отечественных верфях.
XXXXIV
В обучении солдат стали делать упор на стрельбу, а не на строевую выучку. Создавались «охотничьи команды», – охотниками в русской армии называли добровольцев на опасные поручения. Подготовке охотников уделялось огромное внимание. Они проходили усиленную физическую тренировку, учились совершать длительные лыжные переходы, умели ездить на велосипедах, прекрасно стреляли и в совершенстве владели приемами рукопашного боя.
На кавалерию возлагались новые функции: обеспечивать охрану войск на марше, проводить глубокую разведку и поддерживать пехоту во время наступления.
Александр стал чаще посещать кадетские корпусы. «Я был в пятом классе, когда Александр III приехал в корпус. У нас в классах не было кафедр, а стол для учителя стоял примкнутым к первой парте среднего ряда. Я сидел на этой парте с правой стороны, обращенный к двери. Государь вошел в класс, сел на стул, пододвинув его к моей парте, дав мне свою фуражку:
– Возьми и держи, – а сам стал слушать, что отвечает кадет, вызванный перед приходом государя учителем немецкого языка.
Я стал рассматривать фуражку, был удивлен, что она подбита внутри чем-то мягким и простегана черным шелком. Как-то невольно надел фуражку – она была настолько велика, что закрыла мне глаза. Вдруг услышал смеющийся голос государя:
– Гляньте на него!
Я опомнился, снял фуражку и встал из-за парты, растерянно держа ее в руке. Около государя стояло все наше начальство, а директор корпуса с испуганным видом строго смотрел на меня. В этот момент кадет окончил свой ответ. Государь, обратясь ко мне, спросил значение по-немецки нескольких слов, которые я, к счастью, знал, и он похвалил меня.
Уходя, он немного задержался около двери, и я слышал, как он обратился к директору со словами:
– Прошу, чтобы поступок кадета не имел никаких последствий.
В последующей моей сознательной жизни я не был приверженцем самодержавного строя, но, не знаю почему, воспоминания, связанные с посещениями корпуса Александром III, всегда вызывали и вызывают у меня сильное волнение, полное глубокой симпатии к этому человеку» (Е. А. Никольский).
Александр старался навести порядок во всех сферах жизни. Был строг, но справедлив. Когда увидел плохо одетых церковных певчих, выговорил митрополиту Палладию: «Владыко, ведь это просто постыдно!» Ограничив голосование для крестьян на земских выборах, одновременно дал возможность крестьянам пользоваться кредитами с низкими процентами, что позволяло расширить крестьянские хозяйства, укрепиться материально. Многое сделал для расширения металлургического производства, увеличения нефтегазовой добычи. Был установлен более короткий срок выслуги пенсий горнорабочим и образован Геологический комитет – первое специализированное учреждение, которое занималось развитием геологии и горного дела.
Серьезные меры принимались против злоупотреблений чиновничества. Тогда же было предпринято перенести часть налогового бремени на более состоятельные классы. Решались вопросы «о лучшей организации питейного дела, с точки зрения охраны народной нравственности».
Александр лично финансировал созданный институт экспериментальной медицины, откуда потом стартует работа по борьбе с инфекциями. При посещении больниц вникал во всякую мелочь. В Обуховской больнице профессор Ратимов настолько растерялся от внезапного императорского визита, что первый подал ему руку и любезно потряс ее, как старый приятель.
В текущем 1886 году Министерство народного образования выделило два с половиной миллиона рублей для строительства крупнейшего в Европе клинического городка медицинского факультета Московского университета, который впоследствии стал одним из центров отечественной науки и врачебной практики. Александр и Мария Федоровна ради этого специально поехали в Москву.
В университете их встретили очень тепло, студенческий хор, зная любовь императора к музыке, исполнил несколько хоровых произведений. Александр подошел к сцене, горячо поблагодарив исполнителей и дирижера, пожелав студентам быть такими
