Зеркальное отражение - Том Клэнси

В промежутках между краткими отрывками сна Худ также смотрел на часы, которые вели обратный отсчет времени, оставшегося до начала операции "Бомбардира" в тайге.

"Двадцать пять часов и пятьдесят минут, и время идет", – подумал Худ, глядя на часы. Когда Хардэуэй устанавливал таймер, на нем было тридцать семь с лишним часов. Что будет, когда показания полностью обнулятся? Что произойдет с миром?

Директор Опцентра испытывал одновременно подавленность и, как это ни странно, необычный душевный подъем. В любом случае, глядеть на часы было лучше, чем смотреть выпуски новостей Си-эн-эн по телевизору. Эфир был полон сообщениями о взрыве в тоннеле в Нью-Йорке; высказывались предположения о возможной связи этого террористического акта со взрывом редакции газеты в Польше. Еще был Эйваль Экдол, который распространялся о своих связях с Украинской повстанческой армией, выступившей против ввода российских войск. Худ вынужден был признать, что это очень умный ход. Негодяй настраивал общественное мнение Америки в пользу российско-украинского союза, выступая категорически против него.

Худа разбудило сообщение с борта карликовой подводной лодки, переправленное через Хельсинки, о том, что рядовой Джордж и Пегги Джеймс благополучно высадились на берег в окрестностях Санкт-Петербурга. Пять минут спустя Майк Роджерс, который, похоже, в эту ночь вообще не сомкнул глаз, доложил, что "Ил-76Т" вошел в воздушное пространство России и на полной скорости следует к месту высадки. Как ожидалось, самолет будет там через двадцать минут. Роджерс также добавил, что радиолокационные отражатели, которые "Ил" сбросил, подходя к берегу, ввели в заблуждение станцию наблюдения в Находке, позволив самолету незамеченным влиться в поток российской авиации. Пока что никто не обратил на него никакого внимания.

– Неужели система ПВО никак не отреагировала на постановку помех? – недоверчиво спросил Худ.

– Мы сделали это только для того, чтобы скрыть, с какой стороны появились, – ответил Роджерс. – Оказавшись в воздушном пространстве России, наш "Ил" стал вести себя совершенно естественно. Экипаж хранит полное радиомолчание, а на обратном пути в Находку сообщит, что самолет направляется на Хоккайдо за запасными частями для радиопередатчиков.

– И все равно я не могу поверить, что все прошло так гладко, – сказал Худ.

– За последние два года, – возразил Роджерс, – российская армия сдала еще больше. Солдатам, которые обслуживают радиолокационные станции, приходится находиться на дежурстве дольше, чем прежде. Естественно, они устают. Если не произойдет ничего из ряда вон выходящего, все будет в порядке.

– Ты так в этом уверен? – не сдавался Худ. – А что, если это ловушка, в которую мышка заходит, но не может выбраться обратно?

– Планируя операцию, мы рассматривали и такую возможность, – сказал Роджерс. – Русским нет смысла рисковать, позволяя "Бомбардиру" беспрепятственно высадиться. Все дело в том, Поль, что та Россия, с которой нам приходится иметь дело сейчас, имеет мало общего с той Россией, которая в прошлом доставляла нам столько беспокойства.

– И все же у этой России достаточно сил и средств, чтобы заставить нас кусать ногти, – возразил Худ.

– Тут ты попал в точку, – согласился Роджерс.

Встав с кушетки, Худ позвонил Беннету и попросил его собрать начальников отдела в "баке", затем сходил в отдельную туалетную комнату, чтобы соскоблить с глаз сон. Вытираясь, он никак не мог избавиться от мыслей о России. Неужели Майк прав, или же все они заблуждаются, опьяненные ложной эйфорией, вызванной крахом коммунизма и распадом Советского Союза?

И был ли этот крах? А может быть, все это лишь иллюзия, созданная с помощью дыма и зеркал, небольшая передышка, подобная временным затишьям Ледникового периода? Что, если силы зла просто ушли на время в тень, чтобы перестроиться и вернуться, неумолимыми как никогда?

Русские не привыкли к свободе и независимости. Еще со времен Ивана Грозного ими правят диктаторы.

"Иван Грозный... ячейка "Грозная", – с ужасом подумал Худ.

Направляясь в "бак", директор Опцентра размышлял о том, что, как бы ни развивались события завтрашнего дня, Империя зла вовсе не мертва.

Глава 48

Вторник, 14.29, Санкт-Петербург

Во время своего первого полета в космос генерал Орлов не имел возможности поговорить с Машей, и, возвратившись на землю, он застал жену очень обиженной. Маша напомнила ему, что за все время знакомства еще не было ни дня – не говоря уж о трех днях, – чтобы они не разговаривали друг с другом.

Тогда Орлов решил, что это лишь глупые женские переживания, которых ему не понять. Но затем, когда родился Никита, и Маша, потерявшая при родах много крови, какое-то время не могла говорить, Орлов осознал, каким же утешением может быть голос любимого человека. Если бы Маша смогла сказать хотя бы: "Я тебя люблю", долгие дни, проведенные у изголовья ее кровати, дались бы ему значительно легче.

С тех пор больше не проходило ни дня без того, чтобы Орлов не поговорил с женой, и каждый раз он не переставал удивляться, как даже несколько простых фраз вселяли в них с Машей дополнительные силы. Хотя Маша не должна была знать о характере работы мужа в Эрмитаже, Орлов открыл ей правду – разумеется, не вдаваясь в подробности и не посвящая в детали о тех, с кем ему приходилось работать. Исключение было сделано для одного только Росского: Орлову нужно было хоть кому-то жаловаться на полковника.

Позвонив Маше в половине одиннадцатого утра, Орлов огорошил ее словами о том, что "дела идут хорошо, но мне нужно немного задержаться на работе", и направился в командный центр. Он хотел быть вместе со своими людьми, когда завершится первый день работы Операционного центра.

За несколько минут до одиннадцати появился Росский, и они с Орловым заняли свои неофициальные места. Орлов медленно прохаживался за спинами операторов компьютеров, Росский остановился рядом с прапорщиком Ивашиным, который поддерживал связь с Догиным и другими министрами. Полковник Росский держался еще более замкнуто и сосредоточенно, чем обычно. Он следил за развитием ситуации в политической и военной сферах. Орлов сомневался, что в такое настроение полковника привело известие о прибытии двух вражеских разведчиков из Финляндии, однако решил ни о чем его не спрашивать. Похоже, от вопросов, заданных полковнику Росскому, все равно никакой практической пользы не бывает.

В 13.30 было перехвачено сообщение станции наблюдения ПВО под Находкой, переданное в разведывательное управление главного командования военно-воздушными силами о том, что в работе радиолокатора произошел сбой, длившийся почти четыре минуты, но теперь все системы работают исправно. Система ПВО проверила сигналы маячков всех самолетов, находящихся в регионе, убеждаясь, что среди них нет нарушителей, но Орлов сразу же понял, что сбой в работе локатора произошел по вине "Ил-76Т" из Берлина. Теперь самолет находился в воздушном пространстве России и направлялся на запад. До встречи с составом, если такова была цель незваного гостя, ему оставалось лететь меньше часа.

Орлов тотчас же позвонил Григорию Стенину, сменившему Титова в центре связи, и попросил связать его с главкомом войск ПВО. Ему ответили, что генерал-полковник Петров на совещании.

– Это срочно, – настаивал Орлов.

Росский попросил у Ивашина наушники.

– Разрешите попробовать мне, – предложил он.

Орлов ждал, держа трубку у уха. Росского тотчас же связали с генералом Петровым. От Орлова не укрылся торжествующий блеск в глазах полковника.

– Товарищ генерал, – сказал Росский, – с вами хочет переговорить генерал Сергей Орлов, начальник Операционного центра в Санкт-Петербурге.

– Благодарю вас, полковник, – ответил Петров.

Орлов на мгновение лишился дара речи. Он, глава разведывательного ведомства, внезапно почувствовал себя совершенно беззащитным...

Орлов рассказал маршалу про "Ил-76Т", и Петров ответил, что в воздух уже подняты два "МиГа", которым приказано заставить нарушителя сесть, а если он откажется – сбить. Положив трубку, Орлов, не отрывая взгляда от лица полковника Росского, подошел к нему.

– Благодарю вас, – сказал генерал.

Росский расправил плечи.

– Всегда рад вам помочь, товарищ генерал.

– Мы с генералом Петровым – близкие друзья, полковник.

– Рад это слышать, товарищ генерал.

– А вы с ним знакомы? – продолжал Орлов.

– Никак нет, товарищ генерал, – ответил Росский.

– В таком случае, объясните.

Хотя голос Орлова оставался тихим, это была не просьба, а приказ.

– Я вас не понимаю, товарищ генерал.

И тут Орлов со всей определенностью понял, что разговор Росского с Петровым, а теперь с ним является игрой. Но он не собирался прилюдно выяснять с полковником, кто из них главный, тем более что в этом противоборстве он мог потерпеть поражение.