Посланец - Нэт Прикли

Жужелицы вели себя точно так же, с тою лишь разницей, что их мощные челюсти не бросали добычу на землю, а просто рассекали пополам. Уйти от ее атаки казалось невозможным, но раздвинутые перед броском челюсти Найл видел так часто, что сейчас прыгнул даже прежде, чем успел осознать, что делает.

Хищница проскочила шагов на двадцать и остановилась, изумленно шевеля длинными суставчатыми усами. Была она старой, умудренной опытом, привычной к схваткам, но прыгающих жуков еще не встречала.

Найл затаил дыхание. В таких случаях бежать — самоубийство. А так, может, и обойдется. Оглядываться жуки не умеют, смотреть привыкли только вперед.

Но жужелица оказалась умнее, чем хотелось бы, — она развернулась.

— Тебе же хуже будет, — честно предупредил правитель. — Я ведь тебе не долготелка безмозглая, я и наказать могу.

Жужелица увещеваниям не вняла, широко раздвинула челюсти и рванула вперед. Найл до последнего момента стоял на месте, опершись на копье, а потом просто сильно оттолкнулся, перенеся весь вес на древко, и как бы завис на высоте полутора метров. Хищница опять промчалась под ним, с громким треском врезалась в кустарник и под частый стук колючек стала неуклюже разворачиваться. Впрочем, повредить ее толстые глянцевые покровы шипам было не под силу.

Пользуясь передышкой, Найл спокойно вошел в контакт с ее сознанием, порадовался царящему в голове недоумению, взглянул на себя со стороны — а ведь совсем не худенький, отъелся на свежем воздухе — и внес маленькие коррективы. Точнее, правитель зафиксировал в сознании жужелицы свое положение, а на самом деле отошел в сторонку.

Черное, сверкающее в солнечных лучах тело пронеслось мимо, разогналось до совершенно немыслимой скорости и… злобно вцепилось в заднюю голову многоножки. Длинные острые челюсти пробили толстую кожу, брызнула зеленоватая жижа, но тут жвалы многоножки сомкнулись на груди хищницы, послышался мокрый хруст — и изуродованное тело отлетело в сторону. Многоножка подняла голову и шумно исторгла облако смрада.

Как ни странно, Найл ощутил нечто вроде стыда за столь позорную гибель умного и сильного зверя. Но это горьковатое чувство вскоре отступило перед любопытством. Правитель положил копье на приступок, взял в руки мачете и шагнул на ведущие вниз ступеньки.

Первый марш лестницы шел вдоль стены и обрывался на высоте человеческого роста над вторым, глубоко ушедшим в плотно утрамбованный земляной пол. Найл спрыгнул, быстро огляделся. Никого не увидев, облегченно вздохнул и спрятал тяжелый нож.

Чистый и сухой подвал хорошо освещался благодаря широкой щели прямо над его головой. Наверное, именно этим лазом пользовалась жужелица. По стенам местами змеились узловатые корни, местами тянулись полоски белого сухого грибка. Над одним из углов низко просели и разошлись бетонные плиты. Между ними, словно символизируя вековое запустение, свисали бледные, длинные и тонкие корешки, успевшие засохнуть, так и не дотянувшись до пола, а напротив, полускрытый чьей-то мумифицированной лапой, висел яркий, — будто и не минуло нескольких столетий, — сверкающий пластиковым глянцем плакат.

Найл взялся за ветхий хитиновый панцирь, скорее всего принадлежавший некогда пещерному сверчку — этакому отчаянно-рыжему насекомому с маленьким тельцем, длиннющими ногами и почти пятиметровыми усами, — и рванул на себя. То, что раньше было туловищем, отлетело назад, а лапы осыпались вниз серой трухой. Теперь правитель мог во всех подробностях разглядеть въевшийся в бетон цветной прямоугольник — какой-то разлапистый камень с разинутой пастью, окруженный плавающими водорослями, и крупная надпись внизу: «Купаться опасно! Грифовые черепахи!» Что это могло означать, Найл не понял, но стойкость красок вызвала у него вполне естественное восхищение. На расположенную рядом небольшую нишу в стене он поначалу и внимания не обратил, тем более что там лежал толстый слой рыжей пыли.

В первую очередь правитель обыскал пол — мало ли что куда закатилось, когда далекие предки собирали вещи. Увы, за прошедшие годы здесь успел накопиться довольно толстый «культурный слой», найти в котором хоть что-нибудь без длительных раскопок не представлялось возможным. Бросив бесполезное занятие, Найл, почесывая голову, осмотрелся по сторонам и вот тут и заинтересовался углублением в стене. За время общения с Белой Башней он несколько раз видел — в изображении Стигмастера, — что такое стенной сейф и как им пользовались. Видел он и во что превращается за тысячу лет самый высококачественный металл.

Найл присел перед нишей и по локоть запустил руку в пыль. Немного пошарил, и сердце замерло: пальцы нащупали что-то прямоугольное.

Это была коробка из потрескавшейся, желтой от времени пластмассы. Правитель положил ее рядом и снова запустил руку в пыль. Там нашлась еще кое-какая мелочь вроде странно изогнутых золотых пластинок или маленьких плоских квадратиков со множеством дырочек на гранях. Возможно, это и было чем-то ценным и важным, просто Найл не знал, как этим пользоваться; а может, перед ним лежали останки неведомых приборов, рассыпавшихся в прах за прошедшие века.

Найл отряхнул ладони, сел на пол, взял коробочку за темное основание и потянул на себя желтый верх. Послышался хруст, и пластик раскололся. Несколько кусочков упало на пол, несколько удержалось на месте, один остался в руке. Стал виден сверкающий первозданной чистотой прозрачный цилиндр, лежащий на ложе, отлитом в черном основании.

«Блок внешней памяти», — всплыло из глубин сознания.

Это было концентрированное знание. Возможно, здесь скрывались тайны производства металлов и пластмасс, покорения морских глубин и космических просторов, схемы пищевых синтезаторов или способы борьбы с болезнями. Может быть, здесь находились секреты, которые могли обеспечить покой и счастье усталым, одичавшим людям, живущим в лесу вампиров, но… «Блок внешней памяти». Памяти, отделенной от людей.

В этом и таилось одно из преимуществ смертоносцев. Их память всегда оставалась с ними, всегда существовала в общем сознании. Благодаря постоянному телепатическому контакту любое открытие, совершенное одним из них, мгновенно становится известно другим и навсегда остается общим достоянием — безо всяких приспособлений и устройств. Даже о самых давних событиях они могли узнать без каких бы то ни было инструментов, просто накачав жизненной энергией тела усопших предков. Что могли противопоставить этому люди? Умение читать и писать? Да, он способен разобрать на древнем плакате предупреждение об опасных черепахах или пролистать ветхий манускрипт. Но книги сгорают, дряхлеют, портятся. Теряются, в конце концов. И с каждой из них исчезает частица человеческой цивилизации. А этот вечный цилиндр, в котором собрано больше информации, нежели во всех библиотеках мира за всю историю человечества? Какая от него польза без специальных приборов и электропитания, обученных специалистов и программного обеспечения?