Зимняя мантия - Элизабет Чедвик

– Верно, мне там немного больно, – сказала она, – но я плохо представляю себе, как ты можешь доставить мне еще большее удовольствие.

Он повернулся к ней и мягко улыбнулся.

– Не причиняя тебе боли, – ответил он. – У меня мало опыта в лишении девиц невинности.

Матильда подняла брови.

– В самом деле?

– Каких бы россказней ты не наслушалась, очень немногие могут таким опытом похвастаться. Среди девственниц, попадавшихся на моем пути, были либо девушки из хороших семей, за которыми хорошо присматривали, либо пленницы. И поскольку я не склонен к насилию, последние меня мало привлекали, чего нельзя сказать о других.

– Значит, все женщины, которых ты знал, были опытными? – Матильда почувствовала укол ревности, а затем испуга. Как ей с ними соперничать, если она ничего не знает?

– Можно и так сказать.

– Их было много?

Он улыбнулся.

– Одна или две. Несколько были в юности, но тогда мне от них было больше пользы, чем им от меня.

Матильда опустила глаза, не желая видеть выражения его лица. Взгляд ее упал на его мужское достоинство. Только что это была огромная штука, живущая своей собственной жизнью, теперь же она сильно уменьшилась и вяло покоилась на его бедре. Она смотрела как завороженная и удивлялась, насколько изобретателен Господь.

– Что? – спросил он, поворачивая ее лицо к себе. Она закусила губу.

– Я думаю, как это хорошо, что эта мужская часть может так уменьшаться, – сказала она. – Иначе она была бы помехой, кроме совокупления.

Он покатился со смеху, и сердце Матильды ёкнуло. Еще утром она не знала о существовании этого человека. Теперь она носила на пальце его кольцо, и лежала рядом с ним обнаженной, и приняла в себя его семя. Может быть, она уже беременна.

– Мужчина бы сказал, что это хорошо, что она может так вырастать. – Он заложил руки за голову и широко зевнул. – Этой ночью больше этого не будет. Разве что ты – волшебница. – Он взглянул на нее, и она обратила внимание на темные круги у него под глазами. – Все дело в том, что усталость побеждает желание. Но так будет не всегда.

Она не очень понимала, что он имеет в виду, улыбнулась ему и решила выведать как можно больше у Элисанд. Обычно источником такого рода сведений была Сибилла, но она – служанка матери, до нее не доберешься. Мысль о том, что утром придется встретиться с матерью, наполнила ее беспокойством, и она теснее прижалась к телу своего мужа. Он с явным трудом открыл глаза.

– Ты никогда не пожалеешь, что вышла за меня замуж, клянусь, – прошептал он и ласково заправил прядь волос ей за ухо.

– Мне не нужны заверения, – прошептала она в ответ. – Я сердцем чувствую, что не могла бы поступить разумнее.

– Возможно, – сказал он и поцеловал ее пальцы. Через мгновение он крепко спал.

Матильда лежала рядом, следя за отблеском гранатов на его нагрудном кресте при свете одинокой свечи. Она шептала его имя, как талисман. Любовь обрушилась на нее одним мощным потоком, и явилась она не в виде высокого, светловолосого юноши с кучей подарков и песен, а в виде невысокого, худощавого солдата с поврежденной ногой и массой забот.

Лежа на плаще своего отца, прижавшись щекой к круглому бицепсу Симона, она чувствовала себя счастливой.

Глава 25

Едва Джудит открыла глаза, как поняла, что случилось что-то плохое. Она села в постели. Большая свеча почти догорела, но за дверями горел более яркий свет, и до нее доносился торопливый шепот Сибиллы.

Джудит откинула одеяло и встала. Что бы ни случилось, она встретит это с высоко поднятой головой, как делала всегда. Сначала она подумала, что шумят солдаты Симона де Санли, пришедшие арестовать ее. Позор падет на их головы – не на ее.

– В чем дело? – Она высокомерно подала голос. Он ей самой добавил уверенности. Тут она увидела Матильду и замерла. На девушке было вчерашнее голубое платье, волосы, как положено, спрятаны под платком. На первый взгляд в ее наружности не было ничего неприличного. Однако то, что она входила в комнату, обеспокоило Джудит, поскольку она не помнила, что дочь ее покидала. Наверняка она улизнула тайком. Но еще больше взволновало Джудит лицо дочери – отяжелевшие веки и румяные щеки говорили сами за себя.

– Где ты была? – резко спросила она. – Если ты интригуешь за моей спиной, я никогда тебя не прощу.

Матильда подняла голову, и Джудит ясно увидела Уолтефа – то же выражение лица, выпяченный подбородок.

– Я не интригую за твоей спиной, – возразила она. – Симон де Санли знает о твоих планах, но не собирается тебе мешать.

Джудит презрительно посмотрела на дочь.

– Мне не нужно его разрешение. Я делаю что хочу. Я пока еще здесь хозяйка.

Матильда глубоко вздохнула.

– Нет, мама, ты ошибаешься. Этой ночью я обвенчалась с Симоном де Санли. Я ношу его кольцо, наш брак освятили при свидетелях, и брачные отношения были осуществлены.

Ее слова окатили Джудит подобно ледяной воде.

– Это невозможно. Я не давала своего согласия на этот брак.

– Но я дала свое, – сказала Матильда. – Наши клятвы мы произнесли в присутствии святого отца Берталфа. Меня никто не заставлял.

– Тебя опоили! – Красная пелена поплыла перед глазами Джудит. – Все, что нужно этому Симону де Санли, это твоя кровь, чтобы укрепить свое положение. В суде такой брак не продержится и минуты.

– Почему бы не проверить, миледи? – В покои вошел Симон. На нем была чистая туника светло-коричневого цвета, подчеркивающая цвет его глаз. – Боюсь, вам придется признать, что все сделано по закону. – Он остановился около Матильды, взял ее руку и поднес к губам.

Джудит затошнило.

– Ты меня предала! – прошипела она. – Действительно, в тебе кровь твоего отца, потому что он был слабым и не имел цели. Это привело его к падению, теперь приведет и тебя.

– Нет, мама, ты была причиной его падения, – возразила Матильда.

– Ты была ребенком, откуда тебе знать, – с горечью произнесла Джудит. – Ты от него получала только поцелуи и обожание. Ты не видела его нерешительности и попыток утопить свои неприятности в вине. Ты не видела, как я нянчилась с ним, разгребая ворох его ошибок. Ты не видела его безответственности и глупости. Это мне приходилось с этим жить.

Матильда залилась краской, как будто каждое слово Джудит было пощечиной.

– Нет, – не согласилась она дрожащим голосом, – я ничего этого не видела, потому что он был моим отцом, и я любила его. Но я не верю, что он когда-либо удостоился твоей любви или хотя бы уважения, мама. Иногда… – она проглотила комок в горле, – иногда мне казалось, что ты его ненавидела.

– Я ненавидела его слабость. – Внезапно глаза Джудит наполнились слезами. – Думай что хочешь, это не изменит правды.