Паранджа страха - Самия Шарифф

Она сразу перешла к сути.

— У вас очень деликатная ситуация, — сухо сказала она. — Мы постараемся что-то придумать, но это будет нелегко. У вас есть деньги?

— Уже нет. В основном все ушло на билеты, а то, что осталось, мы потратили в первый день на гостиницу.

Теперь у меня ни гроша.

— Скажу вам честно. Не очень-то верится, что вы бедная. У вас вид ухоженной, чистой женщины. По вашей внешности не скажешь, что у вас проблемы.

— Это правда. Алжир мы покинули не из-за нужды.

Из-за проблем другого рода, но здесь у нас сразу же появились и финансовые проблемы. Не буду скрывать, я никогда раньше не жила в таких условиях. Надеюсь, что решение все-таки будет найдено.

— В подобной ситуации вы оказались по собственной вине, мадам, — произнесла она морализаторским тоном с нотками иронии. — Надо было думать, прежде чем приезжать сюда с кучей детей и без денег. На что вы надеялись? Найти жилье сразу после приземления в аэропорту?

Для меня это было слишком. Чтобы сохранить спокойствие, я должна была глубоко вздохнуть. Нужно было объяснить ей, чем руководствовалась я, приехав во Францию.

— Я знаю, мадам, что сейчас испытываю трудности, но это пустяки по сравнению с тем, что я пережила в Алжире. Там я жила в постоянном страхе. Все время содрогалась от мысли, что могу потерять ребенка или меня убьют.

Поймите меня правильно! Самое важное для меня — спасти жизнь своим детям. Поселить их — это второстепенно. Я была уверена, что в свободной стране смогу найти им жилье.

Она выслушала меня, но понять, тронули ли ее мои слова или нет, было невозможно, настолько непроницаемым казался ее взгляд.

— Теперь я лучше вас понимаю, но найти подходящее жилье для пятерых детей в самом деле сложнее, чем вы думаете. Я даже не могу обещать вам стабильного жилья в течение года. Вы еще столкнетесь с трудностями, будьте к ним готовы. Пока мы будем стараться селить вас в приютах или в гостиницах, в которых есть условия для детей. Счастливого вам дня и до вечера, до восьми часов.

Французская действительность вернула меня на землю.

Ближайшее будущее не обещало ничего хорошего. Надо было запастись терпением. Она сказала «в течение года».

Как перенести это? Я закрылась в туалетной комнате, чтобы никто не видел моих слез.

Оправившись от шока, я вернулась к детям. Застегнула младшим сандалии и куртки. В рюкзак положила большую бутылку с водой, подгузники для Захарии, хлеб и бисквитное пирожное, которое Рашид принес специально для детей. Предстоял еще один день бесцельных блужданий по улицам Парижа, без отдыха для детей и с едой всухомятку.

Это кардинально отличалось от того, как мы жили раньше.

Детский плач, боль в ногах, жажда и голод отодвигали архитектурные прелести Парижа на второй план. Трое малышей, гуляющих целый день под открытым небом, — ничего хорошего в этом не было. Но с ними было трое взрослых, которые могли позаботиться о троих детях.

Вечером, перед сном, Риан вдруг начал кашлять. Лоб его стал горячим, а сам малыш казался вялым. В два часа ночи Рашид вызвал врача. Температура у Риана была высокой, поэтому нас забрали в дежурное отделение больницы. Осмотрев ребенка, врач позвал меня, чтобы узнать номер моей страховки. У меня ее не было, но он успокоил меня, сказав, что все равно не оставит больного ребенка без медицинской помощи. Я дала ему адрес приюта, и врач снабдил меня жаропонижающими лекарствами и рекомендациями.

— Ребенок должен находиться в тепле, в трусиках и майке, хорошо укутанный в одеяло. Он должен соблюдать постельный режим и избегать сквозняков.

Когда я рассказала ему о правилах пребывания в приюте, он дал мне письмо для заведующего, в котором указал условия, необходимые для ребенка. Нужно было вернуться в приют, но я вспомнила, что у меня нет денег.

Врач посоветовал мне позвонить в СЭМП, и я воспользовалась номером телефона, который у меня был.

Ночь таким образом получилась очень короткой. После двух часов сна Рашид разбудил меня, напомнив, что я должна показать письмо врача мадам Танги, сотруднице приюта, с которой разговаривала накануне.

— Не думаю, Самия, что она позволит тебе провести здесь весь день.

— А кроме нее здесь есть еще кто-то?

— Есть. Мсье Менард, только он сегодня не работает.

Дети уже были готовы идти завтракать, кроме Риана, который отказывался есть и лежал вытянувшись в кресле.

— Ни в коем случае! Если позволить вам, придется позволить и остальным, — категорично заявила она, наливая себе кофе.

— Малыш очень болен. Я не могу заставить его ходить по улицам до восьми вечера. У меня нет даже коляски, чтобы уложить его.

— Но у вас же есть коляска!

— Это коляска для самого младшего, — возразила я, не понимая к чему она клонит.

— Ну так выньте оттуда младшего и положите старшего.

Она вернулась в свой кабинет и закрыла за собой двери. Разговор был закончен. Я колебалась: нужно ли идти за ней с риском разозлить ее или, ничего не делая, рисковать здоровьем Риана? Я спросила совета у Рашида.

По его мнению, не стоило идти к ней еще раз. Мадам Танги не меняла своих решений.

Материнский инстинкт перевесил. Постучав дважды, я вошла в ее кабинет и взмолилась:

— Пожалуйста, мадам Танги, пусть одна: из моих дочерей останется с больным братом, а все остальные уйдут до вечера. Только малыш и его сестра. Сжальтесь…

— Нет, я уже сказала. Я не могу менять правила, мадам. Покиньте помещение, мне нужно сделать важный звонок.

Я сделала все, что могла. Одев Риана потеплее, я положила его в коляску младшего брата. Мы нашли убежище в диспансере на углу. Персонал нас хорошо принял. Там не понимали, почему во Франции нам не оказывают адекватную помощь. В четыре часа дня мы отправились в знакомый «Макдональдс», где дети могли не только поесть, но и поиграть. Я взяла Риана на руки, чтобы дать ему сироп. Я гладила его по голове и говорила ласковые слова.

Вдруг я почувствовала, что Нора и Мелисса смотрят на меня, не решаясь заговорить. Неужели они догадывались, о чем я думаю? Я, желавшая избавить детей от ада, который нас окружал, теперь привела их прямиком в чистилище! Из огня да в полымя! Я отвечала за все, что с нами происходило. И не могла вести себя так, словно ничего не случилось. Прямо перед дочерьми я расплакалась. Нора принялась меня утешать.

— Мама, не плачь! Пожалуйста! Ты сделала все, что могла. Благодаря тебе мы далеко от страны, где были пленниками. Благодаря тебе мы свободны и теперь мы сильнее, чем прежде. Ты должна знать: мы признательны тебе за это. Никто не мог предвидеть трудностей, с которыми мы столкнулись. Все эти мелкие проблемы обязательно решатся, и у нас появится дом, где мы будем все вместе.