Тирамису для одинокого детектива (СИ) - Солманская Элина

– Не смей, говорить о нём гадости! – она подняла на него взгляд, полный осуждения. – Ты ничего не знаешь о нём.

– Не знаю? Нет, дорогая, я знаю о нём так много, что ты представить себе не можешь. Это ты, похоронив его девять лет назад, преданно чтила его светлую память. Я понимаю твои чувства, но сейчас я расскажу тебе другую историю, касающуюся твоего отца.

– Не стоит! – резко оборвал его пламенную речь Розвадовский. – Я сам ей всё расскажу и тебе заодно, потому что всё, что как ты говоришь, знаешь обо мне, полная чушь и ложь.

– Да? Ну что ж, с удовольствием выслушаю ваш увлекательный правдивый рассказ. Только предупреждаю сразу, что вам придётся его поведать не только мне, а ещё и тому, кто так давно мечтает встретиться с вами.

– Ты что? Ты приехал в эту командировку из-за моего отца? – Марго с ужасом смотрела на Воропаева.

– Да, дорогая. Я искал всё это время именно твоего отца, который много лет скрывается под другой фамилией. Ты видимо этого точно не знала. Твой отец преступник, как ни прискорбно мне тебе об этом сообщать.

– Послушай, ты, хвалёный своим мастерством и умением детектив, прежде чем бросать мне в лицо подобные обвинения, может, выслушаешь меня, а потом будешь строить свои гипотезы и пытаться очернить меня перед моей собственной дочерью? – Розвадовский смотрел на Воропаева с ненавистью во взгляде.

– Рита! Дедушка! Что случилось? Почему вы так кричите? – сонный голос Лёшки, заставил их троих резко обернуться к дому.

Мальчик стоял в пижаме, босиком, с растрёпанными волосами и внимательно смотрел на них. Заметив отца, он виновато опустил голову и машинально присел на нижней ступени лестницы.

– Дедушка? – громко произнёс Воропаев, стремительно направляясь к сыну. – Похоже сегодня день сюрпризов для меня. Ну что, сынок, ты тоже оказался по другую сторону баррикад от своего отца? – Воропаев остановился рядом с сыном и пристально посмотрел на него.

Лёшка поднял голову и виновато взглянул на отца.

– Папа, я тебе всё объясню. Только, пожалуйста, не ругай Марго. Она ни в чём не виновата.

– А кто виноват, что сегодня я остался в абсолютных дураках, если не она? Может ты, обманывающий меня столько дней подряд? Или этот милый человек, которого ты называешь дедушкой? Лёшка, что происходит? Разве я учил тебя этому? Я всегда говорил, что ложь отвратительна!

– А если эта ложь нужна была для спасения человека, тогда как?

– Спасения человека? О каком спасении ты говоришь? Это Марго запудрила тебе мозги? Спасения, какого человека? Преступника, прячущегося здесь от правосудия? Это, ты называешь спасением человека?

– Папа, но ведь ты даже не дал ему ничего сказать. Я уверен, что…

– Я уверен только в одном, что свою порцию нагоняя ты ещё получишь, и не смей вмешиваться в разговоры старших.

– А ты не смей кричать на ребёнка и обвинять в том, в чём он не виноват! – Рита подошла ближе и оттолкнула Воропаева, который словно коршун, жаждущий расправы над своим птенцом, склонился над сыном.

Она присела на ступени рядом с Лёшкой и, обняв его, крепко прижала к себе.

– Во всяком случае, в отличие от тебя твой сын вёл себя, как настоящий мужчина и если бы не он, я бы никогда сюда не добралась с двумя детьми.

– Что ты сказала? – закричал Воропаев. – Ты притащила в эту глушь ещё и Саньку? Знаешь кто ты после этого? Знаешь? – он приблизился к её лицу, пронзая её яростным взглядом.

– Ну, кто? Говори если начал. А то смотрю, если ты сегодня не отвесишь порцию негатива и злобы каждому, ты не успокоишься. Так вот, можешь отвести душу на мне, а не трогать мальчишку и моего отца. Они перед тобой уж точно ни в чём не виноваты.

– Не волнуйся, своё ты ещё получишь, – прошипел Воропаев, пристально вглядываясь в её чёрные, полные отчаяния глаза.

– Папа, прошу тебя, – Лёшка ухватил отца за руку. – Пожалуйста, не надо, успокойся. Мы тебе всё объясним.

– Объясните непременно. Где мой младший сын? – Воропаев расцепил его руки.

– Спит в доме, – тихо ответил Лёшка. – Если только конечно ваши крики его не разбудили. Я пойду, посмотрю… – он поднялся на ноги, и медленно поднявшись по ступеням, пошёл в дом.

– Саша, прошу тебя, успокойся. Я всё тебе объясню. Только не кричи больше, пожалуйста, – Марго обхватила его пальцы своей ладонью.

– Непременно расскажешь, и надеюсь в подробностях, – он вырвал свою руку из её ладони и отошёл чуть в сторону.

– Ну что, Воропаевы, Розвадовские, тогда может, с вашего позволения начну своё повествование я… – раздавшийся голос Константина Петровича заставил их обоих сосредоточить на нём свой взгляд. – Только для начала предлагаю позавтракать и выпить чаю. Символично подытожив все наши скандалы и поговорив, наконец, нормально. Я всё тебе расскажу, господин детектив, а потом уж сам решай, куда и кому меня сдавать. Убегать не буду, обещаю. Мне больше некуда бежать от своей дочери и своих внуков.

– Внуков? – Воропаев пристально посмотрел на Розвадовского.

– Да, моих внуков. Твой сын отличный парень и мы поладили. Ты уж извини, несмотря на твою ненависть ко мне, я его своим внуком считать не перестану, раз ты живёшь с моей дочерью. Пойдёмте в дом… – Розвадовский подошёл ближе и, обняв Марго за плечи, направился вместе с ней в дом.

Воропаев ещё пару минут постоял у деревянной старенькой лестницы, словно раздумывая, и через мгновение, сделав несколько шагов, стремительно направился вслед за ними.

Завтрак прошёл молча. Совместно и наспех собранный руками всех присутствующих, он был простым по-деревенски, но необычайно вкусным. Ароматный травяной чай, домашний ржаной хлеб, овощи и фрукты, свежие творог, сметана и оставшийся от вчерашнего ужина томлёный в котелке кролик.

Воропаев держал младшего сына на руках и не торопясь ел, периодически посматривая на Марго и Лёшку.

Те в свою очередь старались избегать его яростного взгляда, и каждый молча смотрел в свою тарелку.

Когда завтрак окончился, и Марго поспешно убрала со стола, она отправила детей погулять на улицу, строго наказав Лёшке не покидать двор. Утерев руки вафельным полотенцем, она присела рядом с дорогими её сердцу мужчинами, которые расположились за столом, и подняла глаза на Воропаева, прожигающего пристальным взглядом её отца.

– Знаете, что мне в первую очередь показалось странным на вашем кордоне? – Александр, наконец, обратился к Розвадовскому.

– Что? – Константин Петрович внимательно посмотрел на него.

– Отсутствие у вас собаки. Это противоестественно, не находите?

– Дик умер два месяца назад от старости. Мне пообещали привезти хорошую взрослую собаку из посёлка, но я отказался, потому что понимаю, что его нельзя заменить. Он был слишком умён и остался жить со мной на моём первом кордоне, после того, как его прежний хозяин умер. Мы долго привыкали другу к другу, но зато потом он был предан мне до конца своих дней. Я перевозил его за собой с одного кордона на другой, и он так и умер на моих руках. Я намеревался взять щенка на следующей неделе, но пока не подобрал подходящего. Это единственное, что ты хотел узнать?

– Нет! И вы это прекрасно знаете.

– Что ж, тогда слушай и мне очень бы хотелось, чтобы за время моего повествования ты не прерывал меня, а задал все свои вопросы уже после. Поверь, этот рассказ будет не простым для меня, особенно учитывая, что здесь находится моя дочь, которая считала меня погибшим девять лет назад. Так что не уважаешь меня, попытайся хотя бы уважительно отнестись к женщине, которую любишь.

– Как благородно! А вы подумали о той женщине, которую любили сами и едва не довели до сумасшествия, когда она услышала ваш загробный голос в трубке? – Воропаев пронзал Розвадовского ненавистным взглядом.

– Со своей женщиной, мальчишка, я разберусь сам. Ты лучше о своей подумай. Посмотри, до какого состояния ты довёл её своими криками.

– А по-вашему я должен был её крепко расцеловать, когда увидел её здесь на Алтае? Ведь она всё это время уверяла меня, что находится с детьми дома.