Тайные сомнения - Карен Робардс

Сара мрачно и подозрительно оглядела стоянку, мужчины по другую сторону костра крепко спали. Но ведь каждый из них может проснуться в любую минуту. Необходимо помнить и об остальных. Она не может рисковать своей безопасностью, не может остаться здесь, когда Доминик отправится сторожить овец. Все, что ей остается делать – это просить его о том, чтобы он разрешил ей свернуться калачиком рядом. Пусть он укроет ее собой, заслонит от похотливых взоров. Но Сара была слишком гордой, чтобы просить похитителя о снисхождении и милости. Она не позволит себе унизиться до этого. Она не станет просить!

Сара сердито посмотрела на молодого человека, вновь выругалась потихоньку, повторив так понравившееся ей проклятие. Но она не хотела, чтобы Доминик услышал, как она бранится. Он сразу же обрадуется, что довел ее до бешенства. Сара гордо прошествовала к стволу эвкалипта, устроилась с другой стороны, опираясь спиной на ствол. Конечно же, спать не придется. Эта наглая свинья может бросить ее, если она задремлет. Сара просунула руки под пончо, обняла колени, откинула голову на грубую кору эвкалипта. Попыталась затылком найти какую-нибудь удобную впадинку. Ствол был неровный, сидеть было неудобно. Сара в последний раз взглянула неприязненно на Доминика и отвернулась. Она приготовилась к тому, что ей придется провести ночь в такой неудобной позе и попытаться не спать, держалась из последних сил, тупо уставившись в темноту слипающимися от усталости глазами.

ГЛАВА 18

– Если ты дашь мне какую-нибудь лошадь, то я смогу ехать сама.

Стоял жаркий полдень. Сара вновь утомленно полулежала на сильной груди Доминика. Вернее, почти сидела у него на коленях, иначе боком сидеть было невозможно. Одна рука мужчины придерживала ее за талию, другая слегка опиралась на бедро. Сара иногда чувствовала макушкой прикосновение его подбородка. Сегодня она заплела волосы в одну толстую косу, у нее не было ни щетки, ни расчески, пришлось кое-как пригладить волосы пальцами. Вместо ленты в конец косы она вплела полоску ткани, оторвав ее от безобразно потрепанного подола ночной сорочки. Любой сторонний наблюдатель решил бы, что у этой парочки самые близкие отношения, ведь женщина так доверчиво прильнула спиной к высокому, широкоплечему, сильному мужчине, который бережно обнимает ее. Но ни один наблюдатель не смог бы поверить, что молодые люди настроены по отношению друг к другу не просто неприязненно, а враждебно.

– Ты устала от моего общества? Да, прошлой ночью ты вдоволь насладилась им, – ерничал Доминик.

Сара изо всех сил стиснула зубы. Ночью пришлось умолять его, чтобы он взял ее с собой на дежурство. И теперь Доминик не упускал возможности упрекнуть ее по поводу поведения в ручье. Саре хотелось громко и неистово высказать все, что она думает по этому поводу, а потом врезать ему оплеуху, разбить в кровь это наглое красивое лицо. Но она молчала, досадуя и злясь. Такой поступок означал бы ее падение. Она не хотела показывать этому подонку, что его слова, полные желчи и яда, задевают ее за живое.

– Тебе самому неудобно ездить вместе, – равнодушно заметила она.

– Конечно, – согласился он вполголоса и проворчал:

– Но ты же знаешь, что лошади везут провизию. Если посадить тебя на одну из них, то придется оставить часть груза, у нас и так еды в обрез. Скажи мне честно, как ты думаешь, что предпочли бы бандиты: тебя или кусок копченой свинины? Я вот знаю, что бы выбрал.

– Не надо сваливать меня в кучу с вами, подонками, – сердито фыркнула Сара, – Вы – воры, грабители, похитители. А я просто невинная жертва.

– Невинная?!

Замечание ядовито намекало на то, что она лишилась девственности, и Сара еле сдержалась, хотя ей все труднее было управлять эмоциями.

– Я не принимала участия в нападении на Ловеллу и собственном похищении. Не поджигала конюшню и загоны для молодняка, не крала овец у моего отца, – целомудренно перечисляла девушка, словно бы не услышав его намека.

– Если ты не прекратишь, то я отлуплю тебя, – пригрозил он.

Сара улыбнулась с победоносным видом. Она оказалась права. Их игра, похоже, заключалась в том, чтобы вывести из себя противника. И вот ей это наконец-то удалось. Теперь счет стал равным. Последний обмен любезностями даже немного выдвинул ее вперед. Сара торжествующе подсчитывала победы.

– Раздражение, раздражение, – упрекнула она радостно и даже не поморщилась, когда услышала в ответ тихое проклятие. За ночь и день она наслушалась гораздо больше отвратительных выражений.

Теперь, когда победа осталась за ней, Сара могла погрузиться в размышления. Она вновь натянула на лицо платок, а шляпу – на нос. Несмотря на то, что по всей видимости, он люто ненавидел ее, Доминик все-таки решил оставить ей все. Сара даже допускала наличие зачатков милосердия в этом наглеце. А может быть, он просто хотел унизить ее, считая слабой и беспомощной. Конечно, она не сможет обойтись без шляпы и платка, а он, сильный мужчина сможет. Какой бы ни была причина, Сара злорадствовала, глядя, как он страдает от нестерпимого зноя.

Овец гнали по выжженной пустыне, которая тянулась вдоль ручья. Сара догадывалась, что этого курса они будут придерживаться как можно дольше. Только идиот мог сейчас отвернуть от ручья без необходимости. В такую жару пересыхают даже очень крупные водоемы. Никто не говорил, но Сара понимала, что шайка направляется в Сидней. В многолюдном, суетливом порту легче продать овец какому-нибудь неосторожному или не очень щепетильному покупателю. Но до Сиднея еще много миль пути. Если овец отогнать от воды, а по пути не будет других источников, то животные начнут умирать словно мухи.

Сару мучили то надежда, то страх. Она представляла, что будет, если грабители явятся в порт назначения ни с чем.

Они остановились на ночлег только после наступления темноты. В этот раз первым дежурил Доминик, и Сара отправилась с ним. Овцы напились вдоволь и нашли несколько лужаек с зеленой травой. Они удовлетворенно блеяли, устраиваясь поудобнее на ночь.

Доминик ездил вдоль отары до полуночи, три других мужчины тоже объезжали свои участки. Сара даже не заметила, когда их приехали менять, она крепко уснула в объятиях молодого человека, убаюканная ритмичным биением его сердца и покачиванием в седле.

Когда они вернулись в лагерь, Доминик грубовато потряс ее за плечи и разбудил. Сара недовольно открыла глаза, а Доминик уже выскользнул из седла и снял Сару с лошади. Она еле стояла на ногах от усталости.

Доминик тем временем привычно распрягал коня, привязывал его, и укладывал снаряжение рядом с костром, который еле теплился. Сара нервно и беспокойно поглядывала на подъехавших следом всадников и ходила следом за молодым человеком по пятам. Да он был несносным, злобным и жестоким. Она посмотрела на высокую фигуру, склонившуюся над одеялом и сказала: