Святой Грааль - Андрей Ветер

Он закрыл глаза.

— У меня нет ничего, — ответила Анна, но всё-таки скрылась в доме, а когда вновь остановилась перед Хелем, то держала в руке небольшой узелок с пожитками. Хель не открыл глаз, но спросил: — Это всё?

— Всё.

— Тогда можем идти.

Он быстро встал и вдруг показался Анне неимоверно большим, высоким, широким, заслонившим весь мир. Она почувствовала себя крохотной девочкой, спрятавшейся на груди великана.

Хель с неожиданной лаской провёл ладонью по её щеке.

— Анна…

— Что?

— Жизнь заставляет нас играть в удивительные игры. Кто бы мог подумать, что я…

Он замолчал и опять закрыл глаза, вспоминая что-то.

— Кто ты? — опять спросила она, в этот раз робко и едва слышно.

— Меня зовут Ван Хель. Больше мне нечего сказать о себе…

Он мотнул головой, приглашая Анну следовать за ним, и двинулся к дороге. Женщина послушно засеменила сзади, почему-то внезапно ощутив необходимость подчиниться этому мужчине.

Шагавшие по дороге солдаты усталыми глазами смотрели на Хеля и Анну. Некоторые отпускали грубые шутки, некоторые просто свистели, не зная, как иначе отреагировать на появление женщины. Анна втягивала голову глубоко в плечи, стараясь спрятаться, а Хель не обращал внимания ни на кого.

Они шли без остановки почти до заката, потом Ван Хель свернул с дороги в поле.

— Заночуем подальше от этого сброда, — пояснил он.

Возле густого кустарника он развёл небольшой костёр и достал из сумки какие-то чёрствые лепёшки.

— Оставайся здесь, — велел он. — Я пойду за водой. Тут должен быть ручей.

— Ручей? — устало удивилась женщина.

— Я слышу его…

Когда он вернулся с бурдюком, полным холодной воды, Анна крепко спала. Казалось, она чувствовала себя в полной безопасности.

Утром она долго не могла понять, что с ней и где она. Глубокий сон заглушил память о вчерашнем дне, но при этом Анна не забыла Ван Хеля. Она улыбнулась ему, как улыбаются только очень близкому человеку.

— Похоже, я хорошо отдохнула…

— Поешь, и мы пойдём дальше. Нужно поскорее уйти подальше отсюда…

К полудню погода испортилась, наползли тучи, угрожая дождём. Когда впереди появилась деревушка, Хель прибавил шагу.

— Переждём там дождь. Кто-нибудь пустит к себе…

На рыночной площади толпился народ. Увидев людей, Хель остановился.

— Не вовремя мы, — пробормотал он.

— Почему? — спросила Анна.

— Здесь инквизиция…

— Что вы стоите как истуканы?! — доносился чей-то разраженный голос. — Костёр должен быть!

— У нас нет дров, — вяло отвечали крестьяне. — У нас нет ничего. Крестоносцы вытрясли из нас всё до последней крошки.

— Еретика следует сжечь! — кричал стоявший на площади инквизитор. — Я обещаю отпущение грехов каждому, кто принесёт дрова для костра! Пресвятая католическая церковь гарантирует полное отпущение грехов!

— У нас нет ничего. Мы не можем даже суп сварить! У нас отняли лошадей и коров! Как нам ездить в лес за дровами?

— Вы просто все заодно с этим еретиком! Вам жаль его? Ересь невозможно истребить, не истребив всех еретиков! Христиане! Помните о своём долге перед святой Католической Церковью! Ваш высочайший долг — помощь в искоренении ереси. Вы обязаны выдавать церковным властям каждого еретика без какого-либо человеческого и религиозного сострадания. Даже родство не может быть оправданием бездействия. Сын обязан выдать отца, если тот отступил от истинной веры. Супруг будет признан виновным, если не обречёт на смерть свою жену-еретичку!

— У нас нет ни дров, ни даже хвороста!

Инквизитор широкими шагами обошёл собравшихся. Он двигался так, будто давил кого-то, плотно и тяжело ступая кожаными сапогами. Наконец он остановился перед вооружёнными людьми, у ног которых лежал связанный человек. Подул ветер, и чёрная ряса инквизитора буйно колыхнулась и вздулась, как парус пиратского корабля.

— Отказываетесь помочь? — Инквизитор обвёл толпу хищными глазами. — Бунтуете? Против Церкви поднимаетесь? — И он внушительно поднял вверх руку со скрюченным указательным пальцем. — Напомню вам, что имена еретиков не должны быть записаны в книгу жизни; их тела будут сожжены на этом свете, а их души будут мучиться в аду! Каждый, кто отказывается помочь Святой Инквизиции в борьбе против ереси, сам причисляется к еретикам! Вы все хотите на костёр? Что ж, будь по-вашему! Я приеду с отрядом и сожгу вашу деревню дотла! Я всем уготовлю место в аду!

— Им мало власти над живыми, — в ужасе прошептала Анна, — они хотят держать всех в страхе и на том свете.

Ван Хель подтолкнул её к ближайшему сараю.

— Иди сюда, укроемся пока тут…

Начал накрапывать дождик, и крыша над головой пришлась кстати. Они сели на земляной пол. Тем временем снаружи послышались брань, удары, крики. Судя по общему шуму, толпа быстро разбегалась. Низенький мужичонка вбежал в сарай, прячась от всадника, и в ужасе остановился, увидев перед собой Хеля, выставившего обнажённый меч.

— Что вы, господин! Что вы! Я не виноват не в чём! Не убивайте меня!

— Закрой рот и не кричи. Мне твоя кровь не нужна, — ответил Хель. — Что у вас там случилось?

— Инквизитор велел солдатам хватать всех подряд, раз мы не хотим помочь ему в сожжении еретика.

— Рано или поздно вас всё равно всех швырнут в костёр, если вы не дадите отпора.

Всадник, топтавшийся снаружи, спрыгнул с коня, услышав голоса в сарае, и решительно двинулся к входу. Длинный меч в его руке угрожающе поблёскивал. Анна вскрикнула, увидев в дверном проёме тёмную фигуру в шлеме.

— Ага! Целое сборище! — прорычал солдат, но не успел произнести больше ни слова, так как Хель ткнул клинком ему в горло. Брызнувшая кровь залила лицо солдата.

— Что ты делаешь! — воскликнул мужичок и закрыл рот обеими руками, выражая этим высшую степень ужаса. — Что ты наделал!

— Если ты не проглотишь язык, то я отрежу его тебе, — почти прошипел Ван Хель. — Вас давят и топчут, а вы только рыдаете в ответ.

Он осторожно выглянул из двери и подхватил лошадь под уздцы.

— Господин! — взмолился мужичок. — Что же будет с нами? Ты убил солдата! Тяжесть этого убийства ляжет на нас…

— Вы достойны быть зарезаны, как свиньи, раз безропотно готовы сносить все унижения.

Хель обернулся к Анне и сделал знак рукой, подзывая её.

— Сядешь позади меня, будешь держаться за мой ремень.

Он ловко вспрыгнул в седло и протянул Анне руку…

Через несколько минут они были уже далеко от деревни. Впрочем, Ван Хель знал наперёд, что им встретится ещё не одно селение, где на площади будут пылать инквизиторские костры и солдаты озверело будут волочить по земле перепуганных людей. Сейчас Хель думал только об Анне: он должен был вывезти её из этих краёв.

— В своё время, — рассказывал Ван Хель, сидя у костра и переворачивая заячью тушку, насаженную на палку, — Папа Стефан VII обвинил своего предшественника, Формозу, в ереси и велел выкопать его труп. Когда тело Формозы достали из гроба, Стефан собственноручно отрубил ему два пальца правой руки, а труп выбросил в реку.

— Обвинять умершего! — возмутилась Анна.

— Это самый лёгкий и удобный суд. Обвиняемый не сможет молвить ни слова в свою защиту… Но в этой истории печально другое. Нашлось несколько граждан, которые выловили труп и тайно похоронили его. Чуть позже Папа Иоанн IX объявил приговор недействительным, но ещё через несколько лет Папа Сергий III приказал снова выкопать труп Формозы, облачил его в папские одежды, усадил на престол, вынес ему приговор в торжественной обстановке, отрезал оставшиеся три пальца на правой руке, отрубил голову и вновь бросил в реку.

— Откуда ты знаешь обо всём? Ты странный человек. — Анна огляделась. — Как далеко мы ушли? Где мы сейчас? Мы уже недели две в пути… Здесь всё по-другому, здесь царит тишина.

— Тишина всегда обманывает. Не доверяйся ей.

— Куда мы всё-таки едем? Какова наша цель? Мы когда-нибудь остановимся где-нибудь насовсем?

— Когда человек останавливается, он перестаёт быть, — ответил Хель. — Я хочу отвезти тебя к человеку, в доме которого ты будешь чувствовать себя в безопасности. Конечно, всюду может случиться беда, но сейчас ничто не будет угрожать тебе там.

— Где же этот человек?

— Он живёт на самом севере Франции.

— Значит, ещё далеко, — вздохнула Анна.

— Человеку всегда далеко…

На следующий день они опять двинулись в путь. Плыл густой туман, заволакивая всё вокруг, словно стирая окружающую действительность с лица земли. Ван Хель вёл лошадь под уздцы, женщина сидела в седле.

— Скажи, — спросила однажды Анна, — почему всё-таки ты помогаешь мне? Зачем я тебе? Ведь я вижу, что ничуть не нравлюсь тебе как женщина…

— Однажды я был в этих местах… Сопровождал сумасшедшего барона… А далеко отсюда меня ждала девушка. Она была прекрасна… Но она не дождалась меня.