Серые братья - ТОМ ШЕРВУД

– Но, - неуверенно спросил Пит, - ты говоришь, что можешь дать мне недостающую сумму… почему же не дал вчера тем, у кого не хватило и кого высекли?

– Я даю только в крайнем случае. Все это знают. Если помогать очень часто - то обязательно кто-нибудь сядет на шею. Это во-первых. А во-вторых, если все и всегда станут приносить полную сумму, то Слик эту сумму обязательно увеличит.

– А, понятно.

– Теперь - главное. Что ты должен делать. Ты теперь - благородненький дай.

– Благородненький - понимаю. А что такое «дай»?

– «Дай»? Теперь это самое главное слово в твоей жизни. Ты слушай, сейчас всё поймёшь. У тебя лицо умного и красивого дворянского сына. Ты выбираешь в порту богатого дворянина. Обязательно из тех, кто идёт с дорожными вещами на корабль: у отправляющихся в путешествие всегда с собой много денег. Хорошо, если дворянин будет с дамой: или захочет перед ней показать щедрость и благородство, или она сама попросит его о щедрости. Ты вежливо, и с достоинством поклонись и, как вы, аристократы, умеете, - гладко, разумно сообщи о беде: ты приехал только что из Америки, и в Плимуте отстал от кареты. Пьяный дядя забыл тебя, когда ты отошёл по нужде. А тебе нужно в Лондон, где тебя ждёт больная и очень любящая тебя мама. Смутись и попроси денег на дорогу до Лондона. Спроси фамилию дворянина, обещай немедленно выслать. Ври смело, уверенно. Если за день обработаешь таким образом человек пять - фунт у тебя будет.

За этими разговорами добрались до начинающего просыпаться порта. Здесь несколько маленьких оборванцев присели на камни и, откинув лохмотья, обнажили застарелые раны и язвы. Пит видел, как они, отсыпав друг другу в ладошку, растёрли подсохшие за ночь язвы чёрным молотым перцем, и один малыш, закусив от боли губу, завертелся волчком, зажав рот худыми исцарапанными руками.

– Зачем это они? - спросил Пит.

– Раны сейчас покроются коростой и гноем. Чем неприятнее вид - тем больше денег дают.

– А сколько они должны приносить денег?

– По разному. Кто десять пенсов, кто двадцать.

– А я - двести сорок?!

– Ты - инструмент очень важный. Был когда-то у Слика благородненький дай, который взял за день четырнадцать фунтов.

– А где он сейчас?

– Сбежал. Какой идиот станет терпеть палку Слика, когда в кармане такие деньжищи?

– И за него никому не попало?

– Он очень хитро сбежал. Упал в воду с пристани, и вынырнул за бортом ожидавшей его шлюпки, и отплыл потихоньку. А все решили, что он утонул. Так и Слику сказали. Он даже плакал. Да, брат, четырнадцать фунтов - огромные деньги. На них можно открыть собственную пекарню.

Тем временем на пристани появились первые рабочие, торопливо шагающие в доки.

– Всё, - сказал Питу Дэйл. - Держись кораблей, которые сегодня должны отплыть, говори своё «дай!», - и берегись полисменов.

И Пит побрёл, зябко поёживаясь, к причалам.

Как ни странно, деньги он «заработал» в первую же минуту. К одному из кораблей шёл невысокого роста человек, в дорожной одежде, со шпагой. Пит издали поклонился ему и, когда человек, на ходу слегка кланяясь в ответ, приблизился, мальчишка сказал:

– Прошу прощения за беспокойство, но не позволите ли вы обратиться к вашей милости?

– К вашим услугам, - ответил, останавливаясь, человек. - Чем могу быть полезен?

– Я в беде. Вчера мы приехали из Америки, я и мой дядя. Он, ступив на землю, выпил от радости, и уехал в Лондон. Забыл меня здесь. Так что я нахожусь в унизительной необходимости просить незнакомого мне человека о денежной помощи.

– Та-ак, - негромко протянул незнакомец.

Пит, решив, что его ложь раскрыта, и обман не сойдёт ему с рук, приготовился улепётывать, но тут оказалось, что незнакомец просто считает в уме.

– До Лондона? - переспросил он, - и, сунув руку в карман, достал горсть монет, отобрал несколько, и протянул их Питу.

Благородненький дай, поклонившись, твёрдой рукою их принял, и тут же спросил:

– На чьё имя мне выслать долг?

– О, пустое! - махнул рукой человек и, ещё раз склонив вежливо голову, продолжил путь к кораблю.

Пит, откланявшись его удаляющейся спине, повернулся и посмотрел в руку. Пять шиллингов! Ещё три раза по столько - и фунт в кармане! А утро едва только началось!

И Пит совершил разумный, и даже похвальный поступок. Он удалился с причала и нашёл неподалёку небольшой портовый трактир. Он с независимым видом разменял серебряную монетку, - и с аппетитом позавтракал. Да, он должен выглядеть сытым и благополучным. А с причала нужно уйти, чтобы недавний его благодетель не увидел с палубы корабля, что «попавший в беду» и получивший более чем щедрую помощь подросток продолжает приставать к пассажирам. Да, пусть причалы заполнятся отъезжающими людьми, в их толпе можно стать вполне незаметным.

Когда «дай» вновь вышел на пристань, она действительно была полна людей. С опаской пробравшись мимо первого причала, Пит занял пост у следующего корабля. Не прошло и пяти минут, как он почувствовал вдруг приятный, щекочущий холодок близкой удачи. К трапу корабля брели несколько крепко нагруженных носильщиков, а за ними неторопливо шли двое: мужчина преклонных лет, почти старик, и держащая его под руку молодая красивая дама. «Если он при ней не проявит щедрости, то она его об этом попросит».

– Прошу прощения, - сказал им Пит, грациозно склонившись, и произнёс свою так удачно сработавшую недавно тираду.

– До Лондона? - спросил скрипучим голосом пожилой джентльмен. - Наверное, шиллинга хватит.

– Но ведь это только проезд, дорогой! - нежно обратилась к нему женщина. - А обеды, ночлег, а непредвиденные обстоятельства?

– Ладно, ладно, - засопел стареющий джентльмен и, гордясь собственной щедростью, выпалил, протягивая в двух руках две демонстративно поднятые монеты: - два шиллинга!

Пит, почтительно поклонившись, принял деньги, и джентльмен, с тоской проводив их взглядом, шагнул за носильщиками. Шагнул, потянул было за собой женщину, но та задержалась на месте. Достав тонкий белый платок, она проговорила:

– Ингеню вультус пуэр ингеникю пудорис* (* Ingenui vultus puer ingenuique pudoris (лат.) - Мальчик с благородной внешностью и благородной скромностью.)! Вы ночевали здесь? В порту? Какой ужас. У вас вот даже щека углем испачкана.

И, склонившись и взяв Пита за подбородок, старательно вытерла ему и щёку, и нос, и сам подбородок. вполне объяснимой заботы Пит почувствовал, как, зацепив зубы, в рот к нему вдавился зажатый в платочке холодный и твёрдый предмет. Он замер, вытаращив глаза, а дама скорей подхватила спутника под руку и пошла, не оглядываясь, шурша длинным гипюровым платьем.