Вызов - Гайя Антонин

   - Никогда не перечь тому, кто сильнее. Тем, кого больше. Подчиняйся всему. Не пори горячку, любое действие или противодействие - только после тщательного обдумывания. А за пистолетом ухаживать надо так...

   В течение следующего часа зеленоглазый поистине драконовскими методами вымуштровал меня разбирать и собирать пушку, смешивать "Клятву на крови", дозировать свою кровь (содержимое фляжки), чтобы добиться эффектов лекарства или допинга.

   - Стоп! - Мана бесцеремонно дал мне подзатыльник, когда я впервые попыталась приложиться к фляге. Я подавилась, а Мана, подтащив меня к раковине, заставил сплюнуть кровь и прополоскать рот водой. - Скапутиться решила, что ли?

   Я стояла, высунув язык, боясь глотать слюну. Вампирская кровь так странно обволакивала... Мана затолкал язык обратно мне в рот.

   - Расслабься.

   В коричневой коробочке лежали серебряные пули.

   - Я упустил один важный момент, - невесело сказал Мана, ловко собирая, как он сам сказал, "Келтек", - я-то помню, что ты дампир, - он жестом попросил меня смотреть на пистолет, - видишь, очень просто. Теперь ты пробуй. Так вот, помню, что ты дампир, а о том, что тебя можно научить защищать саму себя, забыл...

   - Мана, - после его часовой лекции на тему "Как надо жить" я была в таком ступоре, что на автомате задала волнующий меня вопрос, - а как ты Мурзу поймал?

   - Я его не ловил, - невозмутимый вампир помог мне разобраться с штифтом "Келтека", - он сам пришел.

   - То есть? Пришел и попросил посадить его в клетку?

   - Не совсем. Эта квартира у меня - как ловушка. Уходя, я оставляю закрытым лишь самый простой замок...

   - О господи!..

   - А поскольку я много лет стоял во главе Триариев - мое лицо и меня знают все, кому не лень. В том числе и мой этот адрес знают.

   - Но ты оставлял меня тут!

   - Для таких случаев у меня есть куча замков, видеонаблюдение и две сигнализации. Одна - на пульте охранного агентства, другая - моя личная.

   - Но как можно жить в таком опасном месте, Мана? - я воззрилась на него осуждающе.

   - Я живу в клубе, - сказал он.

   - Вот как. И говорить об этом ты мне не собирался.

   - Собирался. Непременно. Просто там такая берлога... А тут даже "Стейнвей" есть.

   Мана улыбался.

   Потом... потом было здорово. Он рисовал меня, при этом позировать можно было весьма условно. Мне милостиво разрешили читать книгу. Я взяла один из любовных романов, оставленных прежними пассиями зеленоглазого. Спустя 15 минут после начала позирования Мана аккуратно вынул из моих рук томик.

   - Эй...

   - Тшшш... - быстро, как соску - хнычущему ребенку, вампир сунул мне "Трех товарищей" Ремарка.

   И как он узнал, что больше, чем эту книгу, я перечитывала только "Мастера и Маргариту"?..

   - У тебя лицо было такое кислое, когда ты читала тот роман... - пояснил спустя какое-то время Мана.

   Хороший, милый, добрый, настоящий Мана. С волосами, поминутно заправляемыми за уши, в голубых джинсах и с гематитом на шее. И босой. И такой сосредоточенный, легкий, безмятежный, без понтов, заскоков и закидонов. В какой-то момент меня перестал интересовать заученный почти наизусть текст, и на предложении Отто сходить на бокс я закрыла книгу. Устроившись поудобнее на диване, я принялась наблюдать за Маной. Поставив ногу на нижнюю опору мольберта, он чуть склонился к холсту.

   - Я начал рисовать, когда Субирано подкинула меня Тристану, - вдруг сказал Мана. - Он решил, что такому психу, как я, лучше всего подойдет такая арт-терапия. Неспешные движения кисти успокаивают, неяркие краски, по крайней мере, не бесят, и так далее. Мне даже ножа для бумаги в руки не давали.

   - Субирано тебя довела до такого?..

   - Я сам себя довел, - спокойно ответил вампир. Я не видела его манипуляций из-за мольберта, но лицо было видно хорошо. Вот он опустил глаза к дощечке, на которой растирал краски. - Суби имела надо мной физическую и духовную власть, но морально ломаться или нет - зависело от меня. Так вот, я подумал - а что, оружия нет, едва ли не в комнате без острых углов держат - буду рисовать.

   - Сублимация?.. - не поняла я.

   - Нет, просто в то время художники часто травились красками и свинцовыми тюбиками. Я понимал, что не умру от этого, но и такого было достаточно для души страдальца, - он иронично улыбнулся полотну.

   - Что ты любишь рисовать больше? Голую натуру? - пошло скалясь, предположила я.

   - Когда-то - так и было. Недолго. Предпочитаю рисовать то, что не хочется съесть, - вампир оторвал, наконец, взгляд от девушки на холсте и глянул на девушку из плоти и крови. Он ждал моей реакции. - Ну, или изнасиловать... - пробормотал он, не дождавшись, снова обращая глаза к полотну.

   - Мана... - пока мы не отошли от темы Субирано, решилась спросить о том, чем же она так насолила ему.

   - А?

   - У меня есть к тебе очень личный и неприятный вопрос. Можно?..

   - Нет, - отрезал он.

   - Ладно, - покорно согласилась я.

   Наградой мне был изумленный взгляд крыжовенных глаз.

   - Ты опять меня убить решила?

   - Почему ты так думаешь?!

   - Послушна в последнее время сверх меры. Усыпляешь мою бдительность? Не выйдет.

   - Мана, я человек, - я сделала усталые глаза, - я иногда устаю бунтовать. Просто устаю - веками мой дух не ковался в горнилах заоблачных сфер...

   Вампир весело фыркнул.

   - Стихи?..

   - Отстань, у тебя арт-терапия - и я тоже хочу.

   - Ну, продолжай, - с улыбкой предложил Мана.

   - А ты стихи пишешь?

   - Нет. На родном когда-то писал вирши. На других языках не получается.

   - Боже... Влюбленный юный Мана Депрерадович томился под окном дамы сердца, при свете одинокой свечи писал ей романтичные строки, ждал часами, чтоб поцеловать ее руку после танца, в то время как штаны едва не лопались и хотелось одного - быстро-быстро задрать ей юбку в темном уголке и выплеснуть всю свою любовь на ее пылающие лядвии...

   Мне пришлось прерваться, потому как вампир зашелся звонким, таким медовым для моего слуха смехом, отложил кисть и палитру, подошел, все еще хихикая, ко мне и, склонившись, нежно поцеловал.

   - Мне нравятся твои высокопарные импровизации, - сообщил он, возвращаясь к мольберту. - Лядвии, - он еще раз хохотнул, качая головой, - и где ты такого нахваталась.

   - Представляю, с какими дурами ты трахался, если тебе слово "лядвия" из уст женщины кажется верхом эрудированности...

   - Грязная, пошлая девочка... - медленно и довольно проговорил Мана, снова растирая краску на палитре. - С такими точно не встречался.

   И снова - я ему "спишь со мной", а он мне - "занимаюсь любовью", я ему "трахался", он мне - "встречался"... Я давно стала замечать эти округлые деликатные формулировки в том, что касалось меня. Может, это лишь кажется? Мне часто кажется то, чего нет.