Когда завидуют мертвым - Сурен Цормудян

– Славик, ты что, больной? – спросил, наконец, Николай.

– В чем дело? Ты шуток, что ли не понимаешь?

– А ты вернись в Надеждинск и пошути над могилкой своей Алены. – зло проговорил Васнецов.

– Что ты сказал? – Вячеслав вытаращил на него глаза, полные изумления, шока и злобы.

– А ты что, думаешь, ты один имеешь монополию на чувства и горе? Я видел, как эту несчастную рвали на части живьем. Ты бы хоть думал иногда, прежде чем отпускать свои тупые шутки!

– Заткнитесь оба, – проворчал Варяг, который смотрел в перископ. – И вообще, валите в подвал и спите. Сейчас моя вахта и мне совсем не улыбается слушать ваши пикировки.

– Послушай Варяг, – Николай обратился к искателю, – Объясни, что происходит. Я совсем запутался. Ну, сколько было шансов наткнуться в глухом лесу на сталкеров? А я наткнулся. А сколько было шансов наткнуться в метро на этого великана? Но я снова наткнулся. И это все случайности?

– Просто у тебя есть дурная привычка бросать пост и шляться где попало. – Ответил Яхонтов. – Уже не в первый раз за тобой такое.

– Но разве встреча со сталкерами не пошла нам на пользу? А то, что мне в метро встретился этот великан, спасло мне жизнь! Он, получается, спас меня! Так? Дыбецкий, ты всю жизнь тут живешь. Кто это мог быть?

– А черт его знает, – он снова смешно пожал плечами, – Может тот самый оборотень, про которого я говорил?

– Но ты говорил, что это миф. – Возразил Сквернослов.

– Правильно. Это каждый второй в Москве скажет. Но после того, что парень рассказал… Странно все это. И вот еще что. Такое дело, мужики, не очень хорошее…

– Что, – Яхонтов посмотрел на Дыбецкого.

– Ну, сталкеры там, еще, куда не шло. Конфедераты тоже, как-то так. А вот большинство других… Короче никто в Москве теперь за ваши жизни и мазка, извините, не даст. Вот такие дела.

– Это почему еще?

– Так это. Тех, кто в метро ходит, убивают. Ну, они, дескать, заразу разносят, да будят там всякое лихо, что после попыток людских залезть в метро, потом по ночам еще больше морковок лезет оттуда. Короче, не трепитесь, что один из вас в метро был. Но паренек ваш следы оставил. А они аккурат от метромоста сюда ведут.

– Весело, – вздохнул Яхонтов, – Ну, спасибо тебе, Коля, большое. Просто огромное, нечеловеческое спасибо. Чтоб тебя…

– Варяг, а ты как поступил бы? – Раздраженно ответил Николай, – Вот честно скажи. Как? Она на помощь звала, понимаешь? Я спасти ее хотел! – Васнецов вдруг замолчал. На лице его застыло выражение какого-то открытия. Что-то явно осенило его и встревожило еще больше. – Ребята, нам ехать надо. Прямо сейчас. – Сказал, наконец, он.

– Ты чего это? С чего вдруг?

– Это же знак! Предупреждение! Я не смог ее спасти. Не успел. Замешкался. И все. Ее растерзали, понимаешь. Так и наша миссия. Каждая минута задержки подобна смерти! Мы можем не успеть! Чуть замешкаемся и все! Это ведь сигнал нам поторапливаться! Мы сколько всего проехали? А до Аляски еще тысячи километров! Нам ехать надо, Варяг! Прямо сейчас! А мы в Москве торчим!

– А что за миссия у вас? Зачем вам на Аляску? – спросил Дыбецкий после некоторой паузы.

Варяг с укоризной посмотрел на Николая и покачал головой. Его наказ никому не говорить о их миссии все-таки нарушен.

Чтобы не возникло ситуации взаимной неприязни, как с их стороны, так и со стороны радушного хозяина, Яхонтов все-таки решил поведать Дыбецкому о цели их путешествия. Участковый слушал молча и как-то без особого интереса. Казалось, что он совсем не понимает, о чем ведется речь. Не представляет себе, что такое ХАРП и чем он чреват для остатков жизни на всей планете. Он так и не смог понять, зачем тащится в такую даль в попытке выключить установку, которая может, уже сама сломалась или уничтожит землю раньше, чем до нее смогут добраться. И не смог он понять, почему на всей планете из всех остатков человечество только пятерым людям пришла в голову мысль о ХАРПе и идея его уничтожить. Дыбецкий, несмотря на свое добродушие, гостеприимство и какую-то детскую непосредственность, был человеком приземленным. И очевидно, мыслить широко он был неспособен. Он был озабочен лишь тем, как продлить свое существование. Как дать возможность своему сыну и его подруге пожить подольше и быть может подарить ему внуков. И был озабочен благополучием своих собак и неприступностью своей берлоги. Все остальное как-то выпадало из узкой орбиты его интересов и хлопот. Он даже не отдавал себе отчета в том, что угроза нависла и над ним и его близкими, в том числе. Выслушав молча, он только пожал плечами и почесал свою бороду. Все поведанное ему, показалось всего-навсего каким-то бредом или навязчивой идеей людей, которым просто больше заняться было нечем. А вот он, человек хлопотливый и хозяйственный, был куда серьезней и солидней этих странных искателей непонятных и опасных приключений, которые вместо того чтобы добывать дрова, охотиться на животных, умножать свой арсенал оружия для выживания и обустраивать собственное жилище, занимаются совершеннейшей ерундой.

– Чудные вы, однако, – хмыкнул он, – Оно вам надо?

– То есть как? – изумился Варяг, – Ты же слышал, какая опасность над миром нависла.

– Да ну брось ты. Опасность. Вот раньше тоже говорили, опасность. Там, потепление глобальное, террористы, ядерное оружие. И чего? Ну обдермились все как эти… Ну жить то можно. Кто-то ведь живет. И я, и вы вон. А чего дергаться? У вас, дома хлопот мало, что ли?

– Да не будет никакого дома, понимаешь? Всему конец придет.

– Да, так или иначе, всему конец придет. Ну и так почти все похерили. А ты сейчас жив и радуйся. Есть пожрать что – радуйся. Нет, вы какую-то заботу себе придумали и на тебе. Оно вам надо? Чего вам, мир спасти что ли? Человечество оставшееся? Героями быть хотите? А нахрена? Ну, ведь все умрем, а после нас хоть потоп. Разве нет? Вот далось вам это человечество? Ты, Варяг, хоть представляешь, сколько людей из тех, кого ты так спасти хочешь, на вертел тебя насадят, и будут поджаривать на медленном огне? Вы задумывались, сколько людей, охотно ваши кишки на свои ножи намотают? Что вы дурью маетесь? Мне вон тоже, человечество это, по честному скажу, до одного места. Так что мне еще время свое драгоценное тратить, спасая кого-то? Да я что их знаю, что ли? Чужие проблемы, знаешь ли… Вот помню, раньше, после армии пошел в органы. Ну, там, туда сюда, участковым стал. Спокойно делал свое дело, а люди в спину мне смотрят зло. Детишки кричат – мусор, мент, легавый. За что? Я ходил на участке, спрашивал какие проблемы, а мне в ответ да иди ты ментяря в эту самую… Чего, мол, толку от вас нахлебников. А я думал дело нужное делаю. Взяток никаких не брал, да и какие взятки у участкового? И жена потому ушла от меня да сынишку бросила. Дескать, я такой честный, что со мной жить противно. На лексусах не езжу, как некоторые коллеги. Ну и кому нужны мои благие намерения и чистые помыслы? А вы со своей миссией кому нужны? Вот у сестры моей, в Барнауле, муж в пожарниках работал. По молодости поначалу гордился. Вот, мол, работа, какая благородная. Людей спасать. В огонь лезть. Но чем больше лет он служил на таком посту, тем больше злым становился. Вот иной раз приедут тушить, собирается толпа зевак, и понеслось! Эти пожарники мол нихрена не умеют, только спят да жрут! Да они все пьяные! Да они без воды приехали! Представляешь? Это баранье стадо думало, что у них в пожарной машине атлантический океан воды, не иначе. А в газетах борзописцы разные что писали?! Сами нихрена не разобравшись. Алкаши горят и с топором на пожарных кидаются, которые их должны спасти. Люди просто плюют в след. Иной раз кто-то бранзбойт отобрать пытается, мол, какого хрена тут тушите, там искры на мой гараж летят. Я гостил у них однажды в Барнауле. Тушили они особняк у крутых каких-то, а там шлюхи в дорогих нарядах бегают и матерят пожарных, пинки им дают. Самим лет по шестнадцать а изо ртов у них презиками воняет. Зато они, понимаешь, из элиты, высшая ступень общества! Как-никак подстилки коммерсантов да мафиозников. Это вам не хухры-мухры! И вот и позволяли себе такое в отношении огнеборцев. А те тушат и, наверное, думают, что было бы неплохо вместо пожарки сюда танк, а вместо бранзбойтов автоматы Калашникова. И вырезать нахрен ливер всему этому отребью! А случай был, тушили гаражи, а там, в одном из них баллоны ацетиленовые и бочки с бензином. Хозяин стоит рядом и не говорит ничего сука, что у него там. Двоих пожарных из отряда родственничка моего поубивало взрывом. Он мне однажды сказал такую вещ. Ну, понимаю, что со зла и под водочку. Но вот ты подумай, Варяг, над его словами. Сказал он, что спасание людей, это преступление над эволюцией и противоестественный отбор. Смог сам выжить и спастись, достоин жизни. А нет, так и делать ему на этой земле нечего. Все. Понимаешь? Я-то раньше не согласен был. Еще была вера в какие-то добродетели. В долг. Да только пустое все это. После ядрены я понял, случилось то, что должно было. И прав был родственник мой. Были и среди ментов и среди врачей и среди пожарных да военных некоторые, кто в такой момент свой долг исполнить пытались. Немногие, но были. И что? Да их первых толпа, одуревшая и обгадившаяся от страха, разорвала на куски.