Эффективный Черчилль - Дмитрий Медведев

Второй важный момент, связанный с использованием письменной формы, касается ответственности. Однако Черчилль и этот нюанс обратил в свою пользу. Когда в начале июля 1942 года палатой общин будет вынесен вотум недоверия правительству, в своей ответной речи он напомнит о том, что всегда отдавал только письменные приказы.

— Почти вся моя работа зафиксирована письменно, — скажет Черчилль. — Все указания, которые я дал, все замечания, которые я сделал, все телеграммы, которые я набросал, — все это существует в документальной форме. И я полностью согласен с тем, чтобы мои действия оценивали согласно этим записям[451].

ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Почти вся моя работа зафиксирована письменно. Все указания, которые я дал, все замечания, которые я сделал, все телеграммы, которые я набросал, — все это существует в документальной форме».

Однако в отличие от Черчилля многие руководители сознательно отказываются обращаться к перу и бумаге, чтобы не оставлять следов и не нести ответственности за принятые решения. Например, vis-à-vis британского премьера Адольф Гитлер прибегал к услугам своего личного секретаря Мартина Бормана, отдавая через него свои самые одиозные и противные человеческой природе приказы.

У Черчилля отношение к суду истории было иным. Он философски смотрел на критику, часто повторяя слова «Тигра» — Жоржа Клемансо: «Возможно я совершил еще много ошибок, о которых вы даже не знаете»[452].

Второй важный урок, который Черчилль извлек из военных действий Первой мировой в целом и дарданелльской катастрофы в частности, заключался в принципе соответствия между объемом делегированных заданий и теми полномочиями, которые передавались для их исполнения. Другими словами, согласно принципу соответствия принимать ответственность можно только за те задания, на выполнение которых тебе делегированы соответствующие полномочия.

Несмотря на всю свою очевидность, на практике принцип соответствия очень часто нарушается. В этом Черчилль убедился на собственном опыте, когда весной 1915 года британские войска приступили к захвату полуострова Галлиполи.

ИСКУССТВО УПРАВЛЕНИЯ: согласно принципу соответствия принимать ответственность можно только за те задания, на выполнение которых тебе делегированы соответствующие полномочия.

По мере продвижения Дарданелльской операции все большая роль стала отводиться сухопутной армии. Для военно-морского министра Черчилля это означало, что отныне власть постепенно будет переходить из его рук к военному министру Герберту Китченеру и командующему Средиземноморскими экспедиционными войсками генералу сэру Яну Гамильтону.

Сфера влияния Черчилля ограничивалась доставкой военного контингента на полуостров, после чего судьбой британских солдат распоряжалось Военное министерство. Адмиралтейство аккуратно подвинули в тень бездеятельности, отведя роль пассивного наблюдателя. Командующий флотом адмирал де Робек пожаловался Черчиллю, что у него есть предложения, как улучшить высадку десанта, но «генерал Гамильтон так и не сообщил мне, собираются ли они высаживаться под покровом ночи, чтобы застать противника врасплох, или, наоборот, будут проводить десантную операцию днем, при полной поддержке корабельной артиллерии»[453].

Неудивительно, что при такой координации между двумя родами войск высадка десанта, состоявшаяся 25 апреля 1915 года, закончилась полным крахом. Флот не смог обеспечить должной поддержки, проблемы с навигацией привели к тому, что одна из десантируемых групп оказалась в не самом выгодном для себя месте, силы турок по ошибке оказались недооценены, что посеяло сумятицу в рядах британцев, а плохие коммуникации и путаные приказы привели к тому, что британские части открыли огонь друг против друга.

Это была самая настоящая военная катастрофа, отвечать за которую пришлось не кому иному, как Уинстону Черчиллю, сыгравшему основную роль в планировании и продвижении операции в кулуарах Вестминстера и оказавшемуся практически бессильным в момент ее выполнения. «Моей единственной и роковой ошибкой стало то, что я взялся за осуществление масштабного предприятия, не имея соответствующих полномочий, чтобы довести его до успешного конца», — подытожит политик[454].

На это же нарушение принципа соответствия укажет и экс-премьер Клемент Эттли, когда во время празднования восьмидесятилетнего юбилея Черчилля скажет, обращаясь к юбиляру:

— Дарданелльская операция была самой оригинальной стратегической идеей во всей Первой мировой войне! Жаль лишь, Уинстон, что у вас не было всей полноты власти, чтобы сделать ее успешной[455].

Принцип соответствия относится к одному из самых фундаментальных положений в теории управления. «Самое серьезное ограничение социальной ответственности налагается ограничением властных полномочий, — отмечает Питер Друкер. — Специалистам по конституционному праву хорошо известно, что в политическом словаре нет такого слова, как „ответственность“. Зато там есть такой термин, как „ответственность и полномочия“. Каждый, кто наделяется властными полномочиями, принимает на себя и соответствующую этим полномочиям ответственность. Но каждый, кто принимает на себя ответственность, должен наделяться соответствующими полномочиями. Ответственность и полномочия — это две стороны одной медали. Таким образом, принятие на себя ответственности всегда предполагает наделение определенными полномочиями»[456].

ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Моей единственной и роковой ошибкой стало то, что я взялся за осуществление масштабного предприятия, не имея соответствующих полномочий, чтобы довести его до успешного конца».

На самом деле принцип соответствия не был для Черчилля откровением. Еще в 1898 году в своем первом серьезном труде-исследовании «Речная война» он указывал, что «немногие переживания причиняют такую боль, как ощущение ответственности без надлежащей власти»[457]. Но одно дело — прийти к какой-то мысли в результате рассуждений, и совсем другое — познать истину на собственном опыте.

После трагедии в Дарданеллах Черчилль сделает для себя серьезные выводы. Чуть более чем через полгода после своей отставки с поста военно-морского министра он напишет в письме к премьер-министру Герберту Асквиту:

«В соответствии с информацией, которая у меня есть о нынешней ситуации, и в соответствии с моими представлениями о механизме исполнительной власти, я не могу принять пост, который предполагает общую ответственность за военную политику, не разделив полномочий по ее управлению и контролю»[458].