Неповторимое. Книга 6 - Валентин Варенников

Резонный вопрос? Несомненно. Правомерно ли он поставлен? Конечно. Осудит ли кто Кара-Мурзу за такой вопрос? Не думаю. Но если кто и сделает такую попытку, то это будет неправильно. Почему? Да потому, что весь народ интересует, почему же ГКЧП не спас страну? В том числе этот вопрос надо отнести персонально к каждому, кто был привлечен по делу ГКЧП. Да и не только к ним.

В своем выступлении на суде я резко критиковал ГКЧП за его действия (точнее бездействие). Но я и тогда, и сейчас корю себя за то, что не все сделал, чтобы спасти положение. Никого не должны интересовать (на мой взгляд) заслуги прошлого, например, участие в Великой Отечественной войне, в других войнах на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Африке, в проведении работ по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС, участие в погашении вспышек в различных горячих точках страны (Кавказ, Прибалтика). И вообще, а кому интересно именно сегодня, что ты сделал для строительства и развития наших Вооруженных Сил, военно-промышленного комплекса и обороны страны в целом, если народ поставлен перед фактом катастрофы государственной общественно-политической системы? Народ интересует, что ты сделал на своем государственном посту для спасения государства? Именно сейчас!

И вот теперь — конкретно обо мне. Что конкретно я мог и обязан был сделать для спасения страны в те августовские дни, как государственник.

Очевидно, я обязан был отказаться от поездки в Форос, а тем более в Киев, где просидел 18-го, 19-го и часть 20-го августа 1991 года. Мне надо было остаться в Москве и, наблюдая действия ГКЧП, помогать министру обороны Язову и председателю КГБ Крючкову (возможно и Янаеву). По договоренности с членами ГКЧП войти в состав Комитета и принимать кардинальные и решительные меры, а главное — организовывать практические действия. Но в связи с этим представьте мое положение: я не хочу ехать в Крым и на Украину, или я прошу, чтобы меня ввели в ГКЧП… Это было бы очень странно. И вообще это не в моем характере отказываться от поручений или проталкивать себя на какие-то посты.

В то же время, находясь в положении Главнокомандующего Сухопутными войсками — заместителя министра обороны, я без согласования с министром обороны или Генеральным штабом не имел права применять войска для разрешения какого-либо государственного конфликта.

Вот и получилось, что я, как государственник, мог внести свою лепту в спасение страны только в том, чтобы резко и правдиво высказать все Горбачеву при встрече; обеспечить вместе с другими товарищами порядок и спокойствие на Украине (о чем больше всего беспокоилось руководство страны) и своими шифротелеграммами из Киева побудить руководителей ГКЧП к активным действиям. Затем уже потребовать (точнее добиваться) от Президиума Верховного Совета СССР, во-первых, утверждения ГКЧП, как временного исполнительного органа страны; во-вторых, отстранения Горбачева с поста президента и временной передачи власти главы государства Председателю Президиума Верховного Совета СССР; в-третьих, настаивать на созыве Пленума ЦК КПСС, где освободить Горбачева от всех партийных постов, вывести из состава ЦК и исключить из партии; в-четвертых, принять меры ко всем, кто занимает антигосударственную позицию-в-пятых, обезвредить все дестабилизирующие сепаратистские и националистические силы; в-шестых, провести беспощадную линию в экономике и финансах в целях стабилизации обстановки, организации жесточайшего контроля за потоком капитала, прекращения выпрашивания кредитов и закупки зерна за рубежом; в-седьмых, совместно с руководством поднять уровень подготовки Вооруженных Сил, а также военно-промышленный комплекс.

И совершенно другое дело, когда речь идет о генерале Варенникове как государственнике — что он сделал за все предыдущие годы и сделал ли он что-нибудь для спасения страны. Это выражено в подготовке войск, которыми мне доверили командовать, в моих практических действиях как народного депутата СССР, в моей позиции, изложенной в «Слове к народу». Но наши офицеры никогда не были и не будут бунтарями.

Вот, пожалуй, по этому вопросу все. Теперь вернемся к событиям августа 1991 года. Руководство, как и решили, улетело в Крым к Горбачеву. Через каждые полтора-два часа я получал сведения о развитии событий в Крыму. Этими источниками были аппарат Янаева, дежурная служба Генерального штаба и Президиума Верховного Совета СССР. Данные были очень скудными. Но три информации просветили обстановку: из всех прилетевших Горбачев принял только Лукьянова (это следовало ожидать); в Форосе появился Руцкой в качестве «спасителя» президента СССР (оказывается, начальник Генштаба генерал армии Моисеев разрешил принять самолет Руцкого в Крыму), наконец, Горбачев собирается вылететь в Москву.

Для меня было ясно, что все, связанное с ГКЧП, закончено. Начинается новый этап.

Даже руководители страны, которых Горбачев лично представлял для утверждения и просил об этом Верховный Совет СССР, даже эти доведенные до отчаяния люди не смогли дальше терпеть и выступили против преступной, разрушавшей страну политики Горбачева. Оболваненные его лозунгами: «За социализм!», «За демократию!», совершенно сбитые с толку высшие руководители наконец поняли, что Горбачев погубит страну. Конечно, никто еще пока не верил, что он стал предателем. Все лишь думали: он вроде искренне желает «больше социализма», просто у него не получается. Так, очевидно, думали и в ближайшем окружении, за исключением Яковлева и, возможно, Крючкова, который обязан был знать, что и Горбачев, и Яковлев — изменники и предатели.

В этих условиях группа руководителей страны, объединившись, обратилась к Горбачеву с предложением: объявить чрезвычайное положение в стране там, где этого требовала обстановка, и отказаться от подписания нового Союзного договора, который фактически узаконивал разрушение СССР вопреки результатам Референдума 17 марта 1991 года. Горбачев благословил руководителей страны на чрезвычайные меры, а по договору не сказал ни да, ни нет.

Руководство страны создало ГКЧП, обнародовало документы, которые точно оценивают обстановку и четко обозначают пути выхода из кризиса. Страна фактически поддерживает ГКЧП, но последний, кроме неудачной пресс-конференции, ничего не делает из намеченного. Комитет оказался недееспособным как орган, там не чувствовалось единоначалия и мощной общей силы. Он не руководил государством, поэтому оппозиция перехватывает инициативу, а вместе с ней и власть.

К управлению страной приходят псевдодемократы, которые несколько месяцев не знали, что делать с захваченной властью. Горбачев безучастно смотрел, как продолжают разваливать страну…

А главные идеологии, заказчики и организаторы этой трагедии потирали руки.

Глава III

Арест. Матросская тишина

Министерства обороны. Военный совет Сухопутных войск. Арест. Знакомство с тюрьмой. Первый допрос без адвоката. Главная цель тюремных порядков — максимальное угнетение личности. Смена камер — семь раз, и все новые лица. «Шмоны». Унизительные личные обыски. Тюремная больница. В. Н. Панчун. Визиты народных депутатов. Книга Афанасьева «Как выжить в советской тюрьме».

Утром 22 августа начальник Генерального штаба генерал армии М. А. Моисеев звонит мне и говорит, что у него в кабинете в 9.00 состоится заседание коллегии. Вслед за этим от дежурной службы я узнаю, что Д. Т. Язов и В. А. Крючков арестованы. Это было неожиданностью. Я предполагал, что их только освободят от занимаемых постов.

Приехав в Генштаб, я встретился с членами коллегии. Здороваясь со мной, некоторые опускали глаза или смотрел на меня с сочувствием. Пригласили в кабинет Моисеева. Там, кроме Михаила Алексеевича, был еще и Кочетов. Поздоровались.

Моисеев, открыв заседание, сразу объявил, что маршал Язов арестован и что временно исполнять обязанности министра обороны Верховный Главнокомандующий поручил ему, Моисееву. Затем добавил, что арестован также председатель КГБ Крючков. Далее он рассказал о сложившейся обстановке, акцентируя внимание на том, чтобы члены коллегии усилили влияние на подчиненные войска и силы флота и не допустили различного рода происшествий, а тем более неконституционных действий. После чего ответил на вопросы. Кто-то спросил: «Где, в какой тюрьме находится Язов?» Моисеев ответил неопределенно: «Где-то под Москвой».

Заседание проходило в течение часа. Закрывая коллегию, Михаил Алексеевич со всеми попрощался, а меня попросил задержаться.

— Валентин Иванович, Верховный Главнокомандующий отстранил вас от должности главнокомандующего. Кроме того, вам не надо никуда выезжать. Вы где живете, на квартире или на даче?

— Днем буду работать у себя, в Главном штабе, а вечером уеду на дачу.