Возвращение к звёздам (СИ) - Лопухов Константин Константинович

Влад командует: "Равняйсь! Смирно!", подходит к Ник Никычу, но останавливается в трёх метрах от него, и докладывает:

— Товарищ генерал-майор воздушно-космических сил! Двадцать восьмая лунная экспедиция вернулась на Землю в полном составе! Все задачи выполнены! Готовы приступить к выполнению новых задач!

— Поздравляю вас с успешным завершением экспедиции! Вольно! — говорит Ник Никыч и опускает руку от козырька фуражки. И добавляет радостно: — Молодцы, черти!

Дальше все залезают в автобус и уезжают, на послеполётный карантин и реабилитацию, которые продлятся неделю, а потом всем полагается отдых в Артеке.

Уже в автобусе, Ник Никыч оборачивается к отделённым от него стеклом космонавтам и говорит:

— Понимаю, все устали и хочется уже скинуть скафандры, но, пожалуйста! Одно последнее усилие!

— Пресс-конференция? — криво усмехается Джон.

— Увы. Но, обещаю, самых обезьян там не будет. Разве что Радио "Свобода". А сразу после, встреча с родителями. Но, увы, пока тоже через стекло.

Тут Джон оживляется:

— Кстати! Я вот не понимаю! Раньше, в первом СССР, "Свободу" запрещали, глушили радиоканал. А сейчас приглашаете, даже на такие пресс-конференции. А они ведь такие же, как тогда!

— Они такие же, — кивнул Ник Никыч, — а вот мы изменились. Мы многое поняли. Поняли, что критику, возражения, а порой и откровенную клевету, надо обсуждать, ложь — опровергать, но ни в коем случае не замалчивать. Только так можно утвердить правду.

Космодром Восточный, гостиница для вернувшихся экипажей, комната для встречи с гостями, сразу после пресс-конференции

Отшумела пресс-конференция, усталые юные космонавты наконец переоделись в земную одежду. Им бы конечно, сейчас отдыхать, но какой там отдых, когда совсем рядом дорогие люди, с которыми просто не терпится поделиться впечатлениями. И вот по одну сторону стекла, в половине для гостей, столпились родные экипажа (не более двух на каждого юнкосма, комната-то не резиновая!) А по другую стоят и сидят сами космонавты.

Александра Васильевна приманила Лену в самый дальний конец перегородки, там они и разместились напротив друг друга.

— Доченька!… — всхлипнула Шурочка. — Ну наконец-то! Я так изнервничалась, так изнервничалась! Нам ведь почти ничего не рассказывали… А оказывается вы там чуть не разбились! А с тобой там что-то страшное случилось!…

Лена поморщилась:

— Ну не разбились же! Джонни нас вытащил…

— Говорят, он миллиардер…

— Мама, оставь!

— Ой, ну ладно, сама думай. А с тобой-то там что случилось? Говорят, что-то там взорвалось?

— Ну я опять влипла, ну и что? — отмахнулась было Лена, но под молящим взглядом матери сдалась: — Ну взорвался сейсмозаряд и мне пробило стекло шлема… Ну я сама виновата, понимаю, надо…

— Ничего ты не понимаешь, девочка, — раздался хрипловатый голос. Та самая старая казашка незаметно подошла к беседующим матери и дочери. — Это твоя сила рвётся в дело, а ты не можешь ей управлять. Это называется шаманской болезнью.

— Какие шаманы, о чём вы… — начала было Александра Васильевна, но Лена её перебила, обращаясь к старушке:

— Вы бабушка Аскара? Он о вас рассказывал!

— Наплёл, небось, с три короба. Ты албасту свою покажи, а то так спряталась, даже я не вижу.

Лена погладила сидящую у неё на коленке Сапфиру и та протаяла в реальность. Александра Васильевна охнула, а вот Лена сообразила проявить вежливость:

— А вас как зовут?

— Айгюль меня зовут. Ты отдыхай, а когда пойдёшь в школу, я тебя найду и буду учить. Нельзя такой сильной шаманке оставаться неучёной. И себя сломаешь и других погубишь.

Сказав это она обернулась к лениной матери:

— А ты не сажай её на цепь. Все равно не удержишь, а вот больно сделаешь. И себе и дочери.

Сказав это, Айгюль так же бесшумно отошла, словно растворилась в толпе родителей.

Александра Васильевна какое-то время растерянно смотрела то на дочь, то в ту сторону, куда ушла старая шаманка. Наконец не выдержала:

— Леночка, а может всё-таки хватит уже? Ведь страшно же!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Бывает страшно, — согласилась Лена. — Но ведь интересно же! Вот, например, этот селевой поток, который мы нашли! Там столько всего странного! А ещё, есть вещи, которые никто кроме меня не может сделать.

— Это что же?! — встрепенулась Александра Васильевна.

— Понимаешь, мы нашли на Луне инопланетян. С ними надо как-то общаться, а сейчас это умеет только Сапфира.

— Тебя снова туда тянут… — грустно вздохнула мама.

— Пока нет, но куда они денутся?

Космодром Восточный, гостиница для вернувшихся экипажей, комната для встречи с гостями, утро 5 августа

Ребята проснулись по расписанию, позавтракали. Конечно, неприятно было, что придётся какое-то время сидеть вот так, взаперти, но после возвращения с Луны, из тесноты корабля и базового лагеря, выделенное им крыло гостиницы казалось просто огромным и ребята не чувствовали никакого дискомфорта. И собрать их сразу, когда к ним заглянули начальник экспедиции и начальник оперативной группы КГБ получилось не сразу. Но взрослые не пеняли, понимали, что вот сейчас детям можно и нужно расслабиться. Даже если разговор предстоял очень серьёзный. Начал этот разговор Колючий:

— Как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается. Но, Джон, можешь сам сейчас рассказать, что ты сделал неправильно, когда столкнулся с вирусной атакой?

Все протестующе зашумели, но сам американец сказал очень серьёзно:

— Не надо, ребята! Всё правильно!

Сказав это, он повернулся к КГБшнику:

— Надо было сразу изолировать второе ядро, загрузить его чистой системой и перевести на него всё управление. После чего можно было бы сообщить на Землю по открытому каналу. Тогда было бы время, чтобы ввести необходимые данные вручную, да и при взлёте не было бы этого безобразия.

— Или, как вариант, вас могли эвакуировать в Море Дождей на попрыгунчиках, — согласно кивнул Колючий. — Надеюсь все поняли: если есть малейшая возможность, опасную ситуацию надо исключать полностью, а не готовиться к тому, чтобы исправлять её по ходу.

Все согласно закивали, после чего слово взял Ник Никыч:

— Вы совершили великие дела. Нет-нет, — он сделал останавливающий жест руками, останавливая ребят, которые собирались расшуметься по поводу этого заявления, — у вас действительно потрясающие достижения! Но в связи с этим, сейчас у вас начнётся самый трудный этап: испытание славой. Вас все знают, о вас говорят, вас представили к высоким государственным наградам. И я очень прошу вас: не зазнайтесь, не утоните в этой славе! Я очень надеюсь, что вы и впредь останетесь такими же добрыми, отзывчивыми, трудолюбивыми и любознательными людьми, какими были до этой экспедиции. Это будет главное ваше достижение.

Какое-то время все сидели молча, тишину нарушил командир:

— Николай Николаевич, спасибо, что вы нам это сказали. Мы будем стараться соответствовать. А ещё, нам надо очень хорошо над этим подумать.

— Это очень хорошо, что вы хотите об этом подумать, — согласился Ник Никыч. — И, помните, пожалуйста, я в вас верю.

Космодром Восточный, гостиница для вернувшихся экипажей, комната для встречи с гостями, 10 августа, середина дня по местному времени

— Итак, вы хотели меня видеть, — произнёс Николай Иванович Колючий, усаживаясь в кресло напротив стеклянной перегородки, отделяющий всё ещё находящийся в карантине экипаж от той части комнаты, которая предназначена для посетителей.

Слово взяла Лена:

— Да, Николай Иванович! Я просмотрела запись "третьего глаза"…

— Это та камера, которая у вас на чепчике? — уточнил КГБшник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, на подшлемнике. Понимаете, я как-то засомневалась, что этот сейсмозаряд мог разбить стекло. Он взорвался метрах в пяти от меня, а там тола, всего ничего! А это стекло, оно ведь двойное, его автомат с десяти метров не пробивает! Вот я и просмотрела эту запись по кадрам.