Больше, чем любовь - Татьяна Осипцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если не хочешь совсем бросать работу, можно нанять няню, – Боря будто прочитал ее мысли.
– Никогда! Чтобы я своего ребенка чужому человеку доверила? – горячо возразила она.
– Во всем мире доверяют. Что ты заводишься, кошечка, по-моему, ты еще не беременна?
Глава 22
Борис возвращался из Киришей.
Он был доволен поездкой, предварительные переговоры прошли удачно. С периферийными директорами лучше иметь дело, считал Пахомов, они не так избалованы. Хотя попадались и идейные коммунисты, с которыми договориться невозможно. На конец ноября можно было сказать, что у него в области появился собственный цементный завод и кирпичный. Осталось приобрести деревообрабатывающий – и база для комплексной стройиндустрии будет готова. Ваучеры он купил, взяв кредит у Натана Кушнера.
Вспомнив свой визит к новоиспеченному банкиру, Пахомов улыбнулся.
Пожилой еврей, при советской власти изо всех сил прикидывающийся нищим, по десять лет носивший один и тот же пиджак, встретил его в просторном, шикарно отделанном кабинете. Сам Кушнер в костюме с иголочки выглядел непривычно.
– Сколько лет, сколько зим! – приветствовал он Бориса, выходя из-за огромного стола.
– Натан, тебя не узнать, просто красавчик! И кабинет у тебя крутой! – оценил Пахомов, оглядываясь.
– Смеешься над старым евреем, да? Я таки стал легальным банкиром, и могу позволить себе хорошую мебель и хороший костюм. Но у меня один хороший костюм, а у тебя дюжина. И я не буду валяться в этом костюме с девками. Я приду домой, Ида повесит костюм на плечики и почистит щеткой, потому что старый Натан будет носить его до смерти. Меня таки еще похоронят в этом костюме! Потому что еврей не может бросать деньги на ветер, хотя у меня и есть немного…
– Как же, немного! Брось прибедняться, – улыбнулся Пахомов.
– Ты что, за деньгами?
Борис кивнул.
– Ко мне или в банк?
– Мне нужно триста тысяч долларов, на пару лет, а уж чьи это будут деньги…
– Это большие деньги, – Натан закатил глаза и пошевелил губами, считая, – за два года будут очень большие проценты.
– Вот именно. Натан, ты меня сто лет знаешь. Если я беру, значит, отдам. И, заметь, уже к концу первого года, при обычном проценте, ты почти вернешь свои бабки, а когда погашу сам долг – накапает без малого миллион.
– Он меня будет учить считать! Старый еврей не умеет считать, да? А что я буду иметь в обеспечение? В обеспечение, что я буду иметь?.. Это не на мороженное занять, это триста тысяч американских долларов, это деньги!
– Пакет акций моей фирмы. Туризм, строительство, валюта…
– Ну, это я знаю. Питер – город маленький, все про всех все знают. Сколько процентов акций?
– Пятнадцать: пять – Свиридова и десять моих.
– Значит, вы опять вместе что-то затеваете? Что?
– Коммерческая тайна, – улыбнулся Пахомов.
– Вот-вот, – проворчал Натан, – все что-то затевают, прокручивают делишки, а старый Натан должен давать им деньги… А ему даже не говорят, на что эти деньги пойдут.
– Успокойся, не на баб и не на ядерную бомбу.
– Насчет бомбы я спокоен, а вот насчет баб… – Натан выкатил глаза и понизил голос. – Слушай, нынче просто едешь по улице и сами лезут, буквально под машину бросаются – выбирай любую! Если бы я был такой молодой, как ты, я таки потратил бы триста тысяч на проституток…
– А сейчас тратишь? – поддел Боря.
– Ни боже мой! В моем возрасте надо думать о здоровье, и о что оставить детям и внукам, – притворно вздохнул банкир.
– Вот и оставишь своим детям еще шестьсот тысяч. Согласен?
– Когда Натан тебе отказывал? Но надо обсудить все подробно.
Старые приятели договорились, и благодаря этому кредиту Пахомов имел достаточный пакет ваучеров.
Боря не видел Наташу почти неделю, но знал, что сегодня она работала, и предупредил по телефону, что вечером приедет.
Перед светофором на Площади Мужества Пахомов набрал ее домашний номер – не отвечает. Набрал рабочий – занято.
Почти десять, поздненько работает, покачал он головой, и подумал, что через пять минут придется ей закругляться. В конце концов, должны же они отдохнуть – два выходных впереди.
Подъехав к стекляшке, Борис поднял взгляд на окна – свет в них горел. Пристроив машину сразу за автобусной остановкой, он двинулся к входу, хотел позвонить в дверь, но тут заметил, что она не заперта. В груди отчего-то похолодело. Он огляделся: рядом к тротуару прижалась грязная «шестерка». Боря бесшумно открыл дверь и проскользнул в холл, на ходу перекладывая пистолет из внутреннего кармана в боковой.
Он еще не достиг площадки между этажами, когда сверху послышался треск, будто там мебель ломали. Быстро и тихо, как кошка, Боря взбежал на второй этаж, огляделся, увидел свет, пробивавшийся из Наташиного кабинета и крадучись двинулся в ту сторону. Опять что-то стукнуло, и противный гнусавый голос протянул с блатными интонациями:
– Ну что, сучка, будешь платить? Гляди… Мы тут все переломаем, а после за тебя примемся!
С трудом сдержав желание рвануться сию секунду, Борис притаился за дверью. В кабинете снова крушили мебель, затем раздался еще один голос, хриплый, будто простуженный:
– Слышь, это, я там утюжки видал, может, притащить один?
– Точно, Серый, в кайф! Тащи утюг, мы ей щечку отпарим! – заржал гнусавый.
– Ща принесу…
Едва бандит шагнул в коридор, как на его затылок обрушился удар рукояткой пистолета. Через мгновение Пахомов был в комнате.
– Руки!
От неожиданности гнусавый опустил руки и выронил нож.
– Руки! – рявкнул Борис, держа его на мушке и приближаясь к Наташе, сидевшей на стуле со связанными за спиной руками.
Увидев его, она заревела.
– Боря!!! Я думала, это ты, и открыла…
– Успокойся, я приехал, все будет нормально. Они ничего с тобой не сделали?
– Нет, только успели меня связать… Я не понимаю, что им надо…
Не спуская глаз с бандита, Пахомов его же ножом разрезал узел.
– Дальше сама распутывайся, и дай мне веревку. Держи пистолет, на него направь…
Все еще дрожа и всхлипывая, непослушными пальцами Наташа обхватила рукоятку пистолета.
Скрутив налетчика, Боря безжалостно толкнул его на пол и пошел посмотреть на второго, не помер ли…
Парень не шевелился, но дышал.
– Наташка, веревку, шнур, что-нибудь принеси! Да не бойся ты, перешагивай через него.
Как только оба парня были надежно связаны по рукам и ногам, Боря пнул гнусавого.
– Под кем ходишь?
– Ни под кем, мы сами по себе!
– Документы есть?
