Цветок камалейника - Ольга Громыко

Значит, придется зарабатывать на плеть в Иггросельце. А Цвирт пусть хоть удавится.

Довольный собой Фимий поднес кружку к губам и чуть не выронил.

Мимо едальни, оживленно беседуя с каким-то горцем, шел спасенный им парень.

— Слушай, мы так не договаривались!

— Мы вообще ни о чем не договаривались, — огрызнулся Брент.

— Но дхэры же Глашатаи самого Иггра!

— Ха-ха.

— Если они перемрут, кто будет сообщать нам его волю?! Ведь Двуединый снисходит до бесед только с ними!

— Значит, придется ему снизойти до кого-нибудь еще. Или заткнуться.

— Это богохульство!

— Кто бы говорил. — Встречная телега вильнула влево, пропуская «йера», но жрец предпочел прижаться к стенке, отгораживаясь от докучливого парня пегим широколобым волом и тремя рядами клеток с галдящими курами.

Джай растерянно поглядел на горца.

— Он что — серьезно?

Тот наклонился и потрепал кошака по загривку.

— До сих пор шутник из него был неважный.

— Да, но это зашло слишком далеко! Все, хватит, я с места не тронусь, пока он все нам не объяснит! — Парень демонстративно остановился и скрестил руки на груди.

— По-моему, он только этого и ждет. — Телега проехала, и ЭрТар поспешил найти жреца взглядом. К счастью, тот не попытался шмыгнуть в какой-нибудь переулочек, зато успел обогнать парней на несколько шагов.

— И сам не тронусь, и его не пущу! — воинственно уточнил белобрысый.

Горец возвел глаза к небу — не столько ожидая увидеть там согласного с ним радка или на худой конец Иггра, сколько привлеченный стуком ставен.

— Хэй-най, посреди улицы такие разговоры не ведут! — ЭрТар схватил Джая за локоть и сдернул с места прежде, чем над ним перевернули помойное ведро. — Давай сперва из города выйдем.

— А вдруг он найдет здесь других жрецов? — Знак свыше несколько остудил пыл белобрысого.

— Так мы же их и ищем, ннэ? — не понял горец.

— Это он их ищет! И лишние свидетели им не нужны! — Джай выразительно чиркнул ладонью по горлу.

— На твоем месте меня беспокоило бы другое.

— А?

— Например, вон тот лысый толстяк в мешке, который так на нас пялится, словно мы у него что-то стащили. Он тебе никого не напоминает, э?

Вопрос был риторическим, однако Джай все равно оглянулся и понял, что обокраденный йер напоминает ему племенного быка, мимо которого ведут корову в охоте.

— Стойте, мерзавцы!!! — У Фимия наконец прорезался голос, хриплый и одновременно писклявый от возмущения.

Ворюги вздрогнули и заозирались по сторонам, но несколько разлетевшихся в щебень булыжников отбили у них охоту к пробежкам. Собственная могучесть приободрила Фимия, и голос обрел надлежащую крепость и свирепость. Йер вскочил с лавки и в охотничьем азарте полез через низенький островерхий заборчик, огораживающий едальню.

— Ну я вам сейчас по…

— В чем дело, брат? — Голос был вежливым и холодным, как если бы Фимия окликнула сосулька с крыши, интересуясь, желает ли он, чтобы она воткнулась ему в голову, или поспешит проскочить мимо.

У йера нехорошо кольнуло в боку, а потом и между ног — заборчик оказался малопригоден для оседлывания. Возле парней, невесть откуда и когда появившись, стоял человек в его мантии… то есть в похожей на его мантию. Заткнутая за пояс плеть недвусмысленно выскалилась на Фимия, когда тот, забывшись, протянул к ней руку. Нет, он явно обознался! Ни один йер не станет унижаться до кражи поношенного одеяния, в то время как может с легкостью заработать на новое за пару дней.

— Эти люди с тобой, брат мой? — заискивающе поинтересовался Фимий, пытаясь слезть со злополучной оградки хоть в какую-нибудь сторону. Высота штакетника была как раз такова, что толстый йер касался земли носками обеих ног, но перебросить одну из них через край никак не мог.

— Да. — Из-под капюшона виднелись только тонкий нос, бледные губы да пряди седых волос. У ног незнакомца злобно шипел здоровенный дымчатый кошак. — Это моя обережь.

Фимию смутно припомнилось, что татуировка на плече белобрысого действительно была красного цвета, но тогда он не стал вглядываться, почему-то решив, что имеет дело с мясником.

— Ну… тогда… э-э-э…

— Ой! — Обережник округлил глаза и расплылся в широкой счастливой улыбке. — Да это же тот святой человек, что не дал мне утонуть! Простите, господин Взывающий, я вас в этом тря… одежде не узнал, думал, полоумный какой орет!

Незнакомый йер поднял голову, и глаза его Фимию тоже не понравились. Служитель Темного, как пить дать!

— Спасибо, что спас моего слугу, брат. Он рассказал, как доблестно ты ринулся за ним в пучину.

Обережники одновременно раскашлялись. Горцу вообще стало так худо, что он отвернулся от Фимия и согнулся пополам.

— Чем я могу отблагодарить тебя за это беспримерное деяние? — Судя по интонации седого, этим вопросом его благодарность и ограничивалась. К тому же у йеров было не принято брать друг с друга деньги: либо не оказывай услуг, либо расплачивайся ими же[36].

Фимий задумался. Досада и подозрения, оставшиеся насчет чахоточных обережников, уравновешивались природной осторожностью. То бишь йеру безумно хотелось что-нибудь урвать, но он не знал, с какой стороны к этому пирогу подступиться.

И тут его осенило.

Просиявшая рожа толстяка ЭрТару не понравилась, и не напрасно.

— Брат мой! — с чувством сказал йер и попытался скрестить руки на груди, но тут бедный заборчик сдался и рухнул. Разумнее всего, тоскливо подумалось Джаю, дать деру, пока Взывающий оттуда выкарабкивается, однако подозрительнее убегающей боевой обережи был только убегающий йер. Парень пересилил себя и протянул Взывающему руку, за которую тот охотно уцепился, словно бы невзначай заглянув обережнику в рукав. Какое счастье, что горец догадался отдать браслет Бренту! Если про одежду еще можно соврать: дескать, запасная нашлась, то запасным деньгам у йерового слуги взяться неоткуда.

Толстяк с достоинством облезлого петуха отряхнулся и, нимало не смутившись, начал заново:

— Брат мой! По твоему одеянию я вижу, что ты пришел издалека, как и я. Вероятно, ты тоже ищешь Иггропротивную Тварь?

— Ищу, — коротко подтвердил жрец. Хорошо хоть радость от встречи с «коллегой» изображать не требуется: для служителей Темного заповедь «возлюби ближнего своего» относилась по большей части к стоящему рядом зеркалу. На приверженца Светлого Брент, по мнению парней, не тянул, а по своему собственному разницы между ликами бога и их служителями вообще не видел.

— И откуда ты начал свой путь?

— Орита.

— Славный город, — с умным видом покивал йер. Орита его действительно впечатлила — количеством едален и ценами в оных.