«Пятая колонна» Советского Союза - Валерий Шамбаров

Точно так же, как во все прежние времена, Запад поддерживал националистов. Причем разные направления и группировки «пятой колонны» оказывались тесно связаны друг с другом. Например, грузинскую Хельсинкскую группу возглавлял сепаратист, будущий диктатор Звиад Гамсахурдиа. Правозащитника Ю. Орлова одно время прятали бандеровцы — и рекомендовали друг другу: «Цэ наш москаль!». Но от русских националистов диссиденты шарахались. Объявляли «черносотенцами», «провокаторами КГБ».

Из-за границы поддерживалась и религиозная оппозиция. Активную деятельность вели баптисты, пятидесятники, адвентисты, у них создавались даже подпольные типографии. Появились и диссиденты-православные. В «самиздате» ходили по рукам православные материалы, свидетельства, рассказы. Но истина в них часто переплеталась с ложью. А сами православные диссиденты в значительной мере отклонялись от Веры в политику. Впрочем, нередко отходили и от Православной Церкви. Начинали считать ее «испорченной», если патриархия восстановлена при Сталине, примыкали к сектам вроде «истинно-православных», к «катакомбным» священникам, служившим тайно, в частных домах.

Но и Церкви в условиях притеснений со стороны властей порой приходилось пользоваться «правозащитными» методами. Будущий святейший патриарх Алексий II, в то время епископ Таллиннский, получив распоряжение закрыть Пюхтицкий монастырь и 36 приходов как «нерентабельные», затянул время, а потом пригласил иностранную делегацию — просто «в гости», свозил в монастырь, по храмам. После этого вопрос о закрытии был снят. Была и попытка ликвидировать Почаевскую лавру. Ее уже закрыли, а монахов поочередно сажали в машины, отвозили километров за 100 и вручали паспорта с пропиской в других местах. Информацию довели до иностранцев, и президент Франции Жискар д'Эстен при встрече с Брежневым высказался об этом. Лавру оставили в покое. Однако от политики Церковь дистанцировалась, поэтому у диссидентов уважением не пользовалась.

Но в целом для работы по расшатыванию Советского Союза использовались деятели самого различного толка, хотя бы и патриотического. Так, через лагеря прошли несколько писателей. Но, очевидно, самым подходящим показался Солженицын. Уже «раскрученный», рекламу ему создал сам Хрущев, расхвалив «Один день Ивана Денисовича». Писатель энергичный, увлекающийся, жаждущий бороться «за правду». Судя по всему, он ухватился за «Архипелаг ГУЛАГ» искренне. Но сам Солженицын указывает, что в сборе и подготовке материала ему помогали 227 человек. Похоже, некоторые из них обрабатывали автора, «помогали» в нужную сторону. В результате получилась «бомба», где правда перемешалась с вещами, никакого отношения к правде не имевшими. А за границей немедленно подхватили, раздули, превознесли, отвалили Нобелевскую премию.

Кстати, вот что еще стоит отметить. С 1966 г. Советское правительство стало применять к инакомыслящим такую меру, как лишение гражданства и высылка за границу. Но удостаивались этого далеко не все. По странным «случайностям» высылали как раз таких, кто оказывался нужен на Западе, кто мог там найти применение и использоваться для дальнейшей антисоветской работы — Солженицын, Бродский, Буковский и др. А остальных в Советском Союзе просто сажали, и они использовались Западом в другом качестве — для пропагандистских кампаний о «жертвах советского режима».

По мере ухудшения жизненных условий, банкротства программ коммунистической партии в России начали появляться подпольные «марксистские», «ленинские» группировки — считавшие, что КПСС отошла от истинного курса. Но росла и численность структур НТС в Советском Союзе. Ширилось распространение материалов НТС среди советских граждан, посещавших другие страны. Если в 1968–1978 гг. среди них разошлось 230 тыс. газет, листовок, журналов, то в 1978–1988 гг. — 560 тыс. А все это вместе приносило плоды. В ноябре 1972 г. КГБ и Генпрокуратура подали в ЦК записку о пресечении деятельности «националистических, ревизионистских и других группирований политически вредного характера». Отмечалось, что за 5 лет «выявлено 3096 таких группирований, про-филактировано 13602 человека, входящих в их состав… Подобные группы были вскрыты в Москве, Свердловске, Туле, Владимире, Омске, Казани, Тюмени, на Украине, в Латвии, Литве, Эстонии, Белоруссии, Молдавии, Казахстане и других местах».

Начали происходить и открытые эксцессы, теракты. В 1969 г. младший лейтенант В. Ильин покушался на Брежнева, стрелял из пистолета — правда, ошибся, разрядил оружие не в ту машину. Погиб водитель. В 1970 г. в Архангельске на праздничной демонстрации неизвестный ворвался на трибуну и открыл огонь из автомата. Несколько человек убил, многих ранил. Один за другим следовали перелеты за рубеж советских пилотов. В 1975 г. на Балтийском флоте произошло восстание на большом противолодочном корабле «Сторожевой». Капитан 3 ранга В. Саблин арестовал командира корабля и повел «Сторожевой» в нейтральные воды, чтобы по радио передать призыв к революции. А в 1973 г. группа армян произвела серию взрывов в московском метро, было много жертв. Но все это пока удавалось нейтрализовывать. Ильина отправили в психбольницу, а двоим его сослуживцам за недоносительство дали по 5 лет. «Сторожевой» под угрозой потопления остановили, Саблина отдали под трибунал и приговорили к смерти. Да и КГБ в то время работал квалифицированно. Армян-террористов быстро поймали и расстреляли.

Запад целенаправленно создавал и новые направления антисоветской пропаганды. Допустим, обвинять Советский Союз в антисемитизме никак не получалось. Но когда США решили признать СССР приоритетным торговым партнером, сенатор Джексон внес поправку: чтобы наша страна за это разрешила евреям свободный выезд в Израиль. Москва нуждалась в зерне и согласилась. Тут же пошел повальный выезд евреев за рубеж (причем вовсе не в Израиль, большинство оседало в Европе, норовило перемахнуть в США). Но ведь большинство евреев принадлежало вовсе не к рабочим и колхозникам, а к интеллигенции. Многие работали в научных учреждениях, оборонной промышленности, были допущены к тем или иным секретам. Им начали ставить препоны. Тут-то на Западе и завопили — антисемитизм! Власти СССР стали предъявлять требования, чтобы выезжающие евреи оплатили образование, полученное за государственный счет. Опять антисемитизм! Для евреев начали вводить ограничения при поступлении в вузы, связанные с «режимными» отраслями науки, при приеме на оборонные предприятия (а вдруг потом за границу захотят?). Снова антисемитизм! Заодно в Советском Союзе было создано оппозиционное движение евреев, которым отказывали в выезде.

А за рубежом стала складываться «третья эмиграция», не похожая ни на «первую», ни на «вторую». Она состояла из высланных диссидентов, перебежчиков. Из тех, кто выехал легально. И из туристов, артистов, деятелей культуры, участников всевозможных конференций и делегаций, не пожелавших возвращаться на родину. У большинства из подобной публики ни о какой политике мыслей не было. Они всего лишь шалели от западного изобилия и мечтали зацепиться в «раю». А деятели искусства хватались за «свободу творчества» (которое, само собой, должно было прилично оплачиваться). Таких надежд не обманывали — оплачивали. Разными путями за границей оказались В. Аксенов, В. Максимов, В. Некрасов, В. Войнович, А. Тарковский, Ю. Любимов, М. Ростропович, Г. Вишневская. А. Галич и др. Все это тоже годилось. В западных средствах массовой информации, в «голосах», транслируемых на Россию, преподносилось: лучшие представители культуры выбирают «свободы» (читай — а не Родину).

Но, между прочим, только внутри СССР поддерживались настроения антисоветские. А внешние силы брали курс откровенно антирусский. Что и понятно, ведь в перспективе Россию требовалось сокрушить и расчленить. Для этого Советский Союз провозглашался «империей зла» — что напрямую связывалось с Российской империей. Реанимировались исторические фальшивки вроде «завещания Петра I». В западном кино, литературе, средствах массовой информации создавался образ врага — «русского». Американский «Закон о порабощенных нациях», принятый в 1959 г., объявлял, что эти нации порабощены «русским коммунизмом». А среди диссидентов американцы отнюдь не случайно выдвигали на первый план евреев, прибалтов, кавказцев, украинцев, чью борьбу можно было трактовать как борьбу «против русских».

Это сказывалось и на облике эмиграции. «Первая эмиграция» отождествляла себя с Россией, провозглашала борьбу с коммунизмом, но с опорой на русский народ. «Вторая» надеялась только на иностранцев, но все же делала разделение между коммунистической властью и народом. В «третьей эмиграции» самым востребованным направлением оказалось русофобство. Так, были раскручены до уровня бестселлеров, издавались миллионными тиражами на разных языках книги высланных из СССР диссидентов-журналистов В. Соловьева и Е. Клепиковой, ставивших в один ряд «самодержавие» и «диктатуру пролетариата», опричнину и КГБ, и проповедовавших, что «рабство» создано для себя самими русскими и «отвечает их социальным, политическим, моральным и психологическим нуждам». «…Имперский народ, который за многие столетия полурабского существования привык принимать милосердие за слабость, садизм и варварство — за силу, а страх — за уважение. Страдания, выпавшие на долю этого народа, ожесточили его и сделали безжалостным к другим народам; моральные ценности, вдохновляющие западную цивилизацию, ему неинтересны и невнятны».