«Пятая колонна» Советского Союза - Валерий Шамбаров

Но воздействие на Советский Союз осуществлялось не только через политическую оппозицию. Оно шло и напрямую, на народ. В данном плане «союзником» Запада становился научно-технический прогресс, предоставляя для этого новые средства. Большинство современных технологий иностранцы отказывались предоставлять нашей стране, но кое-что вдруг давали. Например, рижский завод ВЭФ начал массовое производство транзисторных приемников. После чего любой мальчишка, имеющий «спидолу», смог без контроля родителей слушать во дворах и скверах зарубежную музыку, а заодно и «вражьи голоса». А следом грянула «магнитофонная революция», позволившая широко распространять, переписывая друг у друга, неподцензурные песни, стихи, ту же рок-музыку и передачи из-за рубежа. В научных, производственных, учебных учреждениях появились ксероксы — и пошло повальное тиражирование самиздата и прочей полу-подпольной литературы.

«Окнами» для проникновения чужих влияний становились соцстраны, которым предоставлялись большие «свободы» и более широкие связи с Западом. Через них, как через перевалочные пункты, попадали в СССР всевозможные журналы, книги, фильмы. Причем в первую очередь не политика, а порнография. Но и это требовалось для воздействия на людей! Это оказывалось намного эффективнее, чем политика! Шло воздействие и через зарубежные фильмы, запускавшиеся ради кассовых сборов на советских экранах. Пусть это были безобидные комедии, боевики, даже «прогрессивные» работы прокоммунистических авторов. Но народ раскатывал губы, видя прекрасные автомашины, рестораны, бары, огни реклам, полураздетых красоток. Совсем раздетых не показывали, такие кадры вырезали. Но люди отстаивали огромные очереди за билетами на кинофестивали, чтобы посмотреть без купюр, непорезанное.

Уже любой, даже самый «забитый» работяга доподлинно знал, что «у них жить лучше». А особенно эффективно подобные веяния поражали молодежь и интеллигенцию. Копируя Запад, появлялись советские хиппи, панки, демонстрировали «протестантский» образ мысли и поведения. Интеллигенция ударялась в духовное искательство, охотясь за «смелыми» произведениями, за «живой» мыслью, «запрещенными» книгами. Нет, наибольшее влияние на нее оказывала, опять же, не «политика». Произведения типа «Архипелага ГУЛАГ» были скучными. Материалы диссидентов и правозащитников никого по большому счету не интересовали. Ну посадили кого-то — и что? Может быть, за дело, сами нарвались. Зато советские интеллектуалы тянулись к «общечеловеческим ценностям». Утратив в душе идеалы коммунизма, искали нечто иное, неведомое.

Ходили в ксерокопиях, пользуясь бешеным спросом, романы Стругацких, которые от фантастики и веселого критиканства перешли к разочарованным мудрствованиям. Глубокомысленный уход в себя, уныние, пессимизм… Это нравилось, это отвечало собственному состоянию интеллигенции. Огромным успехом пользовались и произведения Ефремова, особенно «Тайс Афинская», где он воспел «красоту» язычества, «сокрытую мудрость» древних темных культов и мистерий, щедро перемешав все это с эротизмом. Можно смело предположить, что как раз «Тайс Афинская» привела к зарождению в России неоязычества. Впрочем, допустимо предположить и другое. Что талантливых авторов не случайно наводили на подобную тематику. И уж тем более не случайно культивировалась мода на такие произведения.

Или возьмем моду на Андрея Тарковского. Автор однажды встречался с ним — и вынес впечатление, что увидел нездорового человека. То же самое довелось слышать от сельских жителей Владимирской области, с возмущением рассказавших, как на съемках «Андрея Рублева» ради эффектных кадров облили бензином и подожгли живую корову… Сам фильм стал сгустком дикости и черноты, выставив таковым русское прошлое — и на Западе его немедленно признали гениальным. Да и среди советских интеллектуалов вокруг него был раскручен ажиотаж, усугубляемый, опять же, эротическими сценами и полу-запретностью. Поднималось на щит и преподносилось в качестве образцов именно такое. Болезненное, темное, гибельное. Причем преподносились в странный унисон — зарубежными «ценителями» и слухами среди отечественной интеллигенции.

Но и в официальном советском искусстве, открытом, направляемом государством, в данный период стали происходить очень нездоровые явления. Хотя его вроде бы жестко регулировали! Пленум ЦК КПСС в 1964 г. принял постановление об усилении партийного контроля во всех звеньях, в том числе в сфере культуры. В 1966 г. XXIII съезд партии постановил «давать решительный отпор вылазкам фальсификаторов истории». В 1969 г. вышло постановление ЦК «О повышении ответственности руководителей органов печати, радио, кинематографии, учреждений культуры и искусства за идеологический уровень публикуемых материалов и произведений». В литературе и кино вообще была введена система «госзаказов»: авторам и режиссерам спускались темы, иногда даже примерные сюжеты, по которым они и создавали свои произведения. Да ведь и финансировалось все искусство только государством.

Однако в нем, невзирая на это, проявлялись совсем не «партийные» тенденции. Иногда их допускали и преднамеренно. Так, партийные руководители сочли, что увлечение молодежи зарубежной поп-музыкой, пожалуй, является вредным. А в качестве «противоядия» стали создаваться свои «вокально-инструментальные ансамбли». В результате в Советский Союз внедрялись те же самые оболванивающие модели «массовой культуры», множились такие же, как на Западе, рок-тусовки. Подражательство зарубежным образцам шло и в кино. Появлялись советские боевики, «остерны» — по примерам «вестернов». Все больше отечественных режиссеров отваживались на «смелость», вставляя в фильмы эпизодики с полуголыми актрисами — зная, что это обеспечит полные залы в кинотеатрах.

Но в то же самое время, когда поддерживались «вокально-инструментальные ансамбли», развернулись притеснения русских народных, казачьих хоровых, танцевальных коллективов. Для них не находилось денег, их лишали помещений, закрывали, распускали. Вытеснялись из репертуаров народные песни, заменяясь дешевками эстрады. Русским художникам ходу не давали, произведений не выставляли — зато множились выставки «авангарда». Возобновилось разрушение архитектурных памятников старины, а для реставрации объектов, якобы взятых под охрану государством, «не хватало средств». Вопреки всем постановлениям против «фальсификаторов истории» стало появляться все больше произведений, как раз и фальсифицирующих ее, изображающих исторические события и достижения России в пошлом и карикатурном виде. Антирусские нотки обозначались в прессе, в литературной критике, в театре.

Эти процессы были настолько заметными и приняли такой размах, что патриоты забили тревогу. Выразителем их позиции стал М.А. Шолохов, в это время уже фигура мировой величины и тоже ведь лауреат Нобелевской премии. В 1978 г. он обратился с письмом к Брежневу. Указывал: «Одним из главных объектов идеологического наступления врагов социализма является в настоящее время русская культура… Принижая роль русской культуры в историческом духовном процессе, искажая ее высокие гуманистические принципы, отказывая ей в прогрессивности и творческой самобытности, враги социализма тем самым стараются опорочить весь русский народ… Не только пропагандируется идея духовного вырождения нации, но и усиливаются попытки создать для этого благоприятные условия… Особенно яростно, активно ведет атаку на русскую культуру мировой сионизм, как зарубежный, так и внутренний. Широко практикуется протаскивание через кино, телевидение и печать антирусских идей, порочащих нашу историю и культуру…».

Приводился целый ряд примеров подобных безобразий, предлагались меры для экстренного выправления дел. Но патриоты были уже не в чести. От Брежнева письмо спустилось на рассмотрение в Секретариат ЦК, где М.В. Зимянин отписал: «Изображать дело таким образом, что культура русского народа подвергается ныне особой опасности… означает определенную передержку по отношению к реальной картине. Возможно, т. Шолохов оказался в этом плане под каким-то отнюдь не позитивным влиянием. Стать на высказанную им точку зрения означало бы создавать представление об имеющемся якобы в стране некоем сионистском политическом течении или направлении… это не соответствует действительности». А «выдвижение тезиса о русской культуре в качестве объекта особой защиты» было бы «чревато» по отношению к «культуре других народов». Следовало решение: «Разъяснить т. Шолохову действительное положение дел с развитием культуры в стране», и «никаких открытых дискуссий по поставленному им особо вопросу… не открывать». Как видим, у разрушительных сил уже в 1978 г. в самых верхах государства было «все схвачено».

В 1917 г. Россию удалось опрокинуть, когда она была тяжело больна. К новому переломному моменту в своей истории она тоже подходила совершенно больной. Чтобы расшатать и ослабить прежнюю, православную империю, врагам нашей страны потребовалось больше ста лет. Моральные устои коммунизма оказались гораздо слабее.