Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего - Константин Романенко

Вместе с тем еще до 30 июня 1941 года промышленность выпустила 1865 сверхновейших танков , подобных которым не имела ни одна страна мира. В том числе 1126 машин составляли Т-34 и 693—КВ, против которых «немецкие танковые и противотанковые пушки были бессильны» – они поражались только 88-мм зенитной немецкой пушкой [56] . Поэтому Сталин был вправе ожидать от военных достойного противостояния начавшейся агрессии.

Сложнее оказалась ситуация на момент московской битвы. За вторую половину 1941 года советская промышленность изготовила 4500 танков, из них 1885 машин Т-34 и около 1700 танков – Т-40 и Т-60. Но в течение 1942 года, когда в основном завершилась эвакуация промышленности на восток, в СССР было произведено уже 24 500 танков, из них 12 500 составили Т-34, и около 9600 – Т-60 и Т-70. Наряду с «тридцатьчетверками» эти… выносливые машины стали «основными боевыми танками» Красной Армии.

Однако подготовка к войне выражалась не только в количестве реальных боевых машин, имевшихся в войсках на день нападения противника. Главным военным потенциалом Победы, заложенным Сталиным, стала сама советская промышленность, в том числе и танковая, созданная им накануне войны.

Ее эффективность поражает воображение. За весь период войны, начиная с июля 1941 года, в СССР было около 94 тыс. танков и самоходных установок – 81 тыс. до конца 1944 года и еще 13 тыс. до июня 1945 года. В их числе КВ-85, выпуск которых начался в сентябре 1943 года, а с декабря на фронты стал поступать новый тяжелый танк ИС-1 (ИС-85); затем, «в самом начале 1944 года, появился ИС-2, вооруженный пушкой 122-мм Д-25Т» [57] .

Не менее грозной силой являлась и советская авиация. Уже в конце 1940-го в начале 1941 года в войска поступило 2650 новейших самолетов, в их числе: истребители МиГ-1 – 111 штук, МиГ-3 – 1289 штук, ЯК-1 – 399, ЛаГГ-3 – 22 штуки, штурмовики Ил-2 – 249 штук, пикирующие бомбардировщики Пе-2 – 459 штук.

Не соответствуют действительности утверждения военных мемуаристов, что советская авиация была «уничтожена в день нападения на аэродромах». Объективная информация свидетельствует об ином. В частности, « аэродромы Киевского и Одесского округов практически не пострадали от «воздушного блицкрига» 22 июня. Общие потери составили всего 180 машин ». По данным М. Мельтюхова, производство самолетов перед войной составило:

На начало войны только Юго-Западный фронт имел 1730 одномоторных истребителей против 336 в немецкой армии «Юг» и 1820 бомбардировщиков – против 427 у немцев, 170 тактических разведчиков – против 70.

Всего ЮЗФ имел 3720 самолетов, в то время как немецкая авиация располагала на этом участке советско-германского фронта лишь 835 машинами (перевес в пользу ЮЗФ в 4,45 раза).

Начальник управления политпропаганды ЮЗФ бригадный комиссар Михайлов докладывал: «ВВС ЮЗФ с 22.06 по 07.07.1941 выполняли задачу по уничтожению прорвавшихся моточастей противника, прикрывали железнодорожные узлы, населенные пункты, вели разведку и прикрывали отход своих войск. Частями ВВС фронта с 22 июня по 1 июля сего года потеряно 354 самолета (в первую неделю боев из 3720. – К. Р. ), в том числе на аэродромах (главным образом 22.06) – 180, сбито зенитной артиллерией – 29, сбито в воздушном бою – 154».

В уже цитируемом докладе начальника Генерального штаба Жукова на расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в конце мая 1941 года говорилось и о возможностях Военно-морского флота: «Только за 11 месяцев 1940 года спущено на воду 100 миноносцев, подводных лодок, тральщиков, торпедных катеров, отличающихся высокими боевыми качествами. Всего в 1940 году строилось 270 боевых кораблей всех классов…

За период с 1931 по 1941 год огневые возможности сухопутных войск увеличились более чем в три раза, число боевых самолетов – в 7 раз, танков – в 43 раза. За это время вступило в строй 312 боевых кораблей, в том числе 206 подводных лодок» [58] .

О том, что Сталин и руководство армии не только ожидали нападения Германии, но и принимали меры для его отражения, свидетельствуют и конкретные факты из этого же выступления начальника Генштаба.

В конце мая 1941 года он докладывал: « В связи с угрозой войны принимаются меры по реализации планов прикрытия и стратегического развертывания войск . В январе 1941 года войскам особых округов (Киевского и Белорусского) приказано перейти на повышенную боевую готовность. Срочно стягиваются стратегические резервы из Забайкалья, с Урала, из Восточной Сибири и Туркестана. По директивам Генерального штаба 13 мая 1941 года на рубежи Западная Двина – Днепр перебазировались: 22-я армия – из Уральского военного округа, 21-я – из Приволжского, 19-я – из Северо-Кавказского, 25-й стрелковый корпус – из Харьковского военного округа. С 22 мая сего года началась переброска 16-й армии – из Забайкальского военного округа на Правобережную Украину.

В марте 1941 года Генеральный штаб закончил разработку мобилизационного плана для промышленности по производству военной продукции на случай войны… В заключение доклада хочу отметить, что благодаря мудрым решениям партии об индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства, режиму экономии в вооруженных силах созданы стратегические запасы горюче-смазочных материалов, продовольствия, обмундирования, которых в случае войны хватит на несколько лет ».

Советские историки, объяснявшие причины неудач Красной Армии в 1941 году, откровенно лукавили, когда указывали на неожиданность нападения Германии и якобы «устаревшую» военную технику, которой были оснащены войска. Они не хотели знать всей правды: она не вписывалась в антисталинские мифы. Ибо все обстояло как раз наоборот.

Примечательно, что, завершая выступление, начальник Генерального штаба заверил участников совещания: «Учащимся военных академий прививается мысль, что войны в нынешнею эпоху не объявляются, что агрессор стремится иметь на своей стороне все преимущества внезапного нападения, поэтому каждая воинская часть должна быть готова в любую минуту к отражению нападения ».

После смерти Сталина Жуков забыл свои же слова. И повторим, что главными причинами отступления стала не «внезапность», а неумение командования всех уровней организовать целенаправленное управление боевыми действиями частей. В первые дни войны даже Генштаб не имел сколько-нибудь достоверной информации о положении на фронтах. Деятельность Генштаба в этот период носила даже не характер очевидной растерянности. Она была парализована. Еще больший беспорядок царил во фронтовых штабах.

Между тем весь мир, и Европа в особенности, с напряжением воспринимал информацию о начавшейся битве гигантов, развернувшейся на огромной протяженности фронта. И то, что происходило на грандиозной арене сражения, в первое время было трудно понять и правильно оценить. Постепенно становилось очевидно, что наступление немцев идет успешно. Они захватывают все новые и новые рубежи, а «русские», видимо, проигрывают войну. Красные флажки на картах неумолимо передвигались ближе к Москве, и даже сочувствовавшие СССР политики приходили к выводу, что Россия оказалась на краю гибели.

Сталин видел, как слабеют его армии, пятившиеся в глубь страны, оставлявшие агрессору все новые и новые территории, утрачивающие технику и оружие, теряющие контингент своих частей. С этим было трудно смириться. Уже потому, что он прекрасно знал: в этой схватке, один на один с напавшим на страну врагом, Красная Армия имела все необходимое для ведения эффективных боевых действий. В начале войны она превосходила Вермахт как по вооружению, так и по численности. Армия могла остановить агрессора.

Однако стратегия молниеносной войны, обкатанная на территории Европы, на полях Франции, Бельгии, Дании, Норвегии, Болгарии, Югославии и Польши, оправдала себя. Не ввязываясь в затяжные бои с советскими частями, немецкие генералы и фельдмаршалы обходили их, спеша захватить пространство и выиграть время.

8 июля 1941 года генерал-фельдмаршал Бок, командующий войсками группы «Центр», отмечал в приказе: «Сражение в районе Белосток – Минск завершено. Войска группы армий сражались с четырьмя русскими армиями, в состав которых входило около 32 стрелковых, 8 танковых дивизий, 6 мотомеханизированных бригад и 3 кавалерийских дивизии. Из них разгромлено 22 стрелковых дивизии, 7 танковых дивизий, 6 мотомеханизированных бригад, 3 кавалерийских дивизии…

Подсчет пленных и трофеев к сегодняшнему дню выявил: 287 704 пленных, в том числе несколько командиров корпусов и дивизий; 2585 захваченных или уничтоженных танков, 1449 орудий, 246 самолетов, множество ручного оружия, боеприпасов, транспортных средств, склады продовольствия и горючего… Наши потери были не выше, чем те, какие готовы понести мужественные войска».

Да, внешний ход событий выглядел так, будто бы немцы приближались к решающему успеху. Не дожидаясь своих полевых армий, с ходу, 10—11 июля, они форсировали Днепр. Командующий 2-й танковой группой Гудериан писал после войны: «Наша пехота могла подойти не раньше чем через две недели. За это время русские могли в значительной степени усилить свою оборону. Кроме того, сомнительно было, удастся ли пехоте опрокинуть хорошо организованную оборону на участке реки и снова продолжить маневренную войну…